Она пожала плечами. – Остальные считают их нашим проклятием, особенно Энн и Аврора. За обладателями световых даров нет никакого контроля, так ведь? – сменила она тему.
– Нет, – подтвердил он. – Наши дары не столь судьбоносные. Да даже если бы и были, призраки не смогли бы связаться с нами. Путь к нам им закрыт. Световые связаны со всем живым, а призраки в этот список не входят.
– Иногда я представляю, какой была бы моя жизнь, если бы я была световой сорсиерой.
– Ничего себе, – удивился он. – И что же ты представляешь?
Аим наклонился к ней, внимательно слушая.
– Я бы проводила целые дни на солнце. Жила бы поближе к пляжу.
– Тебе бы надоело, – отмахнулся он.
– Дни бы проводила на сцене… нет, я бы играла спектакли на открытом воздухе, а вечером, как и все люди, пряталась бы от ночи, завешивая окна плотными шторами, а не открывая их настежь, чтобы напитаться энергией от Луны.
– Много витамина Д вредно.
– Завела бы большущий сад с живыми цветами.
– Я тебе и так могу подарить много цветов.
– От моих прикосновений они завянут.
– На следующий день принесу новые. Видишь? У тебя нет никаких причин становиться световой.
Розали рассмеялась.
– Не была бы знакома с мертвецами. Мартой, Кайлом или Гадесом. И не скучала бы по тем, кого и не должна была знать.
– Гадес не совсем мертв. Я его вижу. А призраки бывают полезными. Ты забываешь про плюсы, Розали.
– Когда ты стал фанатом ночных? – Она игриво толкнула его в плечо.
– Когда встретил тебя, – ответил он и подмигнул.
Она отвернулась от него и посмотрела на реку.
– Я бы полюбила рассветы. Стала бы похожей на маму. Ты знал, что ее имя переводится как…
– Рассвет, – закончил он за нее.
– Она хоть и не световая сорсиера, но тоже связана со светом и жизнью.
– В ночи есть своя красота.
– Что ж, расскажи мне про нее. Что бы ты делал, будучи ночным?
Розали отпила горячий кофе. Аим задумался на пару мгновений.
– Я не знаю, что бы я делал, но уверен, что я никогда не оставался бы один, даже если бы мне казалось, что никого в комнате больше нет.
– Поверь, это чувство не из лучших. – Видимо, Розали решила подражать Аиму в пререкании. – Думать, что тебя окружают призраки, оглядываться на каждый скрип двери, а ночью просыпаться от того, что тебя тормошит заблудившийся дух.
– Такое было?
– Несколько раз. Меня путали с Энн.
– Дело не в самих призраках, точнее в них, но не во всех. Я бы знал наверняка, есть ли рядом кто-то из моего рода. – У Розали кольнуло сердце от его слов. Сколько раз она сама думала об этом, ждала, когда Хель придет к ним в роли призрака. – Энн сказала бы мне, так ведь? Если бы рядом со мной кто-то был?
– Она бы сказала, – подтвердила Розали.
– Еще у вас нет никаких недомолвок с внезапно умершими. Вы всегда можете с ними попрощаться. У меня не было такого шанса.
Розали предположила, что он говорил о матери.
– Все не так просто. Умершим редко удается зацепиться за этот мир и остаться в нем даже на пару минут. В большинстве случаев они сразу попадают к Воротам, где их встречает, как я недавно выяснила, Гадес.
– Я бы знал наперед некоторые замыслы.
– Опять при помощи духов?
– И последнее, – продолжил он, игнорируя ее слова. – Я не был бы лишен магии в самом опасном месте магического мира. Здесь, – пояснил он.
– Потому что ты связан со светом, а черная магия его не переносит. Ты можешь лечить, тебе подвластна магия воды, ветра и огня, ты способен управлять всей живой материей. Я же связана со смертью, и черная магия не видит моего колдовства, мы для них невидимки, словно нас нет, словно мы отлучены от природы.
Время, проведенное с ночными, пошло ему на пользу. Розали помнила, каким заносчивым он был, когда только приехал в их дом. Теперь он больше не принижал ночных ни взглядом, ни словом. Он ценил их как слуг природы, а может быть, и как нечто большее.
Розали снова посмотрела на реку, ее мысли улетели далеко отсюда, туда, где находились Энн и Жулли.
– Я конец. Я могила. Я кошмар. Я темная материя, – внезапно сказал он.
По коже Розали пробежал холодок.
– Что? – на выдохе спросила она.
– Я не говорил тебе этого раньше?
– Нет.
– Хм.
– Тебе приснилось, это был всего лишь плохой сон.
Аим грустно усмехнулся.
– Вы, Нуары, всегда называете плохим сном то, что было на самом деле.
Осколок света потушил огонь, натаскав воду из реки. Затем упаковал вещи назад в рюкзак, и они отправились в путь. По дороге Аим выдернул пару пучков травы веритас, а Розали сорвала несколько лавровых листиков. После они переправились через реку. Вода доходила до колена. Перейдя на другой берег, они пошли тем же путем, которым пришли сюда.
Розали шла тихо, даже слишком тихо для нее. Она вслушивалась в каждый шорох, всматривалась в каждую тень в поисках существа, который встретился им тогда. К тому же перед глазами постоянно всплывали картинки, когда Аим был одержим: его черные глаза, черные набухшие вены, его ярость и смерть. Он умер, он мертвец. Однако ей удалось оживить его, так, может, она не так далека от жизни, как ей казалось? Вот только Розали постоянно сомневалась, а правда ли она вернула его? Вдруг что-то пойдет не так, и он опять станет мертвецом?
– Что последнее ты помнишь? – осмелилась она нарушить тишину.
– Сложно сказать. Воспоминания перемешались между собой. Я могу только догадываться, в какой последовательности они идут. Помню, мы встретили Малума.
– Верно.
– Но раньше того события я помню, как мы прятались в овраге и только затем встретили Малума. Умом я понимаю – это невозможно, иначе бы была битва, а ее не было. Значит, сначала мы столкнулись с Малумом и после спрыгнули в овраг.
Розали удивилась. Она и подумать не могла, что вся его память с того момента, когда в него вселился темный дух, страдала.
– Помню, – продолжил он, – ты пела колыбельную. Я лежал на спине… Нет, постой, мы шли тогда по лесу. Не могу вспомнить. – Он замотал головой.
– Я пела дважды. Один раз, когда ты шел, другой раз, когда ты прилег.
Аим нахмурился, показывая, что с трудом припоминал.
– Как много лишнего я успел наговорить?
– Ничего такого, за что тебе стоит стыдиться. Ты был не в себе.
– И все же, хоть убей, я не помню, как
