— У тебя не получится, Эра все равно вычислит твой план и не позволит его осуществить, — первым заговорил Смерть, очнувшись от раздумий.
Ох, ну надо же! Их интересует процесс, а не результат. Гады!
— Я все продумал…
— Подожди, — я попробовала убрать его руки, обнимавшие мои плечи, но он воспротивился. Ладно. Пусть так, общению это не мешает. — Ты хочешь сказать, что я стану такой же, как все вы? То есть буду ночами бегать в образе какого-нибудь чудика и искать, где бы полакомиться чужими эмоциями да с кем бы покувыркаться на травке, утоляя свои похотливые замашки?
Крылатый потупил взор при моих словах, Мефодий художественной волной изогнул свои мохнатые брови, а Райс привалился спиной к косяку и, скрестив на груди руки, с непроницаемой физиономией рассматривал нас. Весь его вид выражал полное безразличие к беседе, в которой он не участвует. Я же подобным равнодушием похвастаться не могла. Все-таки моя судьба на кону, мне и защищаться.
— Нет, конечно, — вздохнув, сказал Арацельс. — Ты же вернешься в свой мир, а здесь ночная ипостась не проявляется так ярко, как в Карнаэле. Просто в позднее время суток будешь более агрессивна, но это легко контролировать. А в полнолунье тебе придется запираться в доме, чтоб не натворить дел в округе… и все.
— И все? — я сглотнула, пытаясь унять клокочущие внутри эмоции. — Мелочи какие. А? Всего-то запирать все окна и двери на засовы, которые моя новая личность не сможет открыть одной левой. Верно?
— Катенок… — неуверенно начал он, издевка в моем голосе его явно насторожила.
— Не, не котенок… монстренок, скорее уж! Надо привыкать к новому амплуа, — воскликнула я, и, повернувшись, уставилась на него. — До тебя что, опять не доходит? — он промолчал, только губы сжались в напряженную линию, а в глазах появилась досада. Ну, хотя бы не кинулся доказывать мою неправоту. Уже прогресс. — Вы многие годы учились управлять своими новыми способностями, привыкали быть единым целым с ночной ипостасью… А я? Вот так, с бухты-барахты стану носителем демонической сущности? Одной твари мне мало, той, что Подарком Лу называется, для полноты ощущений не хватает еще и милашки-корага. Так, что ли?! Замечательная перспектива. Может, они даже подружатся… и будем мы в строго изолированной палате городской психушки вести оживленные дискуссии втроем. Доктора оценят. Не вопрос! — с трудом сдерживая злость, закончила я.
— Арэ…
— Да какая я тебе Арэ? Просто женщина, которую ты собрался бросить на произвол судьбы, предварительно превратив ее в монстра, — на глаза опять навернулись слезы, и я машинально дернулась из кольца его рук. На этот раз он меня отпустил. Не сразу. Видимо, чтоб не упала, потеряв равновесие от сильного рывка. Его объятия разжались мягко и бережно, и от этого мне стало совсем грустно. Даже нет… не грустно, а тоскливо. Сердце заныло, предчувствуя беду.
— Извини, — проговорил Арацельс, отступив назад. — Ты была права. Я опять все решаю за тебя. — Не могу сказать, что это его понимание меня порадовало, скорее, вызвало целый шквал подозрений, заставив замереть в ожидании. Батюшка со Смертью молчали, словно в рот воды набрали. Я тоже не спешила перебивать мужа, и, задумчиво качнув головой, он продолжил: — Мы договорились, что ты вернешься на Землю? Вот и отлично. Ты уже здесь. — Отец Мефодий, — обратился он к священнику, тот чуть подался вперед, не спеша спускаться с крыльца. — Вы не приютите Катерину у себя до тех пор, пока ее не смогут забрать родные? Смер… то есть Сэмирон на днях заглянет к вам и занесет необходимое количество денег. Не так ли, четвертый? — с нажимом спросил мой супруг белокрылого, тот что-то пробурчал в ответ. Наверное, согласие. Только очень недовольное.
— Я-то с удовольствием оставлю девушку у себя, — подышав на озябшие руки, сказал священник. — Да только ты опять забыл с ней посоветоваться, сын мой. Какие бы невероятные дела у вас там не творились, но около получаса назад вы стали супругами перед богом, а это не пустой звук.
— Иди к нему, Ар… Катя, — произнес блондин, и тонкая преграда из рыжего пламени опала вниз, рассыпавшись искрами на снегу. — Иди же, а то замерзнешь!
— Цель, ты не можешь… — попытался вклиниться в разговор Смерть, но Арацельс метнул в его сторону предупреждающий взгляд, и тот заткнулся, так и не досказав мысль.
А меня и правда обдало холодом. Гораздо более сильным, чем тот, что кусал за ноги, пока мы стояли в огненном кругу. Этот холод сковывал не только тело, но и душу. И не обида или злость была тому причиной. Я вдруг четко и ясно поняла, что один белобрысый кретин в очередной раз собрался ради меня расстаться с жизнью. Вот так вот просто, без лишних слов и слезных прощаний. Одно короткое "Иди, Катя"… и все!
— А ты? — спросила я. — Отправишься прямиком в Черное Рэо?
— Шшшш-что? — зашипел собеседник, метнувшись ко мне. Его пальцы впились в мои плечи, не давая сдвинуться с места. — Кто проболталсссся? — он покосился в сторону белокрылого, но тот старательно замотал головой, не желая признаваться в чужих проступках.
— Лу.
— Опять эта гадина?!
— Не опять, а снова, — огрызнулась я и, недовольно скривившись, процедила: — Убери руки. Еще пара минут стояния на таком морозе и я окончательно задубею! Так что, либо обратно в теплую церковь, либо в Карнаэл, но оооочень быстро. Умереть от обморожения мне совсем не хочется. Особенно накануне первой брачной ночи, — моя попытка пошутить его не очень-то проняла. Жаль.
— Иди! Иди в церковь. Ты остаешься на Земле, — приказным тоном заявил блондин.
От такой наглости меня бросило в жар, временно притупив завладевший телом озноб:
— А если я не хочу?
— Зато я этого хочу! — в глазах его, алых в золотом обрамлении тонких колец, отражалась такая фанатичная решимость, что я не рискнула спорить. Ну его! Еще свяжет сейчас какими-нибудь магическими путами и положит отдыхать до утра возле иконостаса. Ума на подобную выходку у него хватит. Жаль, что этого самого ума на то, чтоб прислушаться ко мне, не хватает. Твердолобый… Воистину, твердолобый мужик! Не был бы так дорог, послала б его куда подальше. — А если ты будешь капризничать, мышшшка, клянусссь, я оставлю тебя здесь сссилой!
Вот! Я так и предполагала. Псих с маниакальными наклонностями. Ага.
— О! — я растянула потрескавшиеся от мороза губы в улыбке. То ли в глупой, то ли в покладистой… но точно не в агрессивной, чтоб этот чтец эмоций, не приведи Господи, не раскусил мои намерения раньше, чем мне удастся добраться до безопасного места. — Понятно. Ну, я пошла, пожалуй? — и, воспользовавшись тем, что он ослабил хватку, со всех ног кинулась в объятия Смерти, ошарашив его своим поступком. Он машинально подхватил меня и, сообразив, что я вся трясусь от холода, закутал в теплое покрывало своих белых крыльев. Высунув голову из перьевого укрытия, я полюбовалась на мрачную физиономию Арацельса, оставшегося стоять возле крыльца, и с легкой примесью язвительности сообщила ему: — Знаешь, дорогой. Самопожертвования — это, конечно, очень романтично и все такое, но… Я тоже имею право выбора. И я хочу вернуться в Карнаэл. Ты ведь отведешь меня туда, правда… Смерть?
