В тот день снова приезжал Феофан и, конечно, отчитал Барса, но, по крайней мере, на постельном режиме больше не настаивал - видимо, смирился с неизбежным. А назавтра рыцарь снова потащился на площадку.
На этот раз тут тренировались несколько гвардейцев. Барса это не обеспокоило - место хватало всем, и он приступил к разминке, закусывая губу от острой боли во всем теле, раз за разом поднимаясь с песка, раз за разом начиная все сначала. Время вытянулось, как гудящий нерв, все окружающее скрылось в звенящем тумане - остался песок, и воздух, отчего-то ставший вязким, как кисель, сопротивляющийся каждому движению. И движение: исступленная борьба с собственными непослушными мускулами, проход, перекат, растяжка, опять проход; выпад, перекат, проход, удар, растяжка; проход, еще, перекат...
В какой-то момент, обнаружив себя в очередной раз уткнувшимся лицом в песок, Барс почувствовал, что над ним кто-то стоит. Рыцарь поднял голову. Так и есть: гвардеец, высокий, худощавый. Кажется, Барс уже видел его раньше. Лейтенант, вроде бы. Впрочем, у Королевских гвардейцев рядовых не бывает, они все офицеры.
- Может, хватит выделываться? - Грубовато рявкнул лейтенант. - Кому и что вы хотите доказать?
Королевские гвардейцы всегда считались неплохими бойцами.
Тяжело дыша и отплевываясь от скрипящего на зубах песка, Барс поинтересовался:
- Хотите спарринг?
- Пошел ты на... - Неожиданно заявил офицер, совершенно не аристократично пояснив во всех подробностях, куда именно и зачем должен пойти рыцарь.
С трудом поднявшись и не слишком устойчиво утвердившись на ногах, Барс увидел перед собой удаляющуюся спину гвардейца.
Рыцарь вытер рот, избавляясь от остатков песка.
Потом окликнул:
- Эй, лейтенант!
И добавил...
Этот перл он подхватил давно, много лет назад, когда в ожидании прорыва изрядное время околачивался в среде портовых грузчиков в одном небольшом южном городке на берегу Виренского моря. Однако с тех пор так и не слышал ничего столь непревзойденного. Это был воистину выдающийся перл.
Лейтенант остановился.
Никогда прежде Барс не замечал, что у человека может быть выразительной даже такая относительно статичная часть тела, как спина.
Потом гвардеец вернулся.
- Ты нарываешься. - Выцедил он сквозь зубы.
- Именно. - Подтвердил рыцарь.
- Ты что, самоубийца?
- Зато ты - нет. - Спокойно констатировал Барс.
Лейтенант медленно, протяжно выдохнул воздух.
- За то, что ты сказал, у нас в части традиционно бьют морду. - Сообщил он.
- У нас тоже. - Согласился рыцарь.
- Но я не дерусь с калеками.
- А с теми, кто тебя бьет, ты дерешься?
- Что? - Переспросил гвардеец.
Вместо ответа Барс ударил его под дых.
Это не был красивый профессиональный удар - так дерутся те же грузчики в своих сшибках, но он был неожиданным, а потому цели своей достиг. Удар не был сильным - он имел цель лишь раздразнить лейтенанта, не был и слабым - чтобы быть воспринятым достаточно серьезно. В самый раз, чтобы гвардеец сложился пополам, пытаясь вспомнить, как нужно дышать - но при этом все же устоял на ногах.
- Ну, все. - Выдавил лейтенант, выпрямляясь. - Ты допросился.
Предугадывать движения противника Барс, само собой, не разучился. А вот опережать их было трудновато - упорно не желавшее становиться послушным тело сопротивлялось, запаздывая на те самые доли мига, которые и определяют обычно исход любого поединка. И если от первого, ``разведочного'` удара гвардейца рыцарь ушел легким уклоном корпуса, то второй заставил его попотеть - Барс крутанулся на левой ноге, одновременно разворачиваясь вправо, пропустил свистнувший мимо груди тяжелый кулак, прицелился в беззащитно открывшуюся подмышку...
Ему не хватило скорости. Раньше он из этого положения успел бы нанести не один, а минимум два-три точных удара: в зависимости от ситуации - болевых, обездвиживающих, а при необходимости и смертельных. На этот раз не успел и одного: от резкого движения в глазах поплыло, и доли мгновения, на которое Барс утратил равновесие, хватило, чтобы удар размазался, пальцы беспомощно скользнули по коже, а лейтенант, моментально сориентировавшись и довернувшись на четверть оборота, достал рыцаря со второй руки по ребрам.
Стоя на четвереньках на колючем песке и жадно ловя ртом воздух, Барс услышал слова гвардейца, долетевшие до него, как сквозь толстое ватное одеяло:
- Ну что, теперь тебе достаточно?
Колени лейтенанта были при этом так заманчиво близко, всего на расстоянии одного броска...
Под колени Барс его и подсек, выпрямляясь, как выпрямляется для удара свернувшаяся кольцами змея, прыгнул, преодолевая снова застилающую глаза тьму - и в тот момент, когда голова и плечи гвардейца впечатались в песок с глухим, но хорошо слышимым всем на площадке звуком, стопа рыцаря метнулась к основанию шеи лейтенанта, к тому месту чуть пониже кадыка, где в ямке бьется нежная, трепетная жилка. Метнулась - и замерла, чуть коснувшись кожи, лишь обозначив смертельный удар.
А в следующий момент рыцарь кубарем полетел на песок, ловко подбитый своим противником.
- Всерьез, значит, хочешь. - Пробормотал гвардеец, стремительно вскакивая на ноги. - Ладно, давай всерьез...
Вот теперь Барсу пришлось туго. Лейтенант не давал ему перевести дух - мощные, хорошо поставленные удары сыпались один за другим, целили то в голову, то в корпус. Рыцарь больше валялся на песке, чем стоял на ногах. И все-таки выбрал момент, напружинив все тело, как согнутый мощным усилием клинок из хорошей стали... И, как тот же клинок, но уже отпущенный, бросил себя в воздух, ногой достал живот гвардейца - хорошо достал, теперь была очередь противника сидеть на песке, глотая воздух, как вынутая из воды рыбина. Осторожно нащупывая ногами площадку - рыцарю казалось, что она приплясывает под ним, стремясь разрушить с таким трудом найденное равновесие - Барс пошел по кругу, стараясь не обращать внимания на заливающий глаза пот и вопящее, умоляющее о передышке тело...
Этот бой в части потом вспоминали долго.
Среди присутствующих здесь гвардейцев не было ни новичков, ни дураков; все они знали, что израненный человек носит знак феникса на левом плече, все понимали, что когда-то он был хорошим бойцом. Но есть предел возможностям любого человека, как есть и законы природы, через которые нельзя переступить. Однако нужно иметь мужество, чтобы это понять и заставить себя с этим смириться. Оттого-то и вызвала глухое раздражение бессмысленная, на взгляд гвардейцев, тренировка Барса. Была там, может быть, и крошечная толика уважения - дань жестокому упорству, достойному лучшего применения. Однако все перечеркивала слишком очевидная бессмысленность происходящего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
