Уиллер уже напал на него. Он схватил Рича за голову, и оба они упали на пол под ноги Сью, в то время как Роберт, Вудс, Росситер и Бьюфорд бросились на помощь. Рич и Уиллер катались по полу, по осколкам разбитого зеркала. Пастор пытался стащить нефритовое кольцо с пальца Рича, отгибая назад палец и ломая его.
Один из нас умрет.
Пусть это будет не Рич, думала Сью, но она не была уверена, что это ее мысль. Она не была уверена ни в чем. Все это сбивало ее с толку, происходило слишком быстро. Как в фильмах про наркоманов, снимавшихся в 60-е годы, все было как-то не в фокусе, неожиданно высвечивалось в свете вспышек под странными углами, в отраженном осколками бахт гва свете. Сью смутно понимала, что бабушка говорит с ней, кричит на нее, но среди других криков не могла услышать, что именно она говорит.
Капху гирнгси стоял перед ними и выглядел точно так же, как на видеозаписи; его ужасающе древнее детское лицо было искажено ненавистью и каким-то болезненным ликованием. Его белая кожа, похоже, фосфоресцировала, причем свет исходил изнутри тела и не был отраженным светом слабых лучей фонариков.
Крики Рича становились все сильнее, и гнев в них сменялся болью. А потом крики вдруг стихли в тот момент, когда на фонарик в руках Сью хлынула какая-то теплая жидкость. Проповедник укусил Рича в шею, прокусил артерию, и теперь тщетно пытался пить бившую из артерии кровь.
Росситер и Бьюфорд оттащили визжавшего Уиллера от бьющегося в конвульсиях Рича. Не произнеся ни слова, ни звука, Роберт всадил свое копье проповеднику в грудь так глубоко, как только мог, а потом навалился на него всей тяжестью своего тела, чтобы копье вошло еще глубже. Уиллер перестал визжать, его глаза выпучились, кровь хлынула из раны, проделанной копьем, и из его все еще открытых губ. Казалось, пастор думал: это неправильно, это не то, что должно было случиться.
Сью повернулась к капху гирнгси и выставила вперед свое копье, смутно осознавая, что ее бабушка делает то же самое. Вокруг царил хаос: никто не знал, что делают другие. Они все умрут.
Росситер стрелял. Он пронес с собой пистолет, несмотря на то, что бабушка Сью ясно велела этого не делать, и теперь стрелял в капху гирнгси; звуки выстрелов больно били по ушам, заглушая крики и вообще все другие звуки. Первая пуля пробила дыру в животе у монстра, и на несколько миллисекунд через нее сочилась красная жидкость, но потом рана затянулась кожей, будто ее вообще не было. Вторая пуля попала монстру в глаз. Там появилась на пару мгновений красная дыра, но глаз почти сразу появился снова. Другие пули, попавшие монстру в лоб и грудь, нанесли ему раны, которые тоже почти сразу же исчезли.
Вудс опустился на одно колено и согнулся над Ричем, прижимая к полу его дергающееся в конвульсиях тело.
Сью посветила своим фонариком на капху гирнгси. Возможно, он играл с ними. Возможно, как и предположила бабушка, монстр желал, чтобы о его существовании узнал весь мир. Возможно, ему было просто скучно и захотелось приключений. Каким бы ни был изначальный мотив монстра, решившего заманить их сюда, теперь он уже не играл. В его глазах светилось некое демоническое намерение, а злобное лицо было исполнено решимости.
И все же он напуган. Сью поняла это, поняла сразу, ясно и отчетливо. Это было прозрение или откровение – не что-то такое, что она открыла или обнаружила рационально, не то, о чем догадался ее мозг; ее просто внезапно озарило так, будто она всегда об этом знала.
Ди лю ган.
Теперь Сью знала и о потоках на поверхности над ними. Она могла чувствовать эти две тонкие струи воды, даже сквозь слои земли и камня над их головами. Потоки, похоже, постепенно ослабевали, но они все еще существовали и текли на восток.
И текли почти параллельно по обеим сторонам церкви.
Монстр не мог двигаться ни влево, ни вправо. Он мог двигаться только на них или от них. Он оказался в ловушке. Ее бабушка тоже знала об этом. Никто из них не сказал ни слова, но обе они знали о том, что думает и чувствует каждая из них; и это было так, будто у них был единый разум и два тела.
Выставив ивовые копья, они одновременно ступили вперед.
Сью чувствовала, что здесь планировалось и должно было произойти неимоверное зло, но они остановили его до того, как оно началось. Они предотвратили его.
Капху гирнгси еще больше испугался. Он шипел. Вся его притворная человечность испарилась. Больше не было харизматического сладкого голоса, не было лиц, заимствованных из умов людей – осталась только плюющая и шипящая тварь, древнее чудовище с искаженным ненавистью детским лицом и нелепым тощим телом, поросшим в самых странных местах какой-то неестественной шерстью. В его ужасном рту стучал и лязгал двойной ряд зубов, которых было неестественно много.
Сью чувствовала давление на свой разум, как будто ее мысли были окружены защитной стеной и что-то огромное и мощное билось в эту стену, но ей казалось, что противостоять этому натиску удивительно легко. Она выбросила свое копье вперед, пытаясь поразить капху гирнгси. Тот попятился назад и снова зашипел, издав звук, похожий одновременно и на шум ветра, и на журчание воды. На таком близком расстоянии Сью могла почувствовать холод, исходивший от монстра; волны все более холодного воздуха обжигали ее кожу, и ей хотелось бежать, спрятаться от них.
Но монстр сам боялся их.
Ее бабушка шагнула вперед и попыталась ударить копьем капху гирнгси, но ее оружие отклонилось влево, и до того, как она сумела снова нанести удар или отойти, длинная и тонкая рука монстра потянулось к голове старой китаянки.
Копье вонзилось в плечо капху гирнгси, заставив его отдернуть руку и взвизгнуть от боли.
Прилетело еще одно копье и ударило его в лицо.
Росситер, Бьюфорд и Сью устремились вперед – сквозь холод, сквозь теперь уже перешедший в визг звук ветра и воды, такой громкий, что от него болели уши, – и девушка со всей силы воткнула заточенный конец своего ивового копья в живот монстра.
Потоком хлынула кровь, забрызгавшая всех и все вокруг. Тело капху гирнгси скрючилось, начав быстро терять форму; кожа схлопывалась, как воздушный шар, из которого выпустили воздух, а малиновый поток буквально затопил всю землю вокруг. Внутри тела не было костей, не было органов – только кровь, поразительное количество крови, которая текла из съеживавшегося тела монстра, казалось, нескончаемым потоком. Она пузырилась на твердом полу, кипела, просачивалась сквозь камни; но кровь, попавшая на кожу Сью, была холодной, несвежей и мертвой. И когда девушка быстро оглядела подземную комнату, то поняла, что кровь не причинила боли или вреда никому из ее спутников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
