Они прощались наутро — девять гномов уходили на запад со Следопытами; Дори, Глоин и Двалин намеревались перебраться через Багровые Ворота в Приречные Земли и далее в Эриадор; Малыш, Фолко и Торин направлялись на юг. Перед расставанием гномы и Фолко сошлись в тесный круг.
— Вот и окончился путь нашего отряда, — заговорил Торин. — Но мы не должны терять друг друга из вида. Дори! Как я смогу узнать о тебе и ваших делах?
— Мы доберемся до Эсгарота и оттуда напишем в Аннуминас, в «Рог Арахорна», — ответил Дори, изо всех сил старавшийся казаться спокойным. — Но раньше ноября не ждите вестей от нас! Пока ещё обоз перевалит через Туманные Горы… Ну а потом — вы знаете, где искать нас.
Они замолчали. В горле у хоббита встал комок — впервые он расставался с теми, с кем сражался плечом к плечу и делился дорожным хлебом. От нового, незнакомого чувства щипало в глазах. Он шмыгнул носом и, подняв голову, заметил, что стыдливо отворачиваются друг от друга и остальные.
— И будем помнить об оставшемся здесь, — со вздохом молвил Торин. — Да не потревожится никем покой его ложа…
Гномы молча склонили головы. Прощание окончилось, они стали расходиться. Фолко взобрался на спину своего пони и примотал к луке седла повод второй лошадки, навьюченной их дорожным припасом. Малыш — небывалое дело! — сам отдал столь ревностно сберегавшееся им пиво друзьям, оставив себе лишь небольшой жбан. К уже сидящим верхами Фолко и Торину подъехал Рогволд.
— Вам лучше всего будет добраться до роханских постов на Южном Тракте, — пряча под улыбкой печаль, сказал бывший сотник. — Они покажут кратчайший путь к Сторожевому Лесу вокруг Исенгарда, но сами в него не пойдут — о нём идёт дурная слава, хотя я не верю в эти бабьи сказки. Сейчас идите строго на юго-запад, не пройдёт и недели, как вы окажетесь на Тракте. Оттуда до Ворот Рохана ещё дней двенадцать.
— Я хотел напрямик, — возразил Торин. — Так у нас уйдёт лишь две недели вместо трех.
— Я бы не рисковал пересекать сейчас Дунланд, — покачал головою Рогволд. — Кто их знает, этих горцев, дурной они народ.
— Когда по левую руку от меня будет одна лига до гор, я не побоюсь никаких дунландцев, — гордо ответил Торин.
Они разошлись в разные стороны. Захлопали ремённые вожжи, лошади влегли в хомуты; тронули поводья и Фолко с Торином. Часто оборачиваясь, расходящиеся путники махали друг другу, посылая товарищам последний привет. Едва заметная тропка свернула вниз, к узкой и быстрой Сираноне, и Фолко потерял людей и гномов из виду.
Торин не последовал совету Рогволда, направившись прямо на юг вдоль неприступных скал Туманных Гор. Печальная местность с покинутыми домами и зарастающими дорогами уступила место лесистым предгорьям, долгим и крутым холмам, покрытым негустыми, прореженными многочисленными рубками лесами. По склонам холмов сбегали бравшие начало в горах чистые и быстрые речушки; над их прозрачными водами нависали густые кроны буков и грабов. После долгих недель подземных странствий глазам хоббита пришлось вновь привыкать к многоцветью мира.
Первые три дня они ехали по ещё сохранившимся кое-где дорогам; на четвёртый — их взор уже не встречал никаких следов человека, однако Торин бестрепетно повёл их в самую глубину предгорных лесов. Они держали горы по левую руку от себя, и с таким ориентиром нечего было бояться сбиться с дороги.
Сперва хоббит опасался встречи с какой-нибудь из бродячих разбойных шаек; он крепко помнил слова Теофраста о тайных поселениях лихих людей в этих краях; однако день шёл за днем, минула неделя, а они по-прежнему встречали лишь отпечатки звериных лап.
Как-то ночью хоббит ощутил было знакомое томительное удушье, неясный страх, подкативший липким комком к горлу, и понял, что Глубины исторгли на поверхность ещё одно свое порождение; однако путники уже были слишком далеко, чтобы это задело их по-настоящему, хотя хоббит и проснулся в холодном поту, судорожно схватившись за оружие.
Хороши и привольны были эти дикие края; впрочем, леса вскоре кончились, отступив на девятый день перед натиском широких травяных степей. Путники выходили к границам Дунланда.
Однако выбраться из длинных лесных языков на простор степной дороги оказалось куда как непросто. Вдоль границы леса деревья были свалены и нагромождены длинными, высокими засеками, тянувшимися далеко вправо и влево. Засеки содержались в порядке — нигде не было видно гнилья, да и мох покрыл лишь самые нижние стволы.
— Кто-то отгораживается здесь, — озабоченно бросил Торин, проехав вдоль немудрёного укрепления. — Пеший, конечно, перелезет… А вот как же нам?
— Кто же их делал? — спросил хоббит, торопливо оглядываясь по сторонам, точно ожидая появления из зарослей неведомых врагов.
— Мы ж не знаем, что осталось у нас за спиной, — кивнул Торин. — Наверняка какие-нибудь друзья-товарищи того Дрона, что ты, Малыш, поймал. Ладно, что гадать, надо выбираться.
Однако прошло немало времени, прежде чем им удалось соорудить намёт и перевести упиравшихся пони через завал. Вскоре они въехали на лизавший подножия гор степной залив. За ним на холме виднелись рощи, но вокруг уже начиналось царство трав. Здесь широкие степи Энедвэйта карабкались вверх по пологим склонам далеко оттянувшихся на запад предгорий Туманных Гор, оттесняя выше горные леса, и здесь лежала страна тех, кого хроники Средиземья именовали дунландцами, а как называли себя сами горцы, по-прежнему никто не знал. Помня предостережения Теофраста, Торин удвоил осторожность. Вскоре они миновали пограничный знак — резной деревянный столб, потемневший от дождей и ветров, покрытый изображениями оскаленных волчьих морд.
На холмах кое-где стали заметны какие-то низкие бревенчатые постройки, а возле неширокой речки в долине между двумя грядами путники увидели небольшое селение: они обошли его за добрую лигу — деревня казалась отнюдь не мирной. Десятка два молодых мужчин упражнялись за околицей в стрельбе из лука и метании копья; мало кто возился на своих огородах — люди толпились на улицах, словно что-то оживлённо обсуждая; ветер доносил до притаившихся в укромном месте гномов и хоббита гул встревоженных, взбудораженных голосов. Они не могли понять ни слова, но в настроениях обитателей деревни ошибиться было невозможно.
Несколько часов спустя из деревни выехали семь всадников на коренастых рабочих лошадях, следом шли одиннадцать пеших, за которыми ползло две телеги, запряжённые парой тяжеловозов. Пехота шла с длинными, смахивающими на корыто щитами; над головами были подняты короткие толстые копья. Всадники имели небольшие круглые щиты с острыми коваными шипами в центре и копья, более длинные и тонкие, чем у их пеших товарищей. Провожать отряд высыпало, наверное, всё взрослое население деревушки — в ней оставалось ещё немало крепких мужчин и молодых парней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
