я. – Кроме того, она горда и решительна, а потому склонна легко впадать в крайности…
Я закрыла себе рот ладонью, так и не договорив.
Паланкин покинул дворец без каких-либо проблем. Снаружи мы пересели в повозку, которая быстро домчала нас до поместья циньвана Лянь. Пока тринадцатый господин помогал мне сойти с повозки, один из слуг уже постучал в ворота, объявив:
– Мой господин просит аудиенции.
Привратник поприветствовал тринадцатого земным поклоном. На его лице появилось горестное выражение, когда он сказал:
– Сегодня господин никого не принимает. Прошу тринадцатого господина уйти!
Я не стала дожидаться, пока тот ответит, и, обогнув привратника, прошла во двор. Другие слуги хотели было преградить мне путь, но тринадцатый последовал за мной, прикрикнув:
– Негодяи! Разве вы имеете право нас не впускать?
Его грозный тон заставил слуг рухнуть на колени, однако они не ушли с дороги, говоря:
– Мы не можем ослушаться приказа хозяина. Если господин настаивает на том, чтобы войти, мы не смеем препятствовать, но тогда выходит, что презренные слуги не могут исполнить свой долг. Им останется лишь покончить с собой.
С этими словами они один за другим извлекли короткие ножи и приставили к своему горлу. Мы с тринадцатым переглянулись и озадаченно замерли у ворот.
Кто-то уже успел уведомить управляющего о происходящем, и Ли Фу примчался к воротам. Когда он увидел меня, на его лице отразилось изумление. Поприветствовав меня с тринадцатым, Ли Фу спокойно обратился к последнему:
– Господину нездоровится. Он действительно не сможет принять вас.
– Отведите нас к нему, – произнесла я. – Если восьмой господин разгневается, я возьму всю ответственность на себя.
Поколебавшись, Ли Фу с каменным лицом кивнул и повел нас вперед.
– Восьмой господин подчинился высочайшему указу? – спросила я, понизив голос.
Ли Фу затрясся всем телом. Прошло немало времени, прежде чем он наконец дрожащим голосом ответил:
– Господин уже поступил в соответствии с указом.
В ужасе ахнув, я перешла на бег. Глядя на меня, Ли Фу тоже запаниковал и поспешил вперед, показывая дорогу. Колени ныли от боли. Я бежала, пошатываясь и спотыкаясь, поэтому тринадцатый господин протянул руку, чтобы поддержать меня. Хотя он был в лучшем состоянии, чем я, но и его шаги не отличались уверенностью. Переглянувшись, мы горько рассмеялись.
Остановившись у двери, Ли Фу почтительно прокричал:
– Господин, тринадцатый господин и барышня Жоси просят принять их!
В кромешной тьме комнаты не было заметно ни единого движения. Ли Фу повторил, и лишь тогда изнутри донеслись едва различимые холодные слова:
– Я никого не приму. Проводи их.
Ли Фу, оказавшийся в сложном положении, обеспокоенно уставился на меня, но я просто оттолкнула его с дороги и вошла. В нос мне тут же ударил запах вина. Неподвижно сидящий в кресле Юньсы заорал:
– Убирайся!
Ворвавшийся в открытую дверь холодный лунный свет озарил его фигуру и стол, беспорядочно заставленный винными бутылками. Впрочем, лунный холод не шел ни в какое сравнение с ледяным выражением лица восьмого. Всегда такой мягкий и источающий тепло, этой ночью в лунном свете он казался вырезанным из куска древнего холодного нефрита, рядом с которым замерзало все живое.
Сделав глоток вина, восьмой господин произнес:
– И чего еще вы хотите? Забрать мою жизнь, чтобы наконец успокоиться? Что ж, если Его Величество даст на то позволение, я буду только рад!
Тринадцатый молча стоял опустив голову. Ощущая пробирающий до костей холод, я поглубже закуталась в накидку и сказала:
– Ты не должен выгонять восьмую госпожу.
Юньсы взял со стола какой-то свиток и швырнул его мне под ноги со словами:
– Тебе стоит поговорить об этом с ним.
Подобрав свиток, я развернула его и, подставив под лучи лунного света, углубилась в чтение.
Юньсы, циньван Лянь, совершил множество серьезных преступлений. С того дня, как мы унаследовали престол, Юньсы постоянно проявлял непочтительность и не выказывал желания слушать нас. Он подговорил Юньэ, циньвана Дунь, задержаться в Чжанцзякоу, куда тот отправился еще в прошлом году и откуда до сих пор не вернулся. Военное ведомство представило нам доклад, в котором говорилось, что Юньэ, которому было приказано отбыть в Монголию, не желает отправляться в место своего назначения и вместо этого живет в Чжанцзякоу. Мы пожаловали Юньсы титул циньвана, и, когда семья его супруги поздравила его, он сказал: «Разве это радостное событие? Не знаю, когда останусь без головы». Что это за речи, что за мысли? Вероятно, Юньсы вел себя подобным образом по наущению своей супруги. Мы издали множество суровых указов и велели императрице вразумить супругу Юньсы, дабы та убедила своего супруга быть благодарным нам за нашу милость и всем сердцем отдаться служению нам. Мы неоднократно пытались наставлять Юньсы и его супругу, однако те так и не проявили благодарности.
Вполне очевидно, что супруга Юньсы – злодейка, а потому она больше не может быть частью семьи Юньсы. В истории нашей династии есть множество подобных примеров. По причине того, что супруга Аочжа, цзюньвана Синь, оскорбляла своего мужа, император Шэнцзу приказал ей вернуться к своему роду. Супруга вана Ли была злой и жестокой, поэтому император Нурхаци велел предать ее смертной казни. Особым указом мы велим Юньсы дать жене развод и прогнать ее обратно в дом к ее роду. Также мы повелеваем всем ее родственникам отвести ей отдельный дом с несколькими комнатами, поселить в нем и держать под строгим надзором, не позволяя вести переписку или говорить с кем бы то ни было. Если обнаружится, что ей удавалось передавать и получать письма, тот, кто содействовал ей, будет казнен вместе со всей своей семьей. Если в дальнейшем Юньсы искоренит зло в своем сердце и будет верно служить нам, мы проявим милость. Если же он затаит обиду на нас за необходимость прогнать супругу и будет отказываться выполнять свой долг под предлогом болезни, его жену ждет смерть и его дети будут наказаны за тяжкие преступления.
Мои руки дрожали. Встав перед ним, я спросила:
– Госпожа уже уехала?
– Чего ты хочешь? – спросил Юньсы в ответ, пристально глядя на меня. – Тринадцатый брат приходил ко мне, и я пообещал не допустить, чтобы девятый с Минхуэй творили что вздумается. Так почему же все закончилось именно так?
– Сейчас не время для подобных бесед, – торопливо произнесла я. – Тебе нужно поскорее найти госпожу, иначе может случиться несчастье.
– Несчастье? – холодно усмехнулся он. – Разве ты не видела, что там написано? Ей нельзя «вести переписку или говорить с кем
