— Жив, жив… — пропыхтел он. — Но вам нужно торопиться, магистр Каспар ждет и…
— Да пусть они все катятся к лешему на пирушку! — рявкнула я от всего сердца. — Когда ты говорил с Виро?
— Дык еще до всего этого, в ту ночь, как дождик того… этого…
— Значит в ту ночь, когда ты, паразит, сотворил заклинание, из-за которого затопило Болотцы? — уточнила я ледяным тоном.
Констан покраснел и потупился.
— Что он тебе сказал? — я снова затрясла его, как погремушку. Констан забулькал, словно полупустая бутылка, и, видимо, поняв, что я не отстану, нехотя признался:
— Сказал, что господин Теннонт на самом деле великий чародей и задумал вас, госпожа Каррен, погубить. И что вы об этом знаете, но молчите ради меня, непутёвого, тоже рассказал. И еще господин Виро говорил, что вы притворились чародейкой, но тут я ответил, что это уж мне известно, как никому другому. Тогда он меня принялся трясти, как вы сейчас и орать на ухо всяческие гнусности, пока я не признался, что мой дед — доверенное лицо Лиги в Эсворде, и…
— …и тогда он приказал тебе выйти на связь с Лигой, чтобы известить ее о происходящем, — я отпустила Констана и принялась ходить туда-сюда по комнате, рассуждая вслух. — Но он знал, что чародеи из Лиги могут не успеть вовремя, поэтому решил помочь мне сам в надежде, что это позволит потянуть время. И если бы магистр Каспар, бесы его побери, не стал бы выжидать, по своему мерзкому обыкновению, наступления самого драматического момента для того, чтобы вмешаться, то все могло бы обойтись…
Констан слушал мои слова, насупившись и помрачнев, а затем, пробурчал в пол:
— Ничего господин Виро мне не приказывал! Я сам! И вообще… Я бы сразу известил Лигу, если б знал, что этим помогу вам, а не наврежу…
Тут мне стало стыдно за то, что я не сообразила, как сложно было моему ученику решиться на какое-то действие, когда все вокруг, включая меня, обманывали его напропалую, и я обняла Констана.
— Магистр Каспар ждет, — пробубнил назойливый паршивец, и на этот раз я покорно принялась собираться.
В свертке, который принес мне Констан, оказалась отличная бархатная мантия, которая была мне немного великовата.
Я, немного подумав, нацепила ее прямо поверх ночной сорочки, так как одного взгляда на мои лохмотья, лежавшие на полу, хватило, чтобы меня замутило. С обувью было и того проще — в наличии имелись только пушистые домашние тапочки.
— Ну что ж, пойдем слушать речь, — сказала я, со вздохом осмотрев себя в зеркале. Как всегда, я выглядела нелепейшим образом.
Дом бургомистра казался вымершим — только перешептывания испуганных служанок, прячущихся за углами, провожали нас.
А вот на площади было необычайно людно. Никогда я не видала, чтобы столько народу добровольно терпели давку ради того, чтобы им навешали лапши на уши. Воистину, надеяться на то, что один чародей способен исправить вред, нанесенный другим, было очень наивно, равно как и предшествующая этому заключению мысль о том, что чародеи как-то друг от друга отличаются, делясь на хороших и плохих. Мнение мое об умственных способностях людей еще немного ухудшилось.
Констан довольно ловко провел меня к помосту, на который сейчас несколько человек, пыхтя, втаскивали трибуну. Люди с опаской расступались, завидев чародейскую мантию, так что мне не пришлось волноваться за свои хрупкие кости. Хоть я и набросила на лицо капюшон, большая часть эсвордцев наверняка узнала меня и предпочла держаться как можно дальше, ибо по всему выходило, что безопаснее задавить соседа, чем случайно дотронуться до источника всех свалившихся на город бед. Каспару прдстояло хорошо потрудиться, чтобы горожане согласились с официальной точкой зрения Лиги насчет моей героической роли в этой истории.
За помостом, который охраняло оцепление городской стражи, на роскошном бархатном кресле, явно принесенного из кабинета бургомистра, восседал магистр Каспар, рассеянно листая какие-то бумаги. Двое или трое магов следили за подготовкой помоста, еще двое что-то строчили, сидя за столом, и периодически что-то уточняя у находившегося тут же бургомистра, больше всего сейчас походящего на оживший труп. Под ногами у них копошилось несколько флегматичных кур, копающихся в мусоре, который оставили ночные гуляки; рядом вертелись служанки, подносившие магистрам то бокал вина, то вазу с фруктами, и получавшие взамен рассеянные щипки. Остальных магов не было видно — должно быть, они стерегли Сальватора.
Вовсе не так я когда-то представляла себе победу сил добра над силами зла. Теперь же мне казалось, что я уже видела все это сотни раз.
Я подошла к Каспару, который со всей сердечностью меня обнял, не поленившись подняться.
— Ну вот. Теперь все готово! — довольно сказал он. — Господа, приступим!
Глава 37,
в которой магистр Каспар и Каррен произносят свои речи перед жителями Эсворда, взаимно удивляя друг друга, а судьба Констана делает резкий поворот
Глядя на моего хитроумного крестного, стоящего перед толпой и покровительственно взирающего на нее с высоты помоста, я прекрасно понимала, отчего горожане почтительно притихли. Вне всякого сомнения, магистр был великолепен. Он не был столь внушителен и горделив, как Сальватор, не отличался высоким ростом или могучим сложением, но вся его изящная фигура выражала достоинство и благородство. Величественное выражение его тонкого лица время от времени сменяла дружеская и теплая улыбка, после которой только самый черствый и жестокосердый человек не захотел бы прижать чародея к груди и незамедлительно распить со столь милым человеком пару кружек пива, впрочем, не позволяя себе панибратства.
Ни одного признака безвкусицы или чрезмерности в одежде, равно как и свидетельств того, что магистр уделяет ей слишком много внимания, не нашел бы самый взыскательный зритель. Богатые горожане чувствовали, что имеют дело с состоятельным и достойным уважения человеком. Бедные тут же сделали приятный для себя вывод, что магистр скромен и прост в быту, так как не могли должным образом оценить качество и цену бархата его куртки, в силу того, что вряд ли бы смогли когда-нибудь пощупать нечто подобное, не заложив при этом все свое недвижимое имущество.
Я стояла позади Каспара, безо всяких указаний сообразив, что мое место — безмолвного и покорного героя — именно здесь. Справа от меня выстроились члены комиссии, затем на помост взобрался бургомистр, которому маг со всей любезностью определил место рядом с трибуной. Проделано это было настолько ловко, что господин Пруст остался польщенным до глубины души, несмотря на то, что его мнением, как и моим, никто и не подумал поинтересоваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
