Религиозная революция завершилась в Уэльсе «живой религией». В 1800 г. более 80% местных жителей все еще были приверженцами государственной Церкви. Ее миссионерские усилия в середине XVIII в., «передвижные школы» повысили грамотность (на валлийском языке) и религиозное воодушевление, далеко превзойдя рамки того дела, которое Церковь поддерживала. Образовавшийся местами религиозный вакуум поспешили заполнить методисты кальвинистского толка и другие нонконформисты. В 1851 г. церковь регулярно посещало 80% населения Уэльса. В Шотландии пресвитерианская церковь, руководившая образованием и раздачей пособий беднякам, практически была подчинена законодательной власти. Контролируемая землевладельцами, со своим мирским и либеральным духовенством, она подвергалась все более интенсивным нападкам со стороны не только независимых пресвитерианских общин, но и тех, особенно евангелистов, кто желал наделить властными полномочиями конгрегации. В Ирландии традиции диссентеров поначалу были довольно либеральными; их руководители приравнивали свой правовой статус к положению католиков. События 90-х годов XVIII в. и рецидив евангелистского фундаментализма углубили разногласия между протестантами северо-востока и остальной страной.
Войны за рубежом
Известие о Французской революции вызвало в Британии всеобщее воодушевление. На худой конец она ослабляла давнего непримиримого врага, но при лучшем исходе в Европе появилось бы еще одно конституционное государство. Чарлз Джеймс Фокс, Джеймс Уатт, Джозеф Пристли, молодой Вордсворт и Колридж – все восторженно приветствовали ее. Революция вдохновила Роберта Бёрнса сочинить стихотворение «"Scots wha" hae», явно нацеленное на тогдашнюю ситуацию в Британии. Даже правительство не спешило вторить суровому осуждению Эдмунда Бёрка, содержащемуся в его книге «Размышления о революции во Франции», опубликованной в ноябре 1790 г., пока все выглядело, так как весьма умеренное конституционное движение. Между тем Бёрк выразил именно те чувства, которые обуревали истеблишмент, особенно после того, как Париж в июне 1791 г. явно качнулся влево, отбросив традиционную почтительность и прибегнув к насилию. По мнению правящей элиты Британии, реформы допустимы, но только если они не затрагивают основ существующей политической структуры. В своем произведении Бёрк нападал на Францию и поддержал тезисы Блэкстоуна, выступившего в защиту английской политической системы. Но по-настоящему власти встревожил ответ Томаса Пейна, радикального англоамериканца, содержавшийся в его брошюре «Права человека» (1791-1792), в которой автор высказался за демократические преобразования и свободу личности. Возможно, Бёрк невольно дал толчок тому, чего пытался избежать. Если за шесть месяцев было продано 19 тыс. экземпляров книги «Размышления о революции во Франции», то брошюра «Права человека» разошлась 200-тысячным тиражом – цифра неслыханная для все еще полуграмотного общества. Подобного ажиотажа вокруг печатной полемики не наблюдалось со времен гражданской войны.
Самое большое беспокойство у британского правительства вызывали две вещи: воздействие французских призывов к «самоопределению» на британских союзников в Нидерландах и заразительность революционных идей. Европейские монархии отказались от джентльменских правил ведения войны, практиковавшихся в XVIII в., и с лета 1792г. стали относится к французам как к бешеным псам, которых следует пристрелить. Те, в свою очередь, провозгласили всеобщий крестовый поход под лозунгом «Отечество в опасности». Британские угрозы и предупреждения на дипломатическом и политическом уровне лишь придали больше уверенности тем чересчур оптимистически настроенным революционерам в Париже, которые считали, что война неизбежно приведет к революции в Британии. И вот 1 февраля 1972 г. Франция объявила войну.
Британия была застигнута врасплох, она не была готова к ведению широкомасштабных боевых действий. Численность сухопутных войск составляла 45 тыс. человек, и только каждый десятый военный корабль мог выйти в открытое море. Кроме того, эта война существенно отличалась от прежних англо-французских вооруженных конфликтов. Новая армейская тактика, атакующий революционный порыв, высокое мастерство новых французских командиров – все это с самого начала поставило союзников Британии в Европе в трудное положение. К 1797 г. Австрия капитулировала, и теперь британцы оказались в одиночку лицом к лицу с французской армией Бонапарта.
В начальной стадии войны все внимание правительства было уделено трем вещам: угрозе вторжения, расходам на войну, борьбе с внутренней оппозицией. Французские войска пытались высадиться трижды – один раз в Уэльсе и дважды в Ирландии. В 1797 г. в Пемброкшире они не получили поддержки местного населения, в следующем году отряд под командой генерала Юмбера сошел на берег близ Киллалы в Мейо и, опираясь на местных союзников, сражался две недели, прежде чем был разбит. Правительство Британии надеялось выстоять, укрепив побережье башнями Мартелло, включив в вооруженные силы милицию (внутренние силы самообороны) и распространив действие Закона о милиции на Шотландию и Ирландию. Осуществление этих мероприятий обернулось нескончаемой головной болью для местных чиновников. Поскольку субсидии союзникам к 1795 г. достигли десятков миллионов фунтов, возникла необходимость резко увеличить налоги. Кроме того, правительство действовало чрезвычайно сурово против группировок, выступавших за мир с французами или солидаризировавшихся с ними. В 1793-1794 гг. «режим террора Питта», при содействии провинциальных магистратов, крупных промышленников, различных патриотических объединений, ликвидировал многие радикальные организации. Особенно жестокими репрессии были в Шотландии, где лорд Браксфилд с брутальным шотландским юмором деспотически отстаивал «самую совершенную из когда-либо созданных конституций».
Сарказм Браксфилда – на слова одной из жертв, что Иисус был реформатором, он ответил: «Дерьмово, что он сделал это. Его ж повесили!»- символизировал конец свойственного высшим классам либерализма в шотландском Просвещении. Тридцать лет открыто продолжавшихся жестких преследований поддерживались шотландскими союзниками Питта из законников – семейством Дандас.
В Ирландии перемены были еще более драматичными. Война побудила Питта в 1793 г. надавить на ирландский Парламент и заставить его наделить католиков правом голоса. Таким путем Питт пытался побудить эту часть ирландцев отказаться от поддержки «безбожных» французов. Однако несектантский радикализм общества «Объединенные ирландцы» быстро усиливался. Ему противостояла созданная в 1798 г. в Ольстере ирландскими ультрапротестантами Оранжистская ложа. Не прекращались и стихийные выступления католического крестьянства, возмущенного привилегированным положением протестантов и подстрекаемого священниками, получившими духовное образование во Франции и пропитанными революционными идеалами. Незадолго до высадки отряда Юмбера в графстве Уиклоу (Ирландия) имела место короткая, но яростная вспышка насилия, отчетливо показавшая полную изоляцию протестантской администрации. В 1800 г. Ирландия последовала примеру Шотландии (1707 г.) и вошла в политический союз с Англией.
За исключением короткого периода в 1801-1803 гг., «война за рубежом» продолжалась до 1815 г. К тому времени Британия израсходовала на военные нужды 1,5 млрд фунтов стерлингов, однако конечные результаты оказались сомнительными и достаточно ограниченными, и скоро война стерлась из народной памяти. Большую часть этого периода Британия походила на военный лагерь: происходили нескончаемые наборы в отряды милиции, и в любой момент каждый шестой взрослый мужчина находился под ружьем. Правда, в сравнении с Францией лишь немногие служили за рубежом, однако потери были все-таки довольно большими – примерно 210 тыс. человек. Между тем Франция переживала демографический спад: за пятьдесят лет (1800-1850) ее население увеличилось на 32%, в то время как в Британии оно за тот же период возросло на 50%. После 1805 г. британское превосходство на море было бесспорным; блокада французских торговых портов нанесла значительный ущерб французской промышленности, зависевшей от их активности.
Как писал Адам Смит, война вносит свои коррективы в обычные потребности работников различных профессий, создавая повышенный спрос на некоторых особо востребованных специалистов. Именно так и было. Процветал не только традиционный район выплавки черного металла на западе центральных графств, но и определенные районы Шотландии и Южного Уэльса, где население прежде захолустного городка Мертир-Тидвил благодаря каналу увеличилось за тридцать лет (1790-1820) в 20 раз; и это район, где самый крупный город середины XVIII в. – Кармартен едва насчитывал 4 тыс. жителей! Морская блокада душила конкурентов, и Британия, всегда игравшая главную роль в международной торговле изделиями текстильной промышленности, достигла того, что ее производители стали одевать французскую армию. Громадные судоверфи Чатема, Портсмута и Девонпорта еще больше расширили свои рабочие площади и стали застрельщиками в деле массового производства. Они существенно улучшили характеристики парусных боевых кораблей, и проявленное при этом новаторство ничуть не уступало перевороту, которое произвело в кораблестроении использование паровых двигателей.
