— Вот это другой разговор, а то все чай, да кофе, — Дюша довольно потер ладони. — Давно надо было тебя с собой взять.
— За экзамены? — предложил я тост.
— А что за них пить… Давай лучше за будущее, чтобы сложилось, как надо.
Чтобы не в операторы и не в трактористы, слышался скрытый подтекст в его словах.
Две кружки с глухим стуком соприкоснулись.
— Мальчики мы вам не мешаем. Может вам лучше сразу в бар пойти? — возмутилась Агнешка.
На что Дюша смачно отрыгнул. Черное Жигулевское волной прошло по пищеводу, вытесняя из желудка лишние газы.
Кажется, появление Синицина в кофейне внесло некоторую сумятицу в ряды. Особенно недовольными выглядели девчонки. Пока четверка одноклассников культурно пила кофе, обсуждая новый миндальный привкус, эти двое плещут пивом в разные стороны, а еще мусорят фисташками, презрев все нормы установленного этикета.
— Я удивлена, почему таким заведениям как кофейня, выдают лицензию на продажу спиртных напитков, — заметила Володина.
— Безобразие, — поддакнул Копытин, с тоской посмотрев на бокал пива в моих руках.
— Во-первых, напитки слабоалкогольные, — возразил я, — а во-вторых, на вашем кофе много не заработаешь.
Агнешка молча продемонстрировала счет, где значилась кругленькая сумма.
— Тоже мне, нашла аргумент… Вы одни такие исключительные — кучу пирогов заказали, а нормальные клиенты максимум пироженку возьмут, а то и вовсе без нее обойдутся.
— Кофе не пиво, его много не выпьешь, — поддержал меня Дюша.
— Минус аренда, которую каждый месяц отбивать надо. Заведение, считай, в центре города расположено, в престижном месте возле парка, поэтому цена квадратного метра запредельная.
— Экономисты доморощенные, — фыркнула Агнешка. — Может еще бизнес-план составите?
— А чего тут составлять, — удивился я, — в сети миллионы проектов лежит. Первым делом я бы сократил затраты на персонал и начал вон с той усатой скотины.
Змеиные глаза кота с нехорошим блеском уставились на меня. А потом он принялся вылизывать рыжую шубу, особенно пушистую, по причине наступившей зимы.
Мы провели в кофейне пару часов, лениво переругиваясь, и болтая ни о чем. Я так и не понял, чем ребят зацепило здешнее заведение. Да — пироги вкусные, но это не повод, чтобы таскаться сюда каждую неделю. Может в котяре дело, может это он такой особенный?
Подходить и тискать животину я не стал, хватило царапин с прошлого раза. Только погрозил кулаком с безопасного расстояния. Впрочем, рыжая тварь к моим угрозам осталась абсолютно равнодушна. Лежала в углу, сонно щерясь, и периодически зевала, демонстрируя окружающим острые клыки.
К концу второго часа нас вынужден был покинуть Кузьма. Позвонила мамка и вечно взбалмошный домовенок умчался забирать сестренку из детского сада. Потом Копытин, устав от бесплотных ухаживаний (как будто у него были другие), переключился с девчонок на пиво. На пару с Дюшей приговорил несколько кружек пенного, и теперь пялился осоловелым взглядом в пустующее напротив место. А Дюшес все рассказывал и рассказывал: про тайгу, про кусачий гнус, про то, что нахрен ему не сдались поля зерновых.
Мероприятие подходило к своему логичному завершению, когда Агнешки позвонили. Ковальски скрылась с телефоном в руках, а я остался сидеть напротив Володиной — один на один с ледяной королевой. Парней в расчет можно было не брать: Дюша продолжал бубнить, а Копытин кивал, со всем соглашаясь, ну или просто клевал носом.
Маринка сидела напротив, задумчиво водя пальчиком по столешнице. Потом вдруг подняла голову и посмотрела на меня внимательным взглядом. Тонкие губы исказились в легкой улыбке… нет — скорее в усмешке. Было в её поведении нечто пугающе нездоровое, словно под личиной миловидной девушки скрывался маньяк. Для окружающих просто Мариночка-лапочка, которая со всеми дружна и обходительна. Но я как никто другой знал, что внутри кокона сидит хищная тварь. И стоит нам остаться наедине, как наружу показывается уродливая морда с жвалами и лапами-шипами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Да-да, я помнил о решимости разобраться с этой стервой, но то было вчера, на трезвую голову, а сейчас прямо накатило. Появилось стойкое желание свалить в туалет, на улицу, да куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Никита Синицын самым натуральным образом струхнул. Кому скажешь, не поверят или на смех поднимут. Сколько раз дрался, на скалы забирался без страховки, а тут девчонка красивая сидит. Ресничками хлопает, глазки строит, а у меня кишки в центрифуге переворачиваются — до того не по себе… В конечном итоге я спасовал: отвернулся к окну, сделав вид, что интересуюсь зимним пейзажем. Скорее бы Агнешка вернулась.
Занесенная снегом обочина, редкие фигуры прохожих на улице.
— Никит?
Цепочка фонарей, освещающая старый фасад здания.
— Никита, ты меня игнорируешь?
— Нет. С чего ты взяла? — я был вынужден повернуть голову. Глупо делать вид, что не слышу, когда человек сидит прямо перед мной, на расстоянии вытянутой руки.
— Тогда почему молчишь? — и вновь искривленное подобие улыбки.
— А о чем нам с тобой разговаривать?
— О предстоящих экзаменах, о планах на будущее, о свежих сплетнях, — принялась перечислять Марина. — Никит, мы же одноклассники, неужели не найдется общих тем для разговора? Или…, - тут она сделала таинственную паузу, и тихонько, почти шепотом произнесла, — игра, которую нам не дали закончить в прошлый раз.
— Все никак не наиграешься?
— Ну же, не будь букой. Играть — это так весело.
Ага, очень… Играть с тобой, это как пальцы в розетку совать в надежде: а вдруг не шибанет. Шибанет и обязательно — такова природа вещей.
— Никита, улыбнись… Я редко кому предлагаю поиграть со мною.
— И чем обязан такой чести?
— Скажем так, ты мне нравишься.
Ага, как самец самке богомола.
— Правила игры довольно просты: каждый из нас задает по одному вопросу. Отвечать только честно: да или нет, другого не дано.
— Помню, — не выдержав, перебил я.
— Плохо ты помнишь. Кто прошлый раз целым монологом разразился: «ой, я не знаю, какая любовь в шестом классе», — Володина сделала голос нарочито грубым, видимо пытаясь изобразить меня. Хреново у неё получилось, совсем не похоже, только если я не сиплю, как пропитая алкоголичка.
— Будешь продолжать кривляться или начнем?
— Хорошо, — легко согласилась девушка. — Тогда мой вопрос будет…
— Стоп-стоп, так не пойдет, — прервал я ее. — Прошлый раз ты первая спрашивала, теперь моя очередь.
— А как же уступать дамам? — губки девушки надулись в притворной обиде. — Или джентльменство нынче не в чести.
«Где ты здесь дам увидела, тварь»? — подмывало сказать, но я сдержался. Сделал глоток остывшего чая, в попытке успокоить расшалившиеся нервы. По нёбу приятной волной прокатилась мятная прохлада. Кажется, это была кружка Агнешки.
— Неужели наш храбрый рыцарь струсил?
И снова рыцарь… Вслушиваюсь в интонации, пытаясь уловить знакомые нотки. Вглядываюсь в черты лица, в работу мимических мышц, пытаясь разглядеть давно забытое — то, что видел шесть лет назад.
Пластическая хирургия за последние полвека достигла небывалых высот. Новой формой носа или мочкой ушей никого не удивишь — это были мелочи, позапрошлый век. Теперь полностью перекраивали внешность: стачивая и наращивая лицевые кости, вставляя импланты, меняя разрез глаз. К примеру, красота всемирно известной Таи Алонто, была целиком и полностью заслугой рук человеческих. Из пучеглазого лягушонка с оттопыренной нижней губой сделали топ модель номер один. Конечно, нашлись и те, кто возмутился, требуя запретить доступ в модельный бизнес девушкам с внешностью, измененной более чем на тридцать процентов. Только кто их будет слушать? Уж слишком мила и обаятельна была мисс Алонсо. Девушка пользовалась невероятным успехом у публики, а главное — приносила бешенные деньги рекламным агентствам. Критикам неизменно отвечали: не нравится, сделайте лучше. Слепите свою идеальную топ-модель, а мы посмотрим. Только вот пока ни у кого не получилось…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
