Элдарет проходил сквозь ряды стражников, и те в страхе расступались перед ним.
– Бросьте мечи! – кричал странник. – Воевода ваш мертв! Незачем вам оставаться здесь, идите за мной, к свободе!
И некоторые прислушивались, обращая орудие против прежних соратников. Бунтовщики уже одолели полпути через их строй.
– Сзади! – крикнул кто-то.
Отряд, заперший мятежников в теснине, напал на них с тыла. Эти, ведомые безумноглазой женщиной, были крепче духом, и отряд бунтарей разом рассыпался: те, что стояли в задних рядах, в поисках спасения устремились вперед, прорываясь через ряды своих же товарищей.
– Нет! – взревел Руфрид, но в одиночку он не мог сдержать ополоумевших рекрутов, какими бы проклятьями он не осыпал. А стражники наступали; замешательство противников дало им возможность перестроиться. Мятеж был обречен. Руфрид начал отступать, внезапно обнаружив себя в одиночестве против дюжины врагов.
И вдруг сверху на солдат обрушились камни, разбивая шлемы и головы. Стражники вскрикивали от боли, бросая оружие в попытках защититься. Вдоль откоса над их головами стояли замфераи, и их снаряды летели с ошеломительной точностью.
Кое-кто из стражников, не выдержав, бросился бежать, прикрывая руками головы.
– Пришел час! – воскликнул Элдарет. – Мятежники, ко мне! Стоять твердо!
Он стоял посреди отряда бунтовщиков, воздев в обсидиановое небо полыхающий факел. Замфераи остановились; стража застыла в недоумении.
– Хватит! – грянул Элдарет. – Никому из вас нет нужды оставаться в Нафенете. Ежели пойдете со мной, вас не укорят, что вы сражались против нас! Но те, кто дерзнут остановить нас – им пощады не будет!
К изумлению Руфрида, почти треть солдат убрала мечи в ножны и перешла на сторону мятежников. Старшины их смотрели волками, но даже из них пара человек переместилась на сторону Элдарета.
Странник усмехнулся, скорей облегченно, чем торжествующе. Замфераи стояли наготове, сжимая в руках острые камни.
– Тогда пойдемте! Все за мной!
Руфрид оглянулся один раз на озаренные пляшущим светом факелов два десятка неподвижных тел; среди них выделялась туша Беорвина. Окажут ли оставшиеся стражники помощь тем, кто лишь ранен, но не убит на месте? Боги, подумалось юноше, что за кровавая каша!
Протерев ноющие глаза, он отвернулся. Элдарет вел бывших рекрутов вперед, по дороге из Нафенета. Пламя факелов разрезало тьму, но серая грязь цеплялась к ногам.
Линден наполнял ведра водой из чистого родника, бившего из-под западного склона Энаванейи. Он уже полдня мотался от вершины к подножью и обратно, наполняя лагерные бочки с питьевой водой. Стоило бы передохнуть…. но работа не давала времени думать.
Опустившись на колени, Линден выхлебал горсть хрустальной воды. Хорошо одному; покойно. Только танцует между замшелых камней вода. Когда юноша выпрямился, рядом на бережку стоял Сафаендер.
– Тебе в помощь послали, – с улыбкой объяснил поэт.
– Не надо, – откликнулся Линден. Он присел на валун, и Сафаендер пристроился рядом с ним.
– Здесь, в лесу, трудно поверить, какой хаос царит в мире.
– Хаос еще и не начинался, – возразил Линден.
– Боишься?
– Не очень.
– А я боюсь, – признался Сафаендер. Линден обернулся к нему, и увидал в глубине огромных темных глаз спрятанные за внешним спокойствием тени. – От страха я не могу заснуть. А иногда – и вздохнуть.
– Общество Танфии тебе поможет. – Линден швырнул в ручей гальку.
– Ты против, что мы с ней сошлись? Жаль. Я люблю ее. Да, я забываюсь, пока мы любимся, а это хороший повод любиться как можно чаще и дольше… но забытье проходит, а мрак не рассеивается.
Линден следил, как разбегается по воде рябь. Ему было стыдно.
– Бояться без толку. Я раньше все время боялся. Теперь привык.
– Почему? – тихонько спросит Сафаендер, придвигаясь поближе. – Ты предвидишь будущее.
– Нет.
– Но у тебя есть дар… я слышал, как ты рассказывал. Тебе приходят видения, ты чувствуешь несвершившееся.
– Порой. Этот дар непредсказуем.
– Когда это началось?
– Когда?.. – Линден запнулся, обдумывая ответ. – Пожалуй, когда я нашел в лесу Зимородка. Я споткнулся о тело его хозяина, и увидал, как тот погиб. Это был первый раз. Теперь мне кажется, что именно тогда я подхватил этроф. У меня тогда закружилась голова.
– А с тех пор?
– Накатит и отступит. И всегда внезапно.
– Полезный дар.
– Нет! Я его ненавижу! Не понимаю, чем мне могут помочь эти воображаемые ужасы.
– Так плохо?
– Я с ума схожу.
– Этого не будет, если ты подчинишь дар себе.
– Так и Лийет говорила. Да кто меня научит?
– Может, Элдарет. Он многое знает о незримых силах. По крайней мере, элир зовут их силами. Мы говорим «боги» или «духи», но на самом деле это лишь понятия… вибрации… Может быть, правильнее называть их стихиями.
Линден не ответил.
– Тебе тяжело со мной общаться? – спросил Сафаендер.
– Да нет. Мне вообще с людьми болтать трудно. Имми одна меня по-настоящему понимала.
– Знаешь, ты замечательный парень, Линден. Я тут понаблюдал за тобой. Выйди ты на сцену, женщины поклонялись бы тебе… да и мужчины, если на то пошло, тоже. Я бы писал для тебя такие роли… Но ты не согласишься, так?
– Навряд ли. Неохота мне себя напоказ выставлять.
– Какая жалость. – Голос поэта был тих, но глаза жгли Линдена огнем. – Ты таишься ото всех. Каков же ты, Линден?
– Глупый вопрос.
Поэт еле слышно хохотнул.
– Пожалуй. Вопрос, достойный писателя. Но сможешь ли ты ответить?
Внезапно Линдена затрясло.
– Нет. Не могу. Полгода назад я сказал бы, что я сын Артрина, что я женюсь на Имми и останусь крестьянином. А сейчас не могу. Что-то во мне изменилось. Меня словно несет куда-то, и я не знаю, куда, а остановиться – не в силах. Поэтому я больше не боюсь.
– В тебе говорит одиночество. Это мне знакомо. – Сафаендер положил руку на плечи юноше, кончиком пальца поглаживая кожу. Линден хотел стряхнуть его ладонь, но не стал. Прикосновение его было невыразимо успокаивающим. – Похоже, тебя уже давно никто не утешал объятьями…
– С тех пор, как забрали Имми.
– О. И ты не в силах полюбить другую?
– Навряд ли.
– Не попробуешь – не узнаешь.
Наступило долгое молчание, пронизанное странным, неласковым жаром.
– Пора возвращаться в лагерь, – проговорил Линден. – Ведра ждут.
Позади послышались шаги. Обернувшись, юноша увидал, что на краю поляны стоит Аштарь, уперев реки в боки и лукаво поглядывая на Сафаендера.
– Милый наш Саф, – невесело усмехнулась она. – Ничто не меняется, да?
– Ты удивишься, – ответил поэт, вставая, – насколько я изменился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
