— Что ты хочешь? — наконец-то капитулировал Камолов.
— Не «что», — в свою очередь поправляю собеседника, — а «чего». Мне нужные кое-какие данные. И тогда я тебя не трону.
— А кто тронет?
— Это уже другой вопрос. Тебя может тронуть твой приятель Петр Петрович, например. Не понимаешь? Правильно. А если я скажу Городецкий, поймешь? Но это не моя проблема. Моя проблема — ты. Это ты напал на меня и, скажу честно, мне очень хочется размазать тебя по стенке. Как я это сделал с усопшей «Ромашкой». А чтобы ты все до конца понял, скажу одну подробность: я не отдавал приказ насчет ликвидации твоей банды, а лично ее на тот свет спроваживал. Такая между нами разница. И можешь не переживать насчет моей глупой откровенности. Разговоры в твоем офисе уже несколько дней не пишутся. Не тешь себя мыслью, что мне эта беседа может когда-то боком выйти.
— Какие сведения нужны? — приподнял белый флаг Камолов.
— Ты б еще задал дежурный вопрос о гарантиях, — усмехнулся я, глядя на его распухший нос. — Думаешь, мы не сумели войти в банк данных твоего компьютера? Так это было сделано через три дня после того, как твои придурки стали мне мозолить зрачки. Тоже мне бином Ньютона, — достал я из кармана блокнотик, одновременно доказывая свою начитанность. — Так у меня на тебя еще кое-что есть, о чем компьютер не подозревает.
Значит, наша доблестная фирма «Аргус» решила отпочковать «Ромашку». Мудрое решение. И бандитам этим за охрану платить не нужно, а только помогать им в выборе жертвы, и в крайнем случае, подмога, кроме конторской, гарантирована. Знаешь, Камолый, я ведь в свое время тоже работал по металлу. Но совсем другими методами. Что это за фирма такая, «Энтерпрайз-бриз»? Судя по названию — чересчур заграничная. А если разобраться, из сильно зарубежного только название. Наверняка, в Красноярске, где фирма зарегистрирована, даже не знают о существовании этого «Энтерпрайза», с которым у тебя договор. Чего там у меня записано, тут, Камолый, металлов не меньше, чем у Менделеева в его таблице. Ага, алюминий. Значит, «Энтерпрайз» трудолюбиво тянет через Грузию аж до Норвегии тысячу тонн алюминия. Чего через Грузию, Камолый, я бы это делал через Молдавию, а еще лучше — Приднестровье, государство непризнанное, а следовательно международные законы бессильны. Ну, да ладно. А в Норвегии груз получают некие Рейульф Крэк и Ул Кванде, представляющие фирму «Майкл», которая по другим документам значится как «Мишель».
Камолов заерзал на месте, видимо от мысли про свою близкую кончину он стал отвыкать, а про трудовые подвиги почему-то ему слушать тошно. Ничего, потерпишь, я доведу тебя до нужного состояния.
— Так самое интересное, что этих двух норвежских бизнесменов кредиторы днем с огнем найти не могут, а «Энтерпрайз» малоизвестный с ними в два счета связался. И за тысячу тонн алюминия честнейшие зарубежные партнеры, хотя и в бегах, но все равно расплатились. «Секонд-хэндом», естественно, аж на миллион крон подержанных тряпок, это ж сотню беженцев одеть можно и еще разворовать останется. А куда делась разница между тряпками и подлинной стоимостью металла? Не знаешь?
— Не знаю, — твердо ответил Камолов. И тут же кристально честно подчеркнул:
— Куда делась вся разница, я действительно не знаю.
Вот дурашка, он, наверное, думает, что я лезу за его заграничными счетами. Конечно, конторские ребята отбрасывали какую-то долю директору «Аргуса», но это для него суммы. А меня они мало устраивают.
— Кроме алюминия есть и другие железяки, представляющие интерес для зарубежных партнеров. Теперь же Прибалтика заграница, да, Камолый? Я слышал, там памятники на металлолом курочат. Ты, наверное, прибалтам хотел помочь, чтобы как-то облегчить участь выставленной «Ромашкой» «Салмо»? Что, контора решила, Прибалтика расплачивается той же валютой, только работать легче? Свои люди там остались, а с норвежскими агентами сильно потяжелело в последнее время. Значит, в славном городе Норильске производственное объединение «Жилбытремонт», естественно для нужд трудящихся, приобретает никель в слитках. Но почему-то этот «Жилбытремонт» не захотел никелировать оконные шпингалеты, видимо технологию не разработал, а потому гонит пару грузовиков со слитками никеля в Москву. А там его покупает не «Энтерпрайз» вовсе, а центр авиационно-парашютных работ «Импакт». А потом этот «Импакт», который с тобой в Москве одним банком пользуется, не привязывает слитки никеля к стропам парашютов, а перекидывает его литовской фирме «Лия».
Могу еще вспомнить о такой интересной подробности: как это «Аргусу» удается постоянно арендовать военные самолеты для нужд своих партнеров? Кто там помогает тебе руководить отечественной и зарубежной уже, но все равно по привычке доблестной авиацией? Не скажешь?
— Не знаю, — коротко отвечает Камолов.
Еще бы. Станет Городецкий докладывать о своих московских партнерах, которые готовят себе почву, если их стремление склеить обломки рухнувшей страны не увенчаются успехом. Или о Велигурове, сохранившем связи на Востоке, откуда течет на Кавказ наше же замечательное оружие в обмен на металл по будто бы демпинговым ценам. А что они получают за оружие я пока не знаю. Может быть — валюту, золото, бриллианты. Или наркотики. А что, я бы сам так сделал. Получил бы за оружие наркоту и назад ее, на братский Восток, и уже оттуда, например, в Амстердам. В результате — тройной навар. Только наркотой я не торгую из принципа, покойный Колотовкин меня в этом лишний раз убедил. А что они получают — это через пару дней Рябову на ушко обязательно шепнут в порядке дружеской взаимопомощи. Так что свою старость и возможную отставку при дальнейших демократических преобразованиях московский командир Городецкого, заместитель начальника внешней разведки Игнатенко обеспечил и себе, и своим подчиненным, А если произойдет очередная революция, так им эти мелочи даром не нужны. Потому что Игнатенко станет начальником КГБ вновь созданного СССР, перетянет к себе Петра Петровича, чтоб они здесь с Велигуровым по пустякам не спорили, кто больше так называемым демократам в борщ нагадил, а наш пенсионер Василий Васильевич вытащит из шкафа генеральскую форму и возглавит Южноморское областное отделение организации, которой он отдал всю свою жизнь. А если их затею будут именовать не революцией, а переворотом, эта компания будущее не только себе — правнукам обеспечила. Словом, застраховались они на все случаи жизни. Только Камолову я об этих мыслях не распространялся, а просто и незатейливо заметил:
— Прокол был лично у тебя. Я имею в виду тот «Ил-76», которым «Аргус» перевозил медь. Это ж надо, командир отказался изменить маршрут за миллион рублей. Солидные деньги по тем временам. Так что партнеры твои хоть и отмазали «Аргус», но больше гражданским летчикам веры не имели. Вот поэтому и вояк используют. Им прикажешь — они отвечают «Есть!» Причем, совершенно бесплатно. Я, конечно, имею в виду рядовых летчиков. Они хоть в облаках на своих «илах» летают, но те, кто на земле сидят, куда повыше. Им пайка от твоих подельников капает, не сомневаюсь. А вся эта лабуда с документами на тебе осталась, как и другие заботы: многочисленные перевозки грузов, их дробления, поэтапность вывоза, мгновенно самоликвидирующиеся фирмы-посредники, пресекающие любой поиск, если такой начнется. Не боишься, что начнется, Камолый?
— Я уже ничего не боюсь, — сказал директор фирмы «Аргус».
— Это точно, — нарочно польстил я собеседнику. — Если бы ты был трусливым, так давно повесился в сортире, дешевле бы было.
Ладно, хватит с ним церемонии разводить, он уже созрел, упираться не будет. Я достал несколько листиков, над которыми потели мои юристы, положил перед ним на стол и заметил:
— Подпишешь эти документы — я тебя мочить не буду.
Камолов смотрел на меня, будто я был стеклянным. Взгляд этот отсутствующий мне почему-то не понравился.
— Камолый, ты бы поспешил, — бросил я взгляд на часы, — а то у меня еще полчаса контрольного времени. Того глядишь, опоздаю, долларов пятьдесят все-таки придется твоей телке дать.
Пока Камолов читал опус моих юристов, которых я гонял целый день вносить постоянные правки в текст, достаю сигарету и пистолет-зажигалку.
Камолов, который было уже ожил, задал бестактный вопрос:
— Ты выстрелишь после того, как я подпишу?
— Я не нарушаю своего слова, — замечаю, прикуривая сигарету. Пистолет, конечно, очень похож на настоящий, но не хватало, чтобы Камолов снова начал прощаться с жизнью, отравляя воздух в помещении. — Еще ни один человек в этом мире не мог сказать, что я не выполнил своего обещания. Будь спокоен, если опоздаю к ребятам…
Дальше я не продолжал, глаза Камолова явно прыгали через строки, а потом он по инерции заметил:
— Я не знаю никакого Велигурова, Игнатенко…
