Другие придут позже, когда стемнеет. Они пришли рано, потому что Сайаш был еще маленьким. Рафел не знал и никогда не узнал, почему те, другие, пришли так рано.
Он ответил – еще одна ошибка:
– Мы не подойдем к вам. Это большой лес.
– Ты еще споришь, дрянь?! – рявкнул другой, повысив голос.
Рафел покачал головой:
– Я бы не стал этого делать. Я просто покажу брату светлячков, потом мы пойдем домой.
– Он спорит! – сказал первый. И трое двинулись на них двоих.
Они могли бы убежать. Те, другие, наверняка бегали быстрее, но они вряд ли стали бы их преследовать, они не за этим пришли сюда.
И в этот момент Сайаш произнес:
– Я никогда не видел светлячков. Пожалуйста, можно нам посмотреть?
– «Я никогда не видел светлячков», – передразнил ближайший к ним парень. – Если умрешь, так никогда и не увидишь. Убирайтесь, ублюдки.
Он подошел вплотную, замахнулся на Сайаша, как будто хотел его ударить.
– Не бей его, – сказал Рафел. И заслонил брата собой.
– Идет, – сказал тот, кто стоял перед ним, и сильно ударил Рафела в челюсть.
Он упал, не вскрикнув, но боль была сильной, и страх тоже.
– Отвали, ты, дерьмо! – закричал его шестилетний брат. – Не смей этого делать!
И Сайаш встал рядом с упавшим братом, а потом перед ним и сжал свои маленькие кулачки, глядя вверх, запрокинув голову на того, кто сбил Рафела с ног.
Он никогда раньше не слышал, чтобы его маленький брат ругался.
Они могли погибнуть там. Никто бы не увидел, что произошло, никто бы не узнал, кто это сделал, и ни один суд в Альмассаре все равно ничего бы не предпринял, разве только пожурил бы старших мальчишек. Я и правда думал, понял Рафел потом, той же ночью, что нас обоих убьют.
Но – так странно было чувствовать это в тот момент – он очень гордился своим братом.
Старший из шестерых, стоявших перед ними, рассмеялся.
– Сарид, – сказал он, – отвяжись от них. Отвали, как сказал тебе этот маленький воин. Не пристало драться с детьми. Пойдем.
И Сайаш бен Натан со сжатыми и поднятыми крохотными кулачками, глядя на них снизу вверх в сумерках, сказал:
– Я все равно хочу увидеть светлячков.
– Потому что ты их никогда не видел, я слышал, – произнес старший, все еще забавляясь. – Подождите немного, а потом можете идти дальше. Только не подходите к нам близко.
Рафел сел. Челюсть у него болела, но в остальном он был в порядке. Он услышал, как брат сказал:
– Ладно. Не подойдем.
Они действительно вошли в лес через несколько минут, после того как остальные ушли вперед.
Сайаш держал его за руку. Рафел чувствовал, как дрожит брат. Сердце его было переполнено.
Они вместе увидели светлячков. Потом вернулись домой, вместе.
«Брат!
Я надеюсь, что это письмо найдет тебя в добром здравии, но его содержание, возможно, тебе не понравится. Могу сообщить, что твоя жена, родители и дети здоровы и в данное время находятся в Марсене. Я понимаю, что, если бы это тебя интересовало, ты мог бы и сам навести справки. Возможно, ты это сделал, втайне?
В любом случае – это не имеет значения. А имеет значение вот что. Ты немедленно сделаешь кое-что, необходимое для того, чтобы позволить Гаэль развестись с тобой и продолжить жизнь, не обремененную сомнениями насчет того, жив ли ее муж или просто бросил ее и своих детей.
Мне будет неприятно, если придется снова вмешиваться в твои дела, особенно когда я думаю о наших родителях, поэтому я настаиваю, чтобы ты сделал следующее.
Напиши письмо Старшему Учителю центрального молитвенного дома в Марсене с заявлением о том, что ты расторгаешь свой брак и Гаэль свободна.
Одновременно напиши нашим родителям и сообщи им, что ты жив, но предпочел начать новую жизнь в неуказанном месте. Можешь сказать им все, что тебе еще захочется. Это не моя забота.
Эти письма ты можешь отдать человеку, который доставит тебе мое. Он привезет их мне.
Я никому не скажу, где ты теперь живешь.
Ты откроешь в банке Сарди в Астардене вклад на имя твоей жены в размере пяти тысяч сералей, которые будут переведены в филиал в Марсене. Можно распорядиться, чтобы название банка, из которого сделан перевод, сохранили в тайне. Я договорюсь насчет этого с Пьеро Сарди, с которым знаком.
Эти деньги – для твоих детей, за которых ты несешь ответственность, как было всегда. Вот что меня огорчает во всей этой истории. Мне все равно, кого ты любишь, как ты живешь. Я всегда буду желать тебе хорошей жизни. Ты должен был знать это обо мне, брат. Я думал, что ты умер. Наверное, ты надеялся, что я буду так думать, что мы все так подумаем.
Пять тысяч сералей – большие деньги, но мне сообщили, что ты добился немалых успехов в своем деле, по милости сестер и бога, и сможешь их выделить.
Если ты все это сделаешь, то я лишь пожелаю тебе здоровья и долгой жизни.
Человек, который принесет тебе это письмо, будет три дня ждать от тебя ответа и подтверждения о банковском вкладе. Если ответ не придет, я буду действовать так, как сочту нужным. Решать тебе, но свобода – это одна из многих вещей, которые имеют свою цену.
Рафел.»
Зимой Пьедона Валли вернулся в Серессу с подтверждением о банковском счете и двумя письмами в Марсену. Рафел понимал, что Валли пришлось совершить путешествие на север и обратно в плохую погоду. Он знал, что Пьеро позаботится о своих агентах, но предложил этому человеку обед в хорошей таверне и ночь с одной из самых прославленных проституток в Серессе, и его предложения были приняты с благодарностью.
Он вскрыл письма. Они были адресованы не ему, конечно. Ему было все равно. Он увидел, что брат написал то, что от него требовалось: в молитвенный дом и их родителям. Он решил сам отвезти эти письма в Марсену, после отплытия флота весной. Ему хотелось повидать родителей и Гаэль, и такие письма не следовало доставлять чужому человеку.
Сайаш ничего не написал ему самому.
Он не удивился. У него болела душа, но она болела уже давно.
Верховный патриарх прислал трех высших священников из Родиаса для участия в походе своего большого флота. Двое вызвались добровольно, благочестивые воины Джада, готовые убивать и жечь неверных во имя бога. Третий проявил меньше энтузиазма, но убрать его на время из Родиаса
