Нет! — в порыве негодования Линден попыталась вскинуть голову — и не смогла даже пошевелить ей. Убить его? Сердце ее неистово колотилось. «Нет. Ты не понимаешь. Он не сделает этого», — рвался из нее протест.
Но голос Кевина обрушился на нее как утес:
— Нет, это ты не понимаешь. Ты до сих пор не усвоила, сколь коварно отчаяние. На какие хитрости подвигает оно. Может, ты думаешь, будто я, вознамерившись совершить Ритуал Осквернения, поведал об этом другим Лордам, моим друзьям? Не остаешься ли ты слепой, хотя и обладаешь даром видения? Когда Зло обретает полную силу, оно превосходит истину и может носить маску добра, не опасаясь разоблачения. Это тот путь, которым я пришел к собственному проклятию. Он следует тропой, указанной ему его Умершими друзьями. Но они тоже не понимают, какова сила отчаяния. Временное торжество Ковенанта над Презирающим ослепило их — и они стали видеть надежду там, где нет ничего, кроме Осквернения. Их видение Зла неполно и ложно.
Голос его гремел в ночи, сотрясая ее, как крик Опустошения.
— Он вознамерился отдать белое золото Лорду Фоулу. Если он исполнит это — если ты позволишь ему, — скорбеть нам придется недолго, ибо придет конец и Земле, и самому Времени. Ты должна остановить его.
Должна! Должна! — вторили ему холмы.
В следующий миг Кевин оставил ее, и дверь в небытие закрылась за ним. Но Линден не заметила этого. Она осталась лежать, молча уставясь в траву.
Глава 16
Прости, Анделейн
Потом пошел дождь. Луну и звезды затянули низкие облака. Дождь моросил мягко, едва заметно, как прикосновение весны, был чист, добр и печален, как Духи Холмов. Он питал траву, нес благословение цветам, украшал кусты и деревья гирляндами капель. Ничто в нем не напоминало об истерической ярости солнца дождя.
Однако дождевые тучи скрыли последний свет, и Линден осталась в полной темноте. Она лежала, распростершись на траве, недвижная и лишенная воли. У нее не было желания поднимать голову — ужасающий груз услышанного подавлял настолько, что лишал ее даже желания дышать. Ее глаза принимали дождь не мигая.
Капли мороси выстукивали элегический пунктир на листьях и траве. Но вскоре сквозь шорох дождя до ее слуха донесся и другой звук — легкий и чистый хрустальный перезвон. В тонкой мелодии слышались сочувствие и печаль. Подняв голову, Линден увидела, что темнота вокруг вовсе не была непроглядной. Желтый свет отбрасывал на траву полосатые тени дождя. Как и перезвон, свет этот исходил от дивного огонька размером с ее ладошку, плававшего в воздухе, словно невидимый фитилек в лампаде. Танцующий огонек пел, нежно предлагая ей дар своего сострадания. Один из Духов Анделейна.
Боль, пронзившая сердце Линден при виде этого чуда, вырвала ее из прострации и заставила подняться на ноги. Дух воплощал в себе всю ту красоту, которой предстояло погибнуть. Ковенант вознамерился принести в жертву даже Духов Анделейна, возложив их на алтарь своего отчаяния. Инстинктивно Линден почувствовала, что огонек пришел к ней.
— Я заблудилась, — промолвила она мягко, хотя за ее стиснутыми зубами нарастал гнев. — Отведи меня к моим спутникам.
Огонек исполнил пируэт, напоминавший поклон, словно понял ее, а затем, пританцовывая, поплыл сквозь морось. Капельки дождя пересекали его путь, словно падающие звезды.
Линден без промедления последовала за ним. Вокруг нее смыкалась тьма, но огонек оставался ясным и в скором времени вывел ее к тому месту, где она оставила спутников.
Под золотнем огонек покружился над могучими телами спящих Великанов, а затем быстро очертил контуры Вейна, высветив дождевые струи, стекавшие по его безупречной эбеновой плоти, образуя подобие сверкающей гравировки. Черные глаза отродья демондимов смотрели в никуда и ничего не выражали. На его губах, как всегда, играла легкая улыбка.
Но Ковенанта под золотнем не было.
Оставив Линден, словно он боялся следовать за нею дальше, Дух с мелодичным звоном улетел в темноту. Однако когда ее зрение приспособилось к облачной ночи, Линден и сама смогла поймать проблеск того, что искала. Углубление на востоке мягко светилось перламутром.
Она двинулась в том направлении. С каждым шагом свет становился все ярче.
Вскоре он высветил Томаса Ковенанта, стоящего среди Умерших. Промокшая насквозь рубаха липла к его телу, мокрые волосы — ко лбу. Но он не замечал ничего, как не заметил и прихода Линден, ибо все его внимание было приковано к призракам его прошлого.
Линден знала их по рассказам и описаниям. Страж Крови Баннор настолько походил на Бринна, что ошибиться было невозможно. Мужчина в темном одеянии, грозный взгляд которого уравновешивался мягкой линией рта, несомненно был Высоким Лордом Морэмом. Женщина, одетая схожим образом, ибо и она некогда являлась Высоким Лордом, чью ясную красоту искажало — или подчеркивало — выражение пророческого безумия, словно вторившее облику Ковенанта, — то, конечно же, Елена, дочь Лены. А в Великане, в чьих глазах оставались уверенность, смех и печаль, нельзя было не узнать Морехода Идущего-За-Пеной. Исходящая от них сила, пусть даже и уступающая подавляющей мощи Кевина, могла бы смутить Ковенанта, обладай он способностью ощутить, насколько они опасны. Впрочем, вполне возможно, дело заключалось вовсе не в недостатке чувствительности, а в том, что в своем безумном упорстве Ковенант называл опасность иным именем. Он зримо тянулся к Умершим, словно они явились, чтобы успокоить его. Укрепить его решимость, с тем чтобы он не дрогнул перед уничтожением Земли.
А почему бы и нет? Как еще могли они покончить со своим тысячелетним бдением и обрести, наконец, упокоение?
«Должна!» — вспомнила Линден. Альтернатива тоже была ужасна. Промокшая насквозь, со слипшимися, тяжелыми волосами, она шагнула вперед, придав тьме форму.
Умершие друзья Ковенанта были могущественны и полны решимости. В другое время Линден оказалась бы в их власти, но их смутила сила ее страсти. Обернувшись к ней, Умершие умолкли; лица их выражали удивление и боль. Баннор ощутимо замкнулся в себе, черты Елены заострились, а Мореход Идущий-За-Пеной выглядел так, словно Линден разбила их мечты. Заговорил Ковенант:
— Линден, — хрипло вымолвил он. — Что случилось? Ты выглядишь ужасно.
Не обращая на него внимания, она двинулась навстречу его друзьям. Умершие светились призрачным серебром, подобным лунному блеску. Они не имели вещественных тел, и дождевые струи пронизывали их насквозь, но глаза Умерших были остры и полны жизни, которую сделали возможной и поддерживали в них нарушение Закона Смерти и Земная Сила Анделейна. Они стояли перед ней широким полукругом. Никто из них не дрогнул. Оставшийся позади нее Ковенант изливал в ночь свою любовь, удивление и растерянность, но они не трогали теперь Линден. Кевин, наконец, открыл ей глаза, дал ей возможность увидеть, кем стал человек, которого она любила.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
