– Заберите… – начал говорить Роберт, но у него перехватило дыхание. Он посмотрел на брата и обратил внимание на его носки, чуть видные в промежутке между кроссовками и джинсами. Рич надел носки разного цвета: один коричневый, а другой синий.
– Заберите… – снова начал Роберт.
И тут он заплакал.
Сью задыхалась во сне, не могла дышать, хотя ничто не мешало ей, не закрывало рот или нос. Она находилась в зеленой комнате с зеленой мебелью, лежала на антикварной зеленой кушетке со спинкой и подлокотником, а пол был покрыт двадцатисантиметровым слоем крови, которая бежала потоками, обтекая ножки кушетки, стола и стульев. Девушка лежала на кушетке с Ричем, целовавшим ее между ног, но пыталась его оттолкнуть, потому что у нее начались месячные; а ее бабушка выбивала чечетку на покрытом кровью полу и пела на китайском песню из фильма «Поющие под дождём».
Сью проснулась усталой, тело ее болело, и она была эмоционально опустошена. Через свое окно девушка увидела, что солнце уже давно встало – наверное, время приближалось к полудню.
Сегодня похороны Рича, вспомнила она.
Сью слышала, как спорят в коридоре и гостиной ее родители, приглушенными, но все равно различимыми голосами. На их фоне была слышна одна из бабушкиных музыкальных записей.
Сью встала с постели и оделась.
На кладбище собралось много людей, и многих она знала, но встала в стороне, предпочитая остаться в одиночестве.
Она смотрела на закрытый гроб, стоявший рядом с могилой, и вспоминала ощущение от горячей крови Рича, хлынувшей ей на руки в темноте. Потом отвернулась и глянула на небо.
По сторонам от могилы Рича были выкопаны еще две могилы, пока пустые, в которых тоже сегодня, но позже, должны были похоронить Кори и Анну. Сью не была знакома с женой Рича, но знала его дочь и собиралась прийти на эти похороны тоже.
На этой неделе будет много похорон, включая несколько массовых.
Есть ли здесь другие капху гирнгси, задумалась Сью. Или этот был единственным? Агент ФБР утверждал – когда, в четверг? казалось, что прошли уже недели, а не дни, с тех пор как они сидели у них дома в гостиной, – что у него есть документы о смертях тысяч людей, убитых капху гирнгси. Это был их монстр? Или есть и другие в других штатах, в других странах?
Сью не хотела думать обо всем этом, не могла позволить себе думать об этом. Не сейчас, а может быть, и никогда. Они сделали все, что могли, и их роль сыграна.
Но было ли это все в реальности?
Да, сказала девушка самой себе.
Ее взгляд снова вернулся к темному полированному гробу, стоящему на подставках. Кто теперь будет заниматься газетой, подумала Сью. Был ли Рич ее владельцем и остались ли у него другие родственники, к которым может перейти газета? Глупый вопрос, конечно, но он беспокоил ее. На самом деле это не имело значения, она все равно туда не вернется, не будет снова работать для газеты, но эта тема почему-то беспокоила Сью.
Что она собирается делать? Сью не так уж нужна в ресторане, ее родители смогут без нее обойтись. У нее есть кое-какие сбережения. Может быть, она сумеет найти работу в Финиксе, или в Месе, или в Скоттсдейле, будет днем работать, а по вечерам учиться в колледже. Ее семья сможет навещать Сью на выходных – ехать-то всего пару часов.
Она хотела уехать из Рио-Верди.
Ей нужно уехать из Рио-Верди.
Гроб начали опускать в могилу, и полуденную тишину нарушил скрип тросов и блоков. Сью вдруг задумалась о тех негативах и фотографиях Кори, которые все еще оставались в редакции. Больше, чем что-либо другое, больше, чем лица скорбящих людей, больше, чем слова пастора, – именно мысли об этих фотографиях заставили ее осознать всю глубину своей потери.
Мужчина. Женщина. Страсть. Любовь. Ребенок. Все это пропало. Слезы наполнили ее глаза, и она вспомнила тот первый вечер, когда впервые встретила Рича в пустом классе в школе. Сью вдруг поняла, что не может вспомнить голос редактора. Она бы узнала его, если бы услышала, но вспомнить, как он звучал, не могла.
Гроб опустили в могилу, скорбящие бросили в нее по горсти земли, были сказаны прощальные слова, и люди начали расходиться; многие из них плакали. Сью подняла глаза и увидела на другой стороне могилы Роберта. Сквозь слезы она улыбнулась ему, а он улыбнулся ей, но ни он, ни она не сделали попытки заговорить. Сью знала, что он чувствовал; она ощущала его боль почти так же ясно, как свою, но ей нечего было ему сказать.
Могли ли они сделать что-то раньше? Теперь ей казалось таким очевидным, что убийства начались в то самое время, когда Уиллер начал перестраивать свою церковь. Были ли какие-то способы узнать обо всем загодя, пока все не зашло так далеко? Разве не мог разум или чувства подсказать им, что происходило? Необходимо ли им было ждать, пока подаст сигнал ди лю ган ее бабушки?
Может, да, а может, нет. Сью не знала и никогда не узнает. Но одну вещь она знала точно: лахт сик, судьба, не высечена в камне. Не следует пассивно ждать, пока сбудутся ее предначертания. Можно действовать активно, а не пассивно, реагировать, принимать собственные решения, идти собственном курсом, жить своей жизнью.
Но, может быть, и это была лахт сик.
Возможно.
Сью отвернулась от могилы. День был прохладным и ясным, небо – ярко-голубым, именно такие дни любил Рич. В отдалении слышались стук молотков и жужжание пил – это разбирали черную церковь.
Ее бабушка хотела пойти на похороны, просила Сью взять ее с собой, но девушка упросила ее не ходить. Она не знала почему, но ей не хотелось, чтобы здесь присутствовали ее близкие. И ее мать каким-то образом смогла ее понять.
Сью прошла по новым зеленым квадратам газона и увидела Кэрол, направляясь к своей машине. Секретарь повернулась в ее направлении и помахала ей рукой, но Сью быстро пошла прочь.
Пока ноги несли девушку через недавно восстановленное кладбище, что-то в ее сознании сдвинулось, что-то изменилось. Печаль и отчаяние, укоренившиеся у нее в душе, исчезли, и она почувствовала какую-то легкость, почти головокружение. Неожиданно Сью поняла – и уверилась в этом, – что все будет хорошо, что что она и ее близкие проживут долгие и счастливые жизни. Странное и по-детски простое чувство, но это было именно то, что она хотела слышать, что ей было нужно слышать, и это повлияло на нее так, как ничто другое повлиять не могло. Ди лю ган?
Возможно, это и было оно. А возможно, просто внутренний голос.
Вероятно, это просто было то, во что ей хотелось верить.
Сью было все равно. Все, что она знала сейчас, – это что ей хочется домой, хочется увидеть родителей, увидеть Джона, увидеть бабушку, быть с ними.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
