— Так что ты знаешь, Сабина? Не делайся дурочкой, будто не понимаешь, почему живешь так, как всем бабам в этом городе не мечтается. Ты хоть знаешь, сколько у тебя уходит на врачей знаменитых, тряпки, побрякушки? Сколько мне нужно вкалывать, чтобы за это рассчитываться.
Сабина немного успокоилась, ровно настолько, чтобы я мог продолжать свой спич, а главное — спланировать окончить его всего одним словом: «Разведусь!» И тогда покой обеспечен на много дней, а главное, когда я буду ночевать дома, эта тварюка не станет ночами шкрябаться о дверь моей спальни. Вон квартирантов постоянно двое, бугаи здоровые, молодые, иди к ним, я что, против?
— Сабина, перестань портить жизнь нам обоим. Причем здесь Марина? Если хочешь знать, так могу тебе сообщить, что Марина с Рябовым, а вовсе не со мной. Не веришь, спроси у Сережи.
— Спроси у Сережи, — искривила рот Сабина. — Рябов из вашей кобелячей солидарности что хочешь скажет. Даже что телеграфные столбы трахает, не то что эту проститаршу…
— Сабина, у меня такая работа, — успокаиваю супругу перед нанесением главного удара. — Вот сегодня я буду у Студента. Ты не допускаешь мысли, что с ним я тоже сплю, а? Ты б еще сказала, что я скотоложством занимаюсь, за собаками бегаю, долго я буду твои кордебалеты терпеть? А куда, интересно, ты лыжи востришь три раза в неделю, что там тебе массируют в этой сауне, а? Вот я еще… Нет, Сабина, извини, больше не могу…
Я уже хотел произнести дежурную фразу, как в наше семейное счастье ворвался бестактный Рябов. Сабина тут же сделала из себя вид любящей супруги, а круги под глазами Рябова доказывали, что он трудится не меньше своего шефа.
— Кстати, вот Сережа. И я тебе клянусь, если хочешь, он подтвердит — этой ночью я Марину даже не видел. Вкалывал, как проклятый.
Рябов мгновенно поддержал меня.
— Да, мы с Мариной всю ночь работали над документами. У меня. Вдвоем. Ты уже готов к разговору со мной? — обратился Сережа ко мне, деликатно давая Сабине понять, чтобы она выкатывалась за двери.
— Ювелирная работа, — вслух похвалил меня Сережа, кивнув головой на закрывающуюся за супругой дверь. — Может, поэтому я не женюсь.
— Как, ты не женишься на Марине? — вытаращил я глаза из орбит. — Ты же порядочный человек…
— Конечно, — горячо поддержал меня коммерческий директор. — Отдал твоему партнеру из «Аргуса» секретаршу. И даже ее не попробовал.
— Это не тебе плюс, а Марине, — сказал я, искренне сожалея о такой порядочности Рябова. Если бы он занялся любовью с камоловской телкой, вряд ли сейчас так бы бодро перехватывал инициативу в разговоре.
— Давай к делу, Сережу, — потребовал я, пока Рябов не стал выяснять: не напрасно ли директор «Аргуса» завел себе именно эту секретаршу?
— Документы я передал нашим конторским партнерам. Они в свою очередь готовы оказывать практическую помощь. Более интенсивно.
— Рябов, помни, контора должна быть замкнута только на металле. К нашему бизнесу… Словом, не допусти даже намека.
Рябов изображает обиженный вид чуть ли не на Сабинином уровне, разве что не обзывает меня.
— Ты, видимо, чересчур переутомился, — заметил Сережа.
— Тогда вот что. Первое, извини меня. А второе, мне нужно… Нет, скажем так, твоему партнеру необходимы данные конторы по нелегальной торговле антиквариатом в восьмидесятых годах. Причем, Рябов, зарубежному партнеру. Чтоб конторские и нюхом…
— Опять… — недовольно отметил Рябов, — Да что с тобой сегодня?
— Извини еще раз, Сережа, — безропотно отдаю ему инициативу в разговоре, — голова еще немножко того. Из-за тебя, кстати.
Пусть Рябов не сильно дерет нос, командуя в нашей беседе.
— Тебе Камолов нужен? — невинным тоном спрашивает Сережа.
Понятно, руки чешутся, директор «Аргуса» до сих пор по земле ходит, а Рябов этого пережить не может.
— Знаешь, твои ребята создали замечательное впечатление, — отвечаю нейтрально. — Такой эскорт, как у короля.
— Так что с Камоловым? — не унимается Рябов.
— Я обещал Камолову жизнь, — честно признаюсь своему коммерческому директору. — Клялся, что пальцем его не трону.
— Значит так, — задумчиво протянул Рябов. — Иди знай, как поведет себя контора. Прихватит Камолова, чтобы Городецкого за кадычок подержать — и все у них накроется. Хотя данные верные, только Камолов ни Велигурова, ни Игнатенко в глаза не видел. И вся игра насмарку.
— Можно подумать, твои партнеры не сумеют убедить Камолова, что он с Велигуровым каждый день водку пил… — возражаю я дальнейшему предложению Рябова для очистки совести.
— Мне кажется, Городецкий, хотя руки его сейчас скованы… В общем, Городецкому сейчас Камолов — обуза. Он вполне может обрубить этот конец, — почему-то не обратил внимания на мое возражение Сережа.
— Пусть рубит.
— Точно, что еще остается Городецкому? — пробормотал Рябов.
— Сережа, ты уже все решил.
— А ты против?
— Я уже сказал, судьба директора «Аргуса» меня не интересует.
Сережа не сумел скрыть усмешки, и я понял, что действительно устал. У него руки уже перестали чесаться, а я каких-то предложений жду. Сережа, Сережа, разве так можно разговаривать с человеком, едва оправившимся от тяжелой травмы? Вдобавок, где-то и по твоей милости. В самом деле, нельзя же было допустить, что я мог вести себя с людьми Петра Петровича немного сдержаннее.
— Наш приятель Петр Петрович уже убрал Камолова? — теперь я перехожу на невинный тон.
— Так тебе он все равно не нужен, — оправдывается Сережа. — И Вершигора после твоей вылазки в «Баркас» уже успел раскопать связь между «Ромашкой» и «Аргусом». Одного свидетеля вообще убрать пришлось. Я же не могу прямо сказать ему: это сделали мы.
— Я, — самоутверждаюсь на глазах единственного свидетеля.
— Ну да. Тем более, Вершигора знает, что «Ромашка» рэкетом занималась. И другими делами, фирмы грабила. Я ему «Салмо» подбросил.
— А почему именно «Салмо»? Эта фирма фигурировала лишь в качестве примера, последней в списке.
— «Салмо» — уже заграница. К тому же она самоликвидировалась неделю назад.
— Браво, Рябов. Концы в воду, а прибалтийские команды… Выходит, Камолов взорвался в машине.
— Ну почему обязательно прибалтийские команды? — замечает Сережа. — Городецкий тоже мог.
— Мне это не нравится, — откровенно признаюсь я, — пусть даже есть заграничные и отечественные команды, специализирующие на технических средствах воздействия. Потому что в машине могут находиться посторонние люди, прохожие могут пострадать…
— Что я, убийца, по-твоему? — обижается на меня Рябов, припоминая, вероятно, что кроме своих основных обязанностей он еще и руководит «Содействием», которое здорово помогает ментам наводить порядок в городе. — Ты бы еще сказал, что за руль может сесть совсем другой человек. Повернул ключ в замке зажигания — и на небо. А радиомина, пусть чуть дороже, но исключает случайности. Возможные накладки. Прохожие разные там. Вот мы радиоминой и сработали.
— Ты сработал, — отвожу от себя бездоказательное обвинение в нарушении данного покойнику слова.
— Ну я, какая разница?
— Большая, Сережа. Если бы я просто позволил тебе с Камолым, туда ему и дорога, разобраться… Ну и что? Ничего, кроме дополнительных расходов. Атак он перед смертью в зубах четыре лимона баксов притащил. Учись классу работы. Ладно, не переживай, по шпионской части я тебе в подметки не гожусь.
Сережа почему-то оскалился, да так, что я врубился: какой-то сюрприз он держит про запас.
— Городецкий наших приятелей из конторы немного зажимает. Так что, думаю, нужно отвлечь внимание. Хотя бы по мелочи. Чтобы напомнить о нашем существовании, — заметил Рябов.
— Подумаю. После встречи со Студентом нужно будет атаковать Велигурова. Хватит ему жить спокойно, в тенечке. Да и Петьке Петровичу я сюрприз готовлю. Личного, так сказать, характера.
— Осторожнее играй. Он недоверчивый.
— Был бы доверчивым — в «скорой помощи» работал. Он по-прежнему прикрывает Велигурова?
— Да, хотя с людьми у Городецкого напряжение. Порой почти сутки смены нет. Мне ребята докладывают.
— Скажи, Сережа, у тебя есть люди в команде Петра Петровича?
Рябов замолчал, похоже, надолго.
— Сережа, ты не понял, о чем я спрашиваю?
— Вопрос бестактный.
— Почему это?
— Потом скажу. Вернее, сам поймешь. Тут тебе просили пакет передать. Я его внизу оставил.
— Ну так тащи сюда. Пока Гарик им вплотную не занялся.
Сережа хлопнул дверью, и буквально через минуту я, резко рванув на себя кольцо навахи, освободил лезвие от плена пружины и разрезал бечевку.
Так и есть: две шубки из натурального, черт его знает какого, меха. И записка с одним-единственным словом: «Расчет». Значит, Ира не сумела выполнить мою просьбу, если за эти шкурки не приходится доплачивать. Вот он, сюрприз, подтверждающий мои собственные мысли. Рябов, чего ты такой прыткий, всезнающий? Интересно, когда ты решил полностью начать меня контролировать? Выходит, пошел по моим предыдущим следам после того, как я сунулся к «Баркасу». Ну, Марина, слуга двух господ, конспираторша чертова. Интересно, о чем ты сегодня докладывала коммерческому директору перед тем, как нырнуть под его одеяло?
