вопросам и вопросам совести у Генриха был свой духовник, который, как и другие члены интимного круга, жил рядом с королем[1138] и был обязан ему своим положением. Для охраны личности короля — а для этого им приходилось спать в непосредственной близости от него — существовала небольшая группа камер-рыцарей, которые, дежуря по очереди, следили за тем, чтобы при короле всегда находились четверо из их числа. Как и в случае с их коллегами по палате, эти люди подбирались индивидуально, и на практике в их число должны были входить самые близкие друзья и доверенные лица короля[1139]. Их регулярный контакт с королевской персоной позволяет предположить, что так оно и было.
Внешний круг домочадцев составляли те, кто заведовал гардеробом короля под руководством управляющего. Будучи более крупной структурой, чем палата, гардероб получал деньги из казначейства (между палатой и казначейством не было никаких финансовых отношений, поскольку палата использовала "личные" доходы короля) и, по сути, отвечал за гораздо большее, чем ведение королевского хозяйства. В то время как заведующий гардеробом был "настоящим финансовым чиновником королевского двора"[1140], кажущийся более важным казначей двора стал в 1416 году военным казначеем, что позволило организовать и финансировать войну против Франции, в котором участвовала армия, считавшаяся вооруженным двором короля, усиленная представителями высшего дворянства, за счет гардероба, который был частью королевского двора. Как выяснил Эдуард III, система оплаты армии за счет услуг структуры, которая непосредственно подчинялась королю, имела много преимуществ[1141]. Помимо казначея и заведующего, в гардеробе также был контролер, задачей которого, особенно во время войны, было снабжение и перевозка войск. Таким образом, эта важная, действительно жизненно необходимая работа выполнялась командой, члены которого работали в тесном сотрудничестве с военным казначеем с целью превращения королевской армии в эффективную военную машину. Тайный гардероб, расположенный в лондонском Тауэре, отвечал за хранение оружия, в частности, боеприпасов, которые приобретали все большее значение.
Таким образом, мы можем видеть, что в ответ на растущие требования к управлению, вызванные потребностями войны, Генрих в полной мере использовал существующую организацию двора для управления государственными делами, и в частности войной. Эта адаптация механизмов, предоставляемых гардеробом, стала особенно заметной после того, как казначей двора стал военным казначеем. Среди его преимуществ можно отметить, в частности, одно. Использование королевского двора для организации различных аспектов военных действий дало возможность самому королю не только определять военную политику, но и внимательно следить за тем, как она осуществляется. Эта система, несомненно, была эффективной. Она также помогла королю наложить свой отпечаток на то, как была (должна была быть) организована война[1142].
Это в равной степени относилось и к остальным должностям в свите, о которых следует упомянуть, — личной печати. Для того чтобы исполнять приказы короля, и канцелярия (издававшей королевские письма и хартии за большой печатью), и казначейство (выплачивавшее деньги от имени короля) должны были получать ордера, или приказы, за личной печатью, прежде чем они могли действовать[1143]. Будучи практическим посредником между королем и двумя великими государственными учреждениями, канцелярия личной печати должна была играть важную роль, как в выполнении этой роли, так и в выполнении дополнительной, которая развивалась в течение нескольких лет, но при Генрихе должна была получить большее значение — дипломатии. Канцелярия, в которой велась личная переписка короля, теперь превратилась в канцелярию, через которую он мог осуществлять личный контроль над дипломатией, что было особенно важно во время войны, когда отношения с государствами и государями должны были отражать интерес и участие самого короля[1144].
Те, кто помогал Генриху править Англией и, в определенной степени, его владениями за границей, не составляли большой группы. Все, кто занимал влиятельные должности, были известны (часто хорошо известны) самому королю. Их "корни", происхождение, семьи из которого они вышли, давали им чувство преданности династии Ланкастеров, самому королю и друг другу. Семья Ланкастеров, как мы уже упоминали, ценила преемственность службы[1145]. Со времен прадеда Генриха, Генриха Гросмонта, первого герцога Ланкастера, и до смерти его собственного сына, Генриха VI, свита пользовалась властью более века. Династия имела значение не в последнюю очередь потому, что давала ощущение преемственности тем, кто поступал к ней на службу[1146]. Генри, лорд Фицхью, йоркширец, которого Генрих назначил своим камергером в самом начале своего правления и который все еще занимал этот пост в 1422 году, происходил именно из такой среды. Его отец служил во Франции под началом Джона Гонта, а сам он проявил интерес к крестовому походу и был оставлен Генрихом IV при дворе в качестве королевского рыцаря, а также был членом группы придворных сопровождавшей дочь короля Филиппу в Данию на свадьбу с королем Эриком в 1406 году. Фицхью, который в течение многих лет никогда не отдалялся от Генриха (и на которого он, похоже, имел определенное влияние), представлял для нового короля два важных фактора: он и его отец были стойкими "ланкастерцами", а он сам, будучи рыцарем Подвязки, представлял династию воинов, которая наверняка импонировала Генриху[1147]. То же самое можно сказать и о других.
Прежде чем стать управляющим двора Генриха V, должность, которую он занимал в течение первых двух лет правления, сэр Томас Эрпингем служил в том же качестве при Генрихе IV, камергером которого он также был некоторое время; он получил эти ответственные должности не только как слуга, который рисковал всем, чтобы посадить Генриха IV на трон в сентябре 1399 года, но и как тот, кто служил его отцу, Джону Гонту, до него[1148]. На посту управляющего Эрпингема сменил сэр Уолтер Хангерфорд, чье происхождение было аналогичным. Сын сэра Томаса Хангерфорда, который, будучи близким слугой Гонта, был спикером парламента 1377 года, когда Гонт практически контролировал правительство, Уолтер был одним из тех, кого посвятили в рыцари накануне коронации Генриха IV, и был назначен камергером младшей дочери короля, Филиппы. Хорошая родословная верной службы династии должна была произвести впечатление и на Генриха V. В случае с Хангерфордом было больше того, что могло понравиться новому королю: Хангерфорд был воином (как Фицхью и Эрпингем, он был рыцарем Подвязки), способным администратором, культурным и умным человеком, который не посрамил бы своего хозяина в качестве королевского посла на соборе в Констанце. Неудивительно, что такой человек должен был найти расположение и добиться влияния благодаря положению, которое он занимал в самом центре двора Генриха[1149].
Эти и другие люди были привлечены на службу королю благодаря преданности его отцу и деду. Мы также можем видеть, как ранние связи с принцем, например, через службу
