и предприимчивость могли бы вырваться наружу. Статистика Вандеи, выражавшая в 1844 г. сожаление по поводу того, что жители департамента "не проявляют особой склонности к изучению наук и вежливой литературы, а также к культуре изящных искусств", звучит нелепо, пока не покажет, что это не так.
объясняет, почему это неудивительно: "Вдали от источников вдохновения и вкуса они редко могли узнать их ценность или [найти] какой-либо объект для подражания". Объектов для подражания в деревне было мало, источников вдохновения - еще меньше.
Школа воспринималась как бесполезная, а то, чему в ней учили, имело мало общего с местной жизнью и потребностями. Учитель преподавал метрическую систему, когда в ходу были toises, cordes и pouces; считал деньги во франках, когда цены были в louis и écus. Французский язык был малопригоден, когда все говорили на патуа, а официальные объявления делались глашатаем на местном наречии. В любом случае, в школе учили не французскому языку, а сухим правилам грамматики. Короче говоря, школа не имела никакого практического применения. В лучшем случае это была роскошь, форма более или менее показного потребления. Корбин отмечает, что все это сыграло значительную роль в отсутствии интереса к школе со стороны родителей и детей. Когда отец Мартина Надо хотел отдать его в школу, соседи и родственники утверждали, что для деревенского ребенка школьное обучение бесполезно, он может лишь сделать несколько писем и носить книги в массы. Учителя и школьные инспекторы не смогли убедить крестьян в том, что чтение и письмо сами по себе имеют какую-то ценность. А родители считали, что их сдержанность оправдывается незначительной разницей в положении тех, кто посещал школу, и тех, кто ее не посещал. Когда Фердинанд Буассон связал низкую посещаемость школы
В отношении отсутствия заботы о моральной пользе, которую могут извлечь дети, он придерживался великой (абстрактной) традиции. Но покажите людям практическую пользу, которую они могли бы понять, и проблема сократится до приемлемых размеров. Сельские жители, - объяснял один из сельских мэров, - "лишь очень смутно представляют себе интеллектуальную или нравственную культуру, которая не имеет непосредственного или ощутимого отношения к материальной выгоде". Казалось бы, в этом есть смысл. Прежде чем человек захочет, чтобы его ребенок пошел в школу, он должен будет отказаться от "грубых материальных интересов", которые были ему понятны. Но это не так. Именно тогда, когда школа мобилизовала эти интересы, мужчинам стало все равно".
В мрачном Финистере, в то время как другие местные советы неловко ерзали перед требованиями, навязанными законом Гизо об образовании 1833 г., один только совет Одьерна высказался положительно. Поскольку большинство детей в этом маленьком порту "принадлежат к семьям моряков и солдат и призваны, как и их отцы, защищать отечество [на] море или на суше, где они не могут рассчитывать на продвижение, если не имеют элементарного образования, не умеют читать, писать и считать суммы", совет решил, что "школа необходима". Не во всех муниципалитетах было такое просвещенное большинство, и многие, как мы видели, ставили личные интересы людей, которые могли оплатить обучение своих детей, выше обучения потенциальных конкурентов или социальных бунтарей. Но связь между практическими интересами и школой, когда она становилась очевидной, оказывалась мощной силой.
Некоторые люди преодолевали неграмотность путем самообразования. Другие, столкнувшись с необходимостью вести учет, придумывали частные системы записей. По своей природе такие записи вряд ли могли сохраниться;
Но мы знаем об одном луарском мореплавателе, который около 1830 г. вел учет своих расходов, рисуя предметы своих трат или фигурки человечков, сопровождаемые шифрами для обозначения франков и су. Очевидно, что мореплаватели были вовлечены в торговлю и коммерческие операции задолго до того, как крестьяне изо-лированных деревень стали заниматься подобной деятельностью. Однако к 1870-м годам даже издольщики в Бретани были вынуждены вести бухгалтерский учет. Сохранились манускрипты счетов, которые вели два неграмотных издольщика в Финистере, что свидетельствует о новой потребности в учете. Каждый из них в отдельности, по-видимому, разработал систему образных обозначений для обозначения покупок (веревка, подкова, хомут для лошади), наемной помощи (человек с лопатой для вскапывания поля или дорогой пильщик), количества проданных лошадей или скота, а также монет (sol, réal, écu). Эти грубые записи с грубыми, причудливыми формами, напоминающими детские рисунки, сохранялись потомками, которые ходили в школу. Само их хранение в качестве артефактов наводит на мысль о причинах, приведших к такому решению".
Я хочу сказать, что для того, чтобы убедить людей в пользе образования, нужен был личный опыт. Некоторые мигранты научились этому, и мы видим, как они и их дети рано осознали "ценность обучения и пользу, которую можно извлечь из него в крупных центрах". Во второй половине века посещаемость школ в переселенческом Крезе была гораздо выше, чем в соседних Верхней Вьенне и Коррезе - соответственно на 7% и 12% в 1876 г." Еще одним толчком к развитию школьного образования стал военный закон 1872 г., не только отменивший покупку запасных, но и предоставивший преимущества мужчинам, умеющим читать и писать, и грозивший неграмотным призывникам дополнительным годом службы.
Школьная администрация поспешила сослаться на эти аспекты закона, чтобы убедить родителей отдать детей в школу. В Изере плакат был даже вывешен в каждом школьном кабинете, и учителя должны были читать и обсуждать его не реже одного раза в две недели, видимо, аргументируя это тем, что выполнение одного патриотического долга может облегчить бремя другого".
Но росла и другая армия, не менее важная, чем обычная, - армия государственных и частных служащих, доступ к которой открывал школьный аттестат, свидетельство о начальном образовании. Маленькая школа в Мазьере Роже Табо направляла своих выпускников на многочисленные рабочие места, которые открывались там (и в других местах) по мере экономического, социального и политического развития: 15 государственных служащих города в 1876 г. превратились в 25 в 1886 г., кроме того, было семь железнодорожных служащих. Честолюбие поощрялось пропагандой. "Хорошее начальное образование позволяет получить должность в нескольких государственных службах", - говорилось студентам в учебнике гражданственности для первого курса, изданном в 1880 году. "Правительственный служащий имеет надежное положение. Поэтому государственные должности пользуются большим спросом". Они и были востребованы. Многие крестьяне, получив такую возможность, хотели перестать быть крестьянами, переквалифицироваться во что-то другое. В 1899 году 40 бывших уроженцев маленькой деревушки Сое в Дубе с населением 444 человека работали в других местах, а 14 жителей работали в городе в качестве домашней прислуги. Префектура Сены получила 50 тыс. заявлений на 4oo вакансий в своих департаментах".
В другие времена рост государственной бюрократии приводил к расширению образования
