– Савелий Евсеевич! – взмолился он. – Боль у меня исчезла. Можно начну тренироваться в общей группе?
Я, естественно, пошел к Константину Ивановичу и сказал:
– Забирайте Шурика! Но предупреждаю: будьте с ним осторожны!
Когда некоторое время спустя Чивадзе вместе с товарищами по сборной вышел на поле стадиона «Рамон Санчес Писхуан», я сидел как на иголках. Потому что понимал – по большому счету, Шурик так и не дотянул до полного выздоровления. Словом, оставалось надеяться на лучшее. Однако пронесло. Чивадзе отыграл весь первый матч. Но после него прежняя травма болезненно давала о себе знать.
Когда во время послематчевого обхода я увидел, что его нога нуждается в долечивании, стало не по себе.
– Видишь, Шурик! – сказал я виновато. – Поспешили мы с выходом на поле!
– Не волнуйтесь, док! – бодро откликнулся он. – Ничего страшного!
Самое интересное, что на следующий день ему стало лучше. Несмотря на это, я курс лечения продолжил. А он, в свою очередь, участвовал в последующих играх сборной. Более того, сделал все возможное, чтобы своей игрой и капитанским словом вдохновить ребят. Особенно это проявилось во время решающего матча с командой Польши. После того как в перерыве Лобановский и Бесков внесли коррективы, Чивадзе, обратившись к ребятам, сказал:
– Мы должны постараться победить! Поймите: сегодня каждому из нас выпал шанс, который в нашей жизни, скорее всего, не повторится!
Партнеры Шурика, которые однозначно воспринимали его в роли лидера, старались, как могли. Однако нулевой ничьей оказалось недостаточно. Да, в их самоотверженности отчетливо проглядывало огромное желание победить. Но с той же очевидностью их действиям не хватало игровой мощи. Да и откуда ее было взять? Ведь там же, в Барселоне, тремя днями ранее сборная СССР под испепеляющими лучами южного солнца в тяжелейшей встрече взяла верх над футболистами Бельгии. Конечно, ребята не успели восстановиться.
Еще один характерный эпизод. Глубокой осенью 1983-го сборная выехала в Португалию на заключительную игру отборочного группового турнира. Для выхода в финальную стадию первенства Европы нам хватило бы и ничьей. Но мы уступили 0:1. Причем опять же стараниями французского рефери Конрата, который в более чем сомнительных условиях в конце 2-го тайма назначил в наши ворота пенальти, чем успешно выполнил «заказ» на устранение советской сборной из супертурнира.
Поведение судьи многих ребят выбило из колеи. Но только не Чивадзе. Уж я-то знаю, как нелегко далась ему та игра. Как раз незадолго до этого важнейшего матча у нашего основного защитника обострился седалищный нерв. Из-за чего он несколько дней не тренировался. При всем желании ребята его поддержать не могли.
На тренировках в Москве перед вылетом в Португалию, да и в Лиссабоне постоянно шел проливной дождь. Но ребята под руководством Валерия Васильевича тренировались без оглядки на это обстоятельство. И в результате перед ответственной встречей, что называется, перебегали. Так что невольно отдохнувший Чивадзе оказался тогда в команде, пожалуй, единственным, кто смог сыграть в полную силу.
Кстати, в оценке соперников Шурик всегда был максимально объективен. В этой связи вспоминается 1982 год, чемпионат мира в Испании. В холле отеля, где мы жили, стоял огромный телеэкран. Почти вся сборная смотрела матч, где итальянцы почти чудом взяли верх над сильнейшей тогда в мире командой Бразилии (3:2). Большинство ребят, полпредов российских клубов, и киевляне болели за команду Италии. В то время как немногочисленные посланцы тбилисского «Динамо» переживали за проигравших. Отметив это, я поинтересовался у Чивадзе:
– Чем объяснить ваши симпатии?
– Ну, как же, Савелий Евсеевич! – пояснил капитан. – Ведь бразильцы показали настоящий футбол. Поглядите на их потрясающую технику: она позволяет экономить энергетику игроков.
– Вероятно, его мнение отражает нечто родственное между южноамериканскими и грузинскими футболистами?
– Сходство действительно есть. Что касается его замечания по поводу «энергосберегающей манеры игры», то тут Шурик невольно выразил то, что у него наболело. Причем не только на душе. Но и в прямом физическом смысле.
Схожая ситуация возникла до вылета на первенство мира-1986: Чивадзе, как под копирку, получил печально знакомую травму – надрыв задней поверхности бедра. Минули две недели лечения. Он начал тренироваться. И уже в конце мая, прилетев с командой в Мексику, решил поучаствовать в контрольной игре. Об этом я узнал накануне, когда подошел Шурик и сказал:
– Доктор, разрешите выйти на поле!
Я попытался предостеречь:
– Подожди, пожалуйста! У нас с тобой еще пять дней до первого матча чемпионата против венгров. Вот тогда будешь готов на сто процентов!
– Да какая разница? Вы же видите: все нормально делаю на тренировках!
Оставшись при своем сомнении, я отправил его к Лобановскому. Тот все равно вызвал меня по данному вопросу. Но выслушав мои сомнения, как всегда, решил по-своему:
– Раз рвется в бой – пусть попробует!
Чивадзе вышел. И «сломался» на 15-й минуте. Случился рецидив – вновь порвал мышцу.
Единственное, что мне после этого удалось, чуть подлечить его к следующему матчу против сборной Бельгии. На этот раз гораздо успешнее: накануне встречи с бельгийцами он уверенно пробегал отрезки, легко ускорялся. Перед началом игры Чивадзе решительно подошел ко мне и твердо сказал:
– Могу играть!
У меня уверенности в его готовности было куда больше. Но в этот раз уже Лобановский решил перестраховаться: не включил капитана в стартовый состав. А в заднюю линию перевел Бессонова. Далее произошел известный случай, когда судья в очередной раз и открыто нас «сплавил».
Но то, что в тот раз Валерий Васильевич не угадал с защитниками, тоже сыграло негативную роль. Что касается Чивадзе, то он, безусловно, страшно расстроился. Но чем я его мог утешить? Только тем, что на будущее посоветовал:
– Понимаешь Шурик, есть природа, которая установила свои неписаные, но строгие сроки выздоровления. Как в таких случаях говорят применительно к насморку: лечи не лечи, но неделю отдай! Так и с мышцами. Ты, наверное, и сам заметил, что чуть ли не каждый раз на то, чтобы стопроцентно встать на ноги, у тебя уходит не менее 28 дней.
– Если не изменяет память, после того ЧП капитана сборной все реже и реже приглашали в команду?
– Де-факто так совпало, что в последний раз в алой майке сборной он вышел на поле в Тбилиси, куда мы приехали для проведения товарищеского матча.
– Уточню – 18 апреля 1987 года на местном стадионе «Динамо» наши футболисты уступили шведам – 1:3.
– Спасибо за подсказку. Удивительно, но все мячи были нам забиты в течение 8 минут. Причем второй гол Дасаев пропустил после того, как швед Магнуссон воспользовался грубой ошибкой Шурика. После чего Лобановский его сменил, выпустив на поле талантливого питерского полузащитника Брошина (1962–2009). После той встречи Чивадзе подошел к Лобановскому и сказал:
– Валерий Васильевич, прошу не вызывать меня больше в сборную.
После этого на первенство Европы-1988 в Германии наша команда приехала с новым капитаном – Дасаевым.
– Получается, Чивадзе оказался настолько сильным, что сам попросился в отставку?
– Да. Но объективности ради отмечу: Шурик уже не мог выступать на своем прежнем, стабильно высоком уровне. Вероятно, почувствовав это, захотел уйти «на щите».
– У меня в памяти всплыл снимок Чивадзе в милицейской форме. Он недолго трудился по специальности, потом вернулся в футбол. Как я понимаю, туда его призвала местная власть. Он руководил и национальной федерацией, и сборной Грузии.
– Да, было такое. Не самый радостный период в моей – да и многих – жизни. Шурик и Ахалкаци чуть ли не первыми решили отделиться от Всесоюзной футбольной федерации…
– У них, видимо, проснулось чувство национального самосознания. Есть версия о том, что Чивадзе в знак памяти о Нодаре Парсадановиче приложил усилия, чтобы Ахалкаци-младший стал преемником отца на руководящей общественной должности.
– Чивадзе приезжал в Москву в конце 1990-х, в дни юбилейных для отечественного футбола матчей ветеранов. Мы тогда тепло общались. Даже спустя многие годы наши добрые взаимоотношения оставались на прежнем уровне.
– У меня создалось впечатление: Чивадзе настолько правильный, что трудно обнаружить у него недостатки.
– Недостатки у всех есть. У каждого – свои. Главное, чтобы имелись и достоинства. У Чивадзе относительно небольшие «минусы» с лихвой перекрывались очевидными «плюсами» – образованностью, заслуженным авторитетом у окружающих, коммуникабельностью.
Трогательный штрих – он любил машины. Когда в СССР начали выпускать 7-ю модель «Лады», она стала пределом мечтаний миллионов автолюбителей. Чивадзе одним из первых в Тбилиси сел за руль «семерки». Когда Шурик приехал на очередной сбор в Москву, его эмоции захлестывали. Он всем рассказывал о новинке. Когда выпадала свободная минутка, Чивадзе бросался к любой близко стоящей на четырех колесах технике. По-моему, для него не было большего наслаждения, чем залезть под капот своей или чужой машины и от души там покопаться…
