напитка. Его готовят немецкие монахи в скромной обители где-то на окраине Шварцвальда[117]. В действительности он называется… — Удалив остатки сургуча, он поднес бутылку к глазам и вгляделся в рукописную этикетку. — «Blut der Märtyrer». Кровь мучеников.
— Какая прелесть. — Хэл подставил свою кружку и вскоре ощутил восхитительный аромат. Качество бренди оказалось отменным — хотя красный цвет был непривычно яркого оттенка. — Ты еще помнишь немецкий?
Джон вскинул бровь, глядя на брата поверх чашки.
— Я бы и рад забыть, да никак не получается. И года не прошло с Монмутского сражения, а чертовы гессенские наемники продолжают лезть изо всех щелей. Хотя, полагаю, — добавил он, отводя взгляд, — ты намекаешь, что я недавно виделся с нашим другом графом. Увы. Стефан всего лишь отправил мне бренди с запиской, в которой сообщал, что находится в Трире. Одному Богу известно, что он там делает.
— Вот как. — Хэл отхлебнул бренди и закрыл глаза, чтобы убить двух зайцев сразу: насладиться вкусом и избежать взгляда брата.
Джон ощутил, как по телу разливается приятное тепло, успокаивая мысли. И смягчая сердце.
— Решился-таки написать Минни? — спросил он невзначай, хотя вопрос отнюдь не был праздным.
— С чего ты взял?
— Но ведь… Значит, пока нет. Поэтому и завис над листом бумаги, как стервятник над бьющейся в агонии добычей.
Хэл открыл глаза и сел прямо, возмущенно уставившись на брата.
— Понимаю, — продолжал Джон, подлив ему бренди. — На твоем месте я бы тоже не решился. Ты и правда веришь, что Бен погиб? Или собирался сообщить о Дотти и ее муже?
— Нет же, черт подери! — вспылил Хэл, непроизвольно дернув рукой. К счастью, почти весь бренди остался в кружке — лишь немного пролилось на жилет. — Не верю. И, думаю, миссис Маккензи права: Дотти уже наверняка мне написала. Не хочу понапрасну волновать Минни, не дождавшись новостей от дочери.
Джон выслушал эту тираду с непроницаемым выражением лица.
— Не помню, чтобы хоть одно твое письмо начиналось с такого проникновенного обращения.
— Мне это ни к чему, — раздраженно сказал Хэл. — Деловой перепиской занимается Бизли, а что касается личных писем — слава богу, все мои адресаты и так знают, кто они и как я к ним отношусь. Без подобных глупостей. Вполне достаточно подписи, — подытожил он.
Неопределенно хмыкнув, Джон отхлебнул бренди и немного подержал его во рту. С брошенного на столе пера капнули чернила; заметив это, Хэл сунул перо в чернильницу и вытер пятно ребром ладони.
— Я… черт… Я просто не знал, с чего начать.
— Неудивительно.
Хэл бросил взгляд на листок, содержащий столь обличающее приветствие.
— Поэтому и написал «М». Потом никак не мог решить, стоит ли дописывать ее имя или оставить как есть. Ну а пока думал… — Так и не окончив фразу, он жадно глотнул еще немного «Крови мучеников».
Джон последовал его примеру, правда, в более сдержанной манере. Он вдруг вспомнил, что Стефан фон Намцен всегда обращался к нему в письме по всем правилам немецкого этикета: «Мой высокочтимый и благородный друг». Хотя почерк приятеля был далек от совершенства… Джейми Фрэзер называл его просто «Дорогой Джон» или чуть менее формально — «Мой дорогой друг». Если же отношения немного портились, ограничивался нейтральным «Дорогой сэр» или совсем холодным «Милорд».
Возможно, Хэл прав. Люди, которым он писал, всегда знали о его истинном отношении. Джейми не исключение. Все-таки неплохая идея: с первых слов намекнуть адресату, чего ожидать. Чтобы тот хотя бы успел налить себе чего-нибудь покрепче, прежде чем продолжить чтение.
Бренди был отменным — насыщенного цвета и очень крепкий. Возможно, стоило разбавить его водой, но Джон порадовался, что не сделал этого: организм герцога Пардлоу отличался слабой восприимчивостью к алкоголю и мог попросту не отреагировать.
Дорогая М. … А ведь и правда: даже к собственному брату Хэл обращался в письмах просто «Д.». Если бы не внимательность секретаря — мистера Бизли, — Его Величество король Георг немало удивился бы, получив от герцога послание, адресованное некоему «Г.» (а может, «К.» — «королю»).
Эта абсурдная мысль пробудила давно забытые воспоминания. Лорд Грей наконец понял, что именно не давало ему покоя с тех пор, как он увидел недописанное письмо.
«Эм» — так брат называл Эсме, свою первую жену. Она умерла при родах, вместе с их первенцем. Хэл часто писал ей записки, используя «М.» вместо обращения; они не раз попадались Джону на глаза. Возможно, увидев эту букву, выведенную чернилами на белой бумаге, герцог вновь испытал затаенную боль.
Хэл торопливо глотнул бренди и поперхнулся, усеяв бумагу янтарно-красными брызгами. Затем скомкал письмо и бросил в огонь, где оно вмиг вспыхнуло синеватым пламенем.
— Не могу, — заявил он решительно. — И не буду! Потому что… не знаю, действительно ли Бен мертв или это только слухи.
Джон провел рукой по лицу и кивнул. У него у самого начинало ныть сердце при мысли о старшем племяннике.
— Хорошо. А ты не боишься, что Минни узнает это от кого-нибудь другого? От Адама или Генри? Или, может, Дотти? — неуверенно добавил он.
Хэл побледнел. Братья Бена не питали склонности к эпистолярному жанру, зато Дотти регулярно писала матери — даже сообщила родителям о тайном венчании с доктором-квакером. Как и о том, что примкнула к рядам повстанцев. Она не стала бы утаивать столь важные новости.
— Дотти тоже не знает. — Казалось, Хэл и сам в это не верит. — Я лишь сообщил ей, что Бен пропал без вести.
— Пропал без вести и считается погибшим, — уточнил Джон. — Уильям сказал…
— Кстати, а где он сам? — набросился на брата Хэл, желая сменить неприятную тему. — Сбежал, даже не попрощавшись! Или ты знаешь что-то, чего не знаю я?
Джон шумно вдохнул, однако сумел удержать себя в руках.
— Именно Уильям нашел свидетельства, опровергающие гибель Бена в лагере для военнопленных в Нью-Джерси. А также отыскал его жену и ребенка.
— Допустим, в могиле Бена похоронен кто-то другой. Однако это ничего не доказывает! Скорее всего, Бен лежит в могиле другого парня — их просто перепутали! — Хэлу отчаянно хотелось верить, что вместо Бена похоронили незнакомца. Хотя кому бы понадобилось так делать? И зачем?
Джон словно прочел его мысли.
— Возможно. Но что, если кто-то намеренно подбросил в его могилу чужое тело? Существует тысяча причин, по которым подобное могло произойти. Вдруг это сделал сам Бен, чтобы замести следы побега?
Хэл кивнул.
— Ты прав — я не знаю наверняка, действительно ли мой сын мертв. И не собирался писать об этом Минни — хотя, боюсь, надежды нет. — Он стиснул зубы. — Однако
