Однако она не считала возможным спрашивать его об этом, тем более сейчас, в присутствии Великанов. Ей было совершенно ясно, что он нуждается в уединении. К тому же она слишком устала для того, чтобы сосредоточиться. Казалось, что ночь, заряжая ее энергией, шепчет ее имя, прогоняя прочь беспокойное ожидание и, словно бы приглашая ее прогуляться. Никаких признаков появления Умерших Линден не ощущала. Ее видение воспринимало лишь тонкую, дремотную красоту Холмов.
В ней росло странное веселье — хотелось бегать вприпрыжку, кувыркаться в сочной траве, погрузить себя в незапятнанную темноту Анделейна. Казалось, это бесхитростное веселье — способ очистить ее кровь от иной тьмы, тьмы, питаемой Солнечным Ядом.
Линден вскочила и, стараясь не встречаться со спутниками взглядом, заявила:
— Я скоро вернусь. Хочется побольше увидеть — Анделейн так прекрасен.
Холмы звали ее, и она откликнулась на призыв, со всех ног припустив на юг.
Оставшийся у золотня Красавчик вытащил свою флейту, и вдогонку ей понеслась музыка, то резкая и прерывистая, то мелодичная и нежная. Великан пытался подобрать мелодию, исходившую от Каер-Каверола.
В какой-то миг это удалось ему — или почти удалось, — и утраченная песнь пронзила Линден печалью. А затем она словно обогнала музыку и погрузилась в чудесную ночь Анделейна.
Лесной старец сказал, что она пробудит мрачные тени, и Линден невольно подумала о своих отце и матери. Ненамеренно, не сознавая, что делают, они сделали ее причастной и к самоубийству, и к убийству. Но сейчас Линден призывала их.
— Придите! — поднимался к звездам ее клич. — Я жду вас! — К добру или злу, к исцелению или разрушению — она стала сильнее своих родителей. Вздымавшаяся в ней страсть уже не могла быть понята и объяснена наследственностью. Насмехаясь над своими воспоминаниями, она призывала их предстать перед ней. Но они не являлись.
Они не являлись, и Линден продолжала нестись вперед, веселая, беспечная, дерзкая. И когда перед нею отверзлась дверь небытия, это явилось полной неожиданностью. Линден покатилась по земле, сбитая с ног не прикосновением, но одним лишь появлением огромной и древней Силы.
Дверь представляла собой бездонный провал в ночи ослепительный взрыв черноты, достигающей небес. Она приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить человека, и тут же закрылась за ним.
Лежа ничком в траве, Линден силилась набрать воздуху и поднять голову. Но высившаяся над ней Сила подавляла, словно на нее обрушилась исполненная печали и ярости гора. Тот, кто предстал перед ней, пребывал во гневе, но за этим гневом чувствовалось глубочайшее, ни с чем несоизмеримое отчаяние. Раздавленная этой лавиной, Линден не могла даже оторвать лицо от земли.
Неведомый пришелец казался невероятно высоким и могущественным, столь могущественным, что на какой-то миг Линден показалась себе слишком ничтожной, чтобы он мог заметить ее. Конечно же, сейчас он пройдет мимо, навстречу своим грозным видениям. Но в следующий миг эта надежда истаяла — как острие копья ощутила Линден на спине его взгляд.
Затем он заговорил. Голос его, осиротелый и неутешный, искореженный немыслимым страданием, заставлял вспомнить и о безжалостном опустошении солнца пустыни, и об омерзительном разложении солнца чумы. Но гнев придавал ему силу.
— Убившая свою мать, знаешь ли ты меня?
— Нет! — выдавила Линден. — Нет! — Пытаясь хоть как-то изменить свое жалкое положение, она впивалась ногтями в почву. Он не имел права обходиться с ней так. Кем бы он ни был! Но тяжесть его взгляда вдавливала ее в землю.
Не обращая внимания на ее потуги, он произнес:
— Я Кевин, сын Лорика. Высокий Лорд Совета, творец Семи Заветов, собственноручно свершивший Осквернения. Я — Кевин-Расточитель Страны.
У Линден вырвался стон. О Боже, Кевин. Кевин!
Она знала это имя.
Он был последним потомком Берека, последним Высоким Лордом, унаследовавшим Посох Закона. Он правил в Ревелстоуне с мудростью и великодушием, побудившими харучаев принести Обет Стражей Крови. Лорды, его соратники по Совету, прозревали таинства Земной Силы, Великаны были его друзьями, Страна процветала в красе и благе. Он был велик, мудр — и он пал. Пал, ибо, преданный и обманутый Презирающим, не смог защитить Страну. Его служение и его любовь оказались попранными, сам же он обреченным. И осознав свою обреченность, он впал в отчаяние. И свершил Ритуал Осквернения, в безумии своем поверив, будто, подвергнув Страну опустошению, которому предстояло длиться века, он навеки избавит ее от Фоула. Они встретились в Кирил Френдоре, в сердце Горы Грома — обезумевший Лорд и злокозненный враг. Вместе они совершили ужасный обряд. И он пал, тогда как Лорд Фоул смеялся. Осквернение не имело силы освободить мир от Презрения.
Но и этой историей не исчерпывалась глубина его скорби. Сбитая с толку своей любовью и ненавистью Елена, дочь Лены и Ковенанта, бывшая в ту пору Высоким Лордом, решила, что отчаяние Расточителя Страны может стать источником неодолимой мощи, и, поправ Закон Смерти, вызвала его из небытия, дабы направить в бой против Презирающего. Она ошиблась, и Лорд Фоул обратил ее ошибку против нее. Кевин был принужден служить своему врагу, Елена погибла, а Посох Закона был утрачен.
Расточитель Страны вкусил облегчение лишь тогда, когда Томас Ковенант и Идущий-За-Пеной нанесли поражение Презирающему.
Но со дня их победы минуло уже три тысячи лет. Лорд Фоул сумел найти путь к триумфу, и над Страной властвовал Солнечный Яд. Гнев и горе Кевина изливались из него подобно волнам прилива. Голос гудел от напряжения, словно туго натянутый трос:
— У нас с тобой схожие судьбы — оба мы жертвы и вершители Презрения. Внимай же мне. Не думай, будто тебе дано выбирать. Ты должна слушать меня. Должна!
Последнее слово пронзило ее, громом прогремело в ее голове. Она поняла — он пришел не для того, чтобы устрашить ее или причинить ей вред. Он был здесь потому, что не имел другой возможности коснуться живущих, предостеречь против ухищрений Презирающего.
Должна!
Подчиняя себя его страсти, Линден перестала цепляться за траву и так, словно и не имела никакой нужды в выборе, промолвила:
— Скажи, что я должна делать.
— Внимай мне! Услышанное ужаснет тебя — так внимай же! Истина сурова. Ты будешь искать способ отклонить ее, но не найдешь. Я вынес ужас, и меня не ослепит надежда, отрицающая правду. Ты должна слушать меня.
Должна!
— Да. Говори.
— Линден Эвери, ты должна помешать Томасу Ковенанту осуществить его безумное намерение. Осуществись его цель, она послужит одному лишь Презрению. Как сделал до него я, он замыслил уничтожить то, что им любимо. Этого допустить нельзя. Если не помогут другие средства, ты должна будешь убить его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
