– Вот это номер! – проговорил Руфрид. – Элдарет ни о каких женщинах не упоминал. Кто она такая?
– Ее зовут Вайна, – объяснила Танфия. – Это ее лагерь. Кое-кто здесь с ней хорошо знаком, но рассказывать о ней не хотят ни в какую.
– Скоро выясним. – Руфрид по-прежнему обнимал ее за пояс. Исходивший от него запах пота и земли был даже приятным, и глаза юноши сияли ласково, как в первый день их любви.
– Ты в порядке? – спросил он.
Девушка кивнула.
– А ты?
– В полном. Так что, спору конец?
– Надеюсь.
– Простишь меня? Я тебя прощаю.
– Конечно! – воскликнула она. – Я так рада, что ты живой!
Он снова притянул ее к себе, и Танфия откликнулась. Но руки Руфрида были нетерпеливы; юноша потянулся поцеловать ее, и девушка отвернулась.
– От мен так воняет? Ты сама не розами пахнешь.
– Руфе… – Танфия выдавила улыбку, отстраняясь. – Прости. Я теперь с Сафаендером.
– О. – Руки его опустились. – «С ним» в смысле «в одной постели»?
– Скорее на одной подстилке в шалаше.
– И сколько протянулось благородное «я спала на кушетке»? До покуда я за дверь не вышел?
– Прости. Не злись.
– Я не злюсь, – натянуто проговорил он, и безнадежно вздохнул, примиряясь со своим отчаянием. – И все это из-за одной ошибки?
– Ты не понимаешь! Ты ничего дурного не сделал, я не пытаюсь тебе наказать, и та элирка здесь не при чем. Я люблю его.
– Любишь, – повторил он, будто это было название позорной хвори. – Так весь этот шум насчет Метии был просто предлогом?
– Ты искал объяснений, а я не спорила. Я сама искала объяснений, чтобы мне не было так стыдно.
Она ожидала, что Руфрид взорвется, но юноша только понурился.
– Я знал, что это случится, стоило вам встретиться. Поэтому я так и злился. Ты никогда не любила меня так, как я люблю тебя.
– Ох, Руфе… – пробормотала она беспомощно. – Ну пойми, я тебя всегда буду любить. Я ведь не со зла. Просто сбылась моя мечта, и я не могу ее бросить! Быть с Сафаендером – об этом я мечтала всю жизнь!
Он вздохнул, приглаживая волосы.
– М-да, тут не поспоришь. Так? Ну и ладно. Останемся друзьями.
– Друзьями, – повторила она с облегчением.
Юноша обреченно кивнул, опустив взгляд.
– Я рад, – вымолвил он с поразившим ее достоинством, – что ты нашла свое счастье.
Танфия отвернулась, расстроенная, хотя ей было совершенно ясно, что иначе поступить никак нельзя. Элдарет и госпожа Вайна все еще были погружены в беседу, но стоило девушке глянуть в их сторону, как Элдарет поднял голову и обратился к толпе.
– Слушайте все! – грянул он. – Мы с госпожой Вайной побеседовали…
– Да уж, языками потрепали! – бросил кто-то под общий смех.
Странник с ухмылкой поднял руку, требуя тишины.
– …И теперь она желает сказать всем пару слов. Прошу, друзья; это очень важно.
Когда заговорила Вайна, голос ее разнесся по всему лагерю. Лицо женщины сияло; прежде Танфии при взгляде на нее немедля приходило на ум слово «топор», сейчас же она была почти прекрасна.
– Одни из вас провели рядом со мной долгие месяцы, другие – лишь несколько дней, или, – она указала на беглецов с каменоломен, – даже минут.
По толпе пробежала рябь смеха.
– Каждому из вас здесь рады. Я основала лагерь в Энаванейе, чтобы он служил убежищем беглецам от царского гнева. С каждым днем он прирастает, и существование его не может оставаться тайной вечно. Рано или поздно, быть может, в ближайшие дни, мы будем выданы. И тогда нам придется защищать себя.
Собравшиеся отозвались одобрительными кличами.
– Многим из вас, – продолжала Вайна, – ведомо имя Элдарета, прославленного актера, писателя, путешественника, друга элиров и многое другое. – Она со смехом положила руку на плечо своему возлюбленному. – Он уже вошел в легенду – и по заслугам! Ибо он – один из немногих авентурийцев, переживших царскую опалу. Теперь, когда он с нами, мы сдержим наступление мрака на нашу землю!
Вновь над лагерем прокатилась волна радостных кликов; и солнечный луч пронзил туман, будто овеществленная надежда.
– Некоторым из вас ведомо также мое настоящее имя. Я благодарю вас за то, что сохранили мою тайну. Я желала завоевать вашу верность, невзирая на мой титул. Надеюсь, что она не поколеблется, когда я поведаю вам истину; ибо мы с Элдаретом согласились, что меньшего вы не заслуживаете..
Мое имя не Вайна. Я – Гелананфия. Я здесь, потому что мой отец был убит за неповиновение царю. Отцом моим был царевич Галемант, а дедом – царь Гарнелис. – По щекам ее покатились слезы. – Менее всего я хотел бы оказаться здесь. Но раз такова моя судьба, я лишь надеюсь, что вы найдете в своих сердцах каплю доверия к роду Гарнелиса. Ибо не весь мой род отвернул лики свои от бед Авентурии!
В мертвой тишине тихонько звенело всеобщее напряжение. Царевна положила руку на плечо всегда следовавшего за ней неприметного, тихого человечка.
– Как многие из вас, я бежала из Парионы. Я добралась до Змеиных островов, и привела с собою посредника Рафроема, в коем лежит единственная наша надежда. Если кто сомневается во мне, он поручится за меня. Я прошу вас последовать за мной – не ради моей крови, но ради блага Авентурии.
Глава двадцать первая.
Лафеомовы тенета
Из окна своей комнаты в царских чертогах Изомира неделями подряд наблюдала за сменой времен года. Она видела, как распускаются на стеклах морозные цветы, а протаяв их дыханием, видела, как намерзает на подоконнике лед, как растут кромке янтарных утесов нижних уровней сосульки. Падал снег, и дыхание вышагивавших по стенам стражников повисало в воздухе клубами.
За снегом пришли ледяной ветр и дождь со снегом. Потом дожди потеплели, и завиднелась новая листва, и солнце обратило мокрые ветви в хрустальный узор. Стены цитадели сияли, словно изукрашенные мириадами крохотных желтых алмазов.
Изомире вспоминалось, как в день, когда царь убил Наманию, она мчалась по дворцовым палатам, будто преследуемая чернокрылым дра’аком, чтобы рухнуть на колени перед царицей и зарыться лицом в ее пышные юбки. Ужас увиденного выплескивался из нее потоком бессвязных слов, и девушка не замечала, как белеет лицо царицы, как стискивают подлокотники кресла ее сухощавые руки.
– Сколько можем мы терпеть, – спрашивала Изомира, – и молчать, и не сойти с ума?
– Если мы не обезумели уже, – прошептала царица, поглаживая ее волосы. – Ночами я лежу без сна, и слышу в тиши, как оно стонет и корчится от боли…
– Вы говорите о шаре? – пробормотала девушка. – Я видела его.
– Это заурома. Дух Авентурии, сломленный и униженный. Ибо разве я не приложила руку к его погибели?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
