сильно ограничена требованием, согласно которому лейтенант должен был принимать решения только "после обсуждения и с одобрения совета, и никак иначе", причем совет должен был состоять из девяти человек. Хотя лейтенант мог созывать парламент посредством ордонансов, издаваемых от имени короля, и мог вести с ним переговоры, он не мог действовать с той же властью, что и король. Он мог санкционировать церковные выборы прелатов и утверждать некоторые из них; однако утверждение важных выборов должны были быть переданы королю. Лейтенант также мог принимать клятвы верности от лиц, вступающих в наследство; однако, после возвращения короля в Англию, присяга должна была приноситься только королю. Одним словом, полномочия тех, кто действовал от имени короля, были существенно ограничены, что свидетельствует о твердом намерении Генриха сохранить личный контроль над принятием важных а иногда даже рутинных решений в английских делах, даже когда он находился за пределами страны[1173].
Хотя в исключительных случаях Бедфорд и Эксетер могли руководить военными действиями (как, например, при отражении нападения, предпринятого шотландцами осенью 1417 года), полномочия, которые лейтенанты Генриха могли осуществлять в Англии во время его отсутствия, были, по сути, административными. Более того, на практике их осуществляли не лейтенанты, а штатные администраторы, небольшая группа людей, большинство из которых были выходцами из свиты короля, остававшейся в Англии. Из этих людей, безусловно, самыми важными были два канцлера, из которых, поскольку период его правления совпал с периодом отсутствия короля после лета 1417 года, Томасу Лэнгли следует отвести более важное место. Как и Генри Бофорт, его предшественник, Лэнгли, родом из окрестностей Манчестера, был убежденным ланкастерцем, который преданно и верно служил Джону Гонту и всем трем ланкастерским королям. Хранитель личной печати и канцлер при Генрихе IV, он стал экспертом в дипломатии и приобрел большой опыт в этой области в период с 1407 по 1415 год. Когда 23 июля 1417 года он стал канцлером (во второй раз)[1174], он привнес в этот пост высокую степень профессиональных и административных способностей, усиленных десятилетним опытом службы епископом Дарема. Его речи, произнесенные на последних пяти парламентах царствования, ясно показывают, что он был твердо привержен целям и личности короля.
Судя по всему, он хорошо сотрудничал с Бедфордом и Глостером, которые выступали в качестве лейтенантов на протяжении большей части царствования после 1417 года. Бедфорд, в частности, был хорошим администратором и мог разделить с Лэнгли трудности защиты шотландской границы. Можно не сомневаться, что большая часть административной рутины была возложена на Лэнгли, которому помогали казначей Уильям Кинволмерш и, в последний год царствования, хранитель личной печати Джон Стаффорд[1175]. А за всеми ними, по особому приказу короля, стоял королевский совет. Даже находясь в Англии, сам король, похоже, нечасто появлялся на заседаниях королевского совета[1176]. Когда 2 мая 1417 года совет собрался в королевском поместье Мортлейк, король присутствовал на нем,[1177] но у нас нет такой уверенности в отношении большинства заседаний, которые проходили в Лондоне или недалеко от него, в Блэкфрайерсе, монастыре доминиканских монахов, в лондонском Тауэре или даже в самом королевском дворце Вестминстер. Число участников редко превышало десять или около того человек, и собрания часто состояли из канцлера, казначея и хранителя личной печати, к которым, возможно, добавлялись еще один или два члена, или даже, возможно, приглашались не члены совета, чтобы их специальные знания могли быть использованы. Ясно одно. Какой бы ни была версия о "постоянном" составе совета, постоянство или регулярность присутствия были практически немыслимы для такого человека, как Ричард, граф Уорик, вновь назначенный в совет с годовым окладом 200 марок в апреле 1413 года[1178]. В его случае участие в дипломатических переговорах и войне означало долгие и частые отлучки из страны, что исключало его регулярное участие в работе совета.
Как совет, собравшись, занимался своими делами и в чем они заключались? Большая часть обсуждений должна была быть рутинной, и ее легко могла выполнить небольшая группа людей. В других случаях, например, 27 мая 1415 года, когда совет собрался в Тауэре, он решил разделиться на небольшие комитеты, чтобы рассмотреть накопившиеся дела. В этот момент король активно готовился к своему первому вторжению во Францию, и за одним исключением, касающимся лоллардии, все обсуждаемые вопросы были связаны, в большинстве случаев напрямую, с войной. Так, инструкции для посольства, отправляемого к герцогу Бургундскому, рассматривали четыре человека с большим опытом в этом деле: архиепископ Чичеле, Хью Мортимер, Филипп Морган и Джон Ховинхэм, причем трое последних обычно не присутствовали на заседаниях совета; займы под залог королевских драгоценностей обсуждали Бедфорд, Генри Бофорт, канцлер, и Ричард Куртене, епископ Норвича и хранитель драгоценностей; условия, на которых сэр Джон Типтофт должен был быть отправлен править в Гиень, рассматривались Глостером, Томасом Бофортом (который имел недавний опыт в этом вопросе) и Джоном Профетом, который вскоре должен был уйти в отставку с поста хранителя личной печати; в то время как другие меры, такие как снабжение армии и Кале, и оплата труда моряков, обсуждались казначеем, сэром Джоном Ротенхейлом, адмиралом, Томасом Бофортом, управляющим двора, и сэром Роджером Сальвейном, казначеем Кале[1179]. Использованный метод предполагает не только эффективность, но и признание того, что вне формального состава совета существовали люди, обладавшие специальными знаниями и практическим опытом, которые можно было использовать с пользой. Тот факт, что канцлер Генри Бофорт был членом трех таких комитетов, подчеркивает его собственную значимость как ведущего члена совета. На самом деле, никто, кроме, возможно, самого Генриха, не имел большего опыта в практике управления в это время, чем епископ Винчестерский, на которого король так сильно полагался.
Достаточно ясно, что Генрих присутствовал на заседании совета, которое состоялось 25 февраля 1416 года, поскольку повестка дня показывает, что с королем должно было состояться обсуждение инструкций для английских послов, на котором должны были присутствовать Филипп Морган и Джон Ховингам, два из трех "экспертов", упомянутых выше. Кроме того, были выбраны гонцы и другие лица, которые должны были доставить письма ряду европейских государей в рамках крупной дипломатической инициативы. Король решил, что его герольд, гербовый король Аквитании, должен доставить письма, предназначенные императору, рейхстагу и другим князьям империи[1180]. До июля 1417 года совет регулярно занимался вопросами войны: дипломатией, обороной, сбором денег, солдат и оружия для войны с Францией, охраной важных пленных, захваченных при Арфлере и Азенкуре, рассмотрением королевских аннуитетов для тех, кто утверждал, что не в состоянии сражаться за короля, как того требовали его обязательства[1181]. Отъезд Генриха, который должен был продлиться около трех с половиной лет,
