— Ну, раз приказали, тогда все в порядке, — обрадовался Мурзин. — И нам с вашей рацией воевать спокойнее. Когда вы смогли бы связаться с Киевом? Надо же сообщить о моем возвращении.
— Хоть сейчас. Пишите радиограмму. Сегодня же вечером передадим.
Вскоре в Киев ушла радиограмма о возвращении Мурзина в бригаду. А на другой день утром уже был ответ:
«Капитану Мурзину принять командование бригадой имени Яна Жижки. Срочно представить на утверждение в Украинский штаб партизанского движения командный состав бригады. Донести о численном составе и о боевых действиях за истекший месяц».
Когда принесли эту радиограмму, в домике матки Чешковой находились Мурзин, Степанов и еще несколько партизанских командиров, зашедших попрощаться перед уходом из села Гощалково в расположение своих отрядов. Познакомившись с содержанием радиограммы, Мурзин вслух прочел ее всем присутствующим и спросил:
— Что докладывать генералу Строкачу о ваших делах?
— Доложим, как есть. У нас полный учет ведется, — ответил Степанов за всех. — Давай-ка, Настенко, свою тетрадку, — обратился он к молодому парню в потрепанной кацавейке.
Тот достал из полевой сумки замусоленную тетрадь.
— Так вот. Только в декабре мы сделали следующее... — начал Степанов, листая тетрадку. — Второго числа пустили под откос воинский эшелон с боеприпасами на линии Валашские Мезеричи — Границе. Это возле деревни Лешна. Уничтожено семнадцать вагонов с боеприпасами. Руководил группой лейтенант Долинов.
4 декабря группа под командованием Иозефа Вавры разоружила взвод венгерских солдат в деревне Карловице.
5 декабря партизан Гончарец со своей группой пустил под откос состав с бензином на участке Яблунка — Валашские Мезеричи. Уничтожено двадцать цистерн.
6-го числа отряд Вавры принял бой на высоте Яворина. Убито пятнадцать немецких солдат и человек двадцать ранено.
Вот за 8-е число записано: группа под командованием Яна Улеглы пустила под откос эшелон с боеприпасами на участке Всетин — Яблунка. Уничтожено шестнадцать вагонов с боеприпасами. Кстати, мы там и оружием разжились.
13 декабря возле города Преров группой Карела Бартонека пущен под откос воинский эшелон противника с военной техникой. Уничтожено четырнадцать грузовых автомашин, убито восемнадцать солдат и, наверное, около полусотни ранено. Эта группа из отряда Москаленко.
— Та-ак! А кто же у вас теперь отрядами командует?
— Пожалуйста, — ответил Степанов. — После гибели Виктора Грековского, а погиб он в бою возле Ратибор от предательской пули в спину...
— Это я уже знаю.
— Вместо него командовать отрядом я назначил лейтенанта Москаленко. Парень что надо. В бою не теряется. Народ ему доверяет, поддерживает. Вторым отрядом командует лейтенант Будько. Вот он перед тобой. Третьим командует Иозеф Вавра — кличка Старик. Четвертым я сам. Появилась у нас и еще одна партизанская группа, в самой Праге. Руководит ею бывший летчик гражданской авиации Чехословакии Франтишек Фоукал. Эту подпольную группу они называют «Брды-Права». Есть у нас еще и немецкий батальон. Там немцы-антифашисты собраны. Тоже неплохо воевать начали. Но постоянного командира я им еще не назначил. Пока сам ими командую. Перед твоим приходом думал еще отдельную диверсионную группу создать. И командир есть подходящий. Младший лейтенант Зимин. Из плена недавно бежал, но парень аховый. Он на этих днях Всетинскую водонапорную башню взорвал. Оставил военный завод без воды. Но это теперь на твое усмотрение. Как решишь, так и будет.
— А ты что же? Ты ведь помогать мне обещал, — напомнил Мурзин.
— Я и не отказываюсь, Давай отпустим ребят и займемся делом.
— Ладно! — Согласился Мурзин. Он попрощался с каждым, поблагодарил за встречу, а когда все ушли, обратился к Степанову: — Слушай, Иван! Коли называемся мы бригадой, давай теперь и отряды батальонами величать. Создадим организованное партизанское войско.
— Я не против. Только начинать надо со штаба бригады. По существу, у нас такового пока нет. Пора бы иметь и твоего заместителя и комиссара бригады. Тогда и людям спокойнее, и делу польза. Не то, случись опять такая история, как у тебя с Ушияком, снова самозванца искать придется.
— Дело говоришь. Это предложение принимается. Ты и будешь первым моим заместителем...
— А я бы решил не так, — вставил Степанов. — Подумай. Мы с тобой небось вместе жить будем. Здесь, в моем отряде. А что, если вместе и погибать придется? Опять бригада без командира останется. Второй раз такого допускать нельзя. На ошибках учиться надо.
— Что же ты предлагаешь?
— Твоим заместителем надо назначить командира первого батальона. Он и располагается вдали от нас, и меньше вероятности, что с нами разом погибнуть может.
— Верно говоришь. Раз ты такая голова, быть тебе комиссаром бригады. — Мурзин пристально посмотрел на Степанова.
— Что ж, — улыбнулся тот. — Я согласен.
Долго обсуждали они кандидатуры других командиров, иногда спорили, иногда понимали друг друга с первого взгляда. К обеду расписали все должности, наметили районы дислокации батальонов.
Начальником штаба партизанской бригады был назначен лейтенант Василий Настенко, уже зарекомендовавший себя хорошим организатором. Его заместителем стал начальник разведки Куликов. При штабе же были созданы комендантское отделение, группа связных и продовольственный взвод.
Командиром первого батальона Мурзин и Степанов утвердили лейтенанта Петра Будько, его же назначили и первым заместителем командира бригады. Батальон этот действовал в районе Злина, Визовиц и Великих Карловиц.
Вторым батальоном назвали отряд Степанова, располагавшийся возле Всетина, Валашских Мезерич. Согласившись стать комиссаром бригады, Степанов не хотел расставаться со своими партизанами и потому вызвался и дальше командовать этим батальоном.
Отряд Иозефа Вавры, действовавший в треугольнике: Напаедла, Градище, Всетин, стал третьим батальоном бригады. Им по-прежнему должен был командовать Иозеф Вавра.
Четвертым, самым дальним батальоном продолжал командовать бывший гражданский летчик Франтишек Фоукал. Его люди должны были действовать в окрестностях Праги, Пльзене и Рокицанах.
Кроме этих батальонов были выделены еще отдельные отряды Петра Москаленко, Честмира Подземного и других.
Всем батальонам и отрядам партизанской бригады Яна Жижки определили боевые задачи. Несмотря на непогоду, связные в тот же день отправились в путь с боевыми приказами Мурзина. До нового, 1945 года оставалось всего несколько дней. И Мурзину, и Степанову очень хотелось отметить новогодний праздник целой серией диверсионных актов.
И этот фейерверк удался на славу. В новогоднюю ночь зажглись не только празднично украшенные елки. На железнодорожных перегонах Моравии было взорвано два туннеля и один мост. Сгорели четыре воинских эшелона, пущенные под откос партизанами Мурзина. На шоссейных дорогах в партизанские засады попало несколько легковых автомобилей. Многие офицеры гитлеровской армии так и не добрались до новогоднего стола. А несколько мелких немецких гарнизонов, расквартированных в горных селениях, были атакованы партизанами в тот самый момент, когда часы пробили полночь.
К середине января ослепительно-белый искрящийся снег покрывал не только вершины Бескидских гор. Плотным слоем улегся он и на пологих скатах, в ущельях и просторных долинах. В бодрящем морозном воздухе все чаще слышался звенящий перестук автоматных очередей, гулким эхом перекатывались в горах громовые раскаты далеких взрывов.
В партизанской бригаде имени Яна Жижки с радостью восприняли весть о новом наступлении Советской Армии. Войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов прорвали оборону немцев. Геббельсовская пропаганда, трубившая в последние дни о крупных успехах германской армии в Арденнах, заговорила о вынужденном сокращении линии фронта на востоке. Остатки разгромленных немецких частей отступали под ударами советских танков. Некоторые из них отводились на отдых и пополнение в Чехию и Моравию. Но и здесь доблестных солдат фюрера настигали пули чехословацких патриотов. Воодушевленные успешными действиями советских войск, партизаны Моравии усиливали удары по вражеским коммуникациям.
Мурзин уже окончательно оправился после ранения. Опираясь на сосновую палку, он все чаще покидал гостеприимный домик матки Чешковой, ходил на встречи с представителями подпольных организаций, принимал связных с донесениями от командиров партизанских отрядов и батальонов.
Из Украинского штаба партизанского движения регулярно поступали радиограммы. Ставились новые задачи на разведку. Да и сам Мурзин отчетливо понимал, какие ценные сведения может он сообщить советскому командованию, находясь в глубочайшем тылу германской армии. Поэтому с особым вниманием выслушивал он сообщения разведчиков об интенсивных перевозках немецких войск, о местах дислокации воинских гарнизонов и баз снабжения. Эти данные немедленно передавались в Киев, генералу Строкачу.
