— Ваши сомнения, ребята, фигня полная, неосновательная, на хрен не нужная, — говорила она, жестикулируя кружкой пива, — Вокруг ракетной техники накидали всяких сказок, а когда все начиналось, в середине прошлого века, в СССР школьники, как нефиг делать, клеили ракеты из картона, лепили на них бумажную гильзу с фюэлом и запускали на 3 километра вверх. А лет 10 назад один янки поставил самопальный ракетный движок на багажник велосипеда и разгонялся до полста узлов по шоссе. Китайцы вообще пускали ракеты в VII веке. Брали бамбук, трамбовали туда порох, и… фьють! В космосе совсем просто. Тяга, гравитация и масса, больше ни фига. Средняя школа, механика вулгарис.
Заскочивший в этот вечер в «Ulithi Nami» координатор Накамура застал только эпилог реактивно–зажигательной речи Лори, но ему этого хватило, чтобы сделать некоторые выводы. Бакалавру Эониу был тут же предложен контракт, но главное – в другом.
До феерического явления Лори Эониу, не было никаких признаков того, что Иори Накамура и Рокки Митиата намерены остаться на Улиси. Координатор с подругой прилетели на Фалалоп за неделю до «Акта Атомной Самозащиты», взяли в аренду маленький домик, а сына, Афаи (ему было около полутора лет), оставили на Таити с одной из многочисленных старших кузин Рокки. После разговора с Эониу все резко изменилось. Накамура купил большой двухэтажный fare, а Рокки слетала на Таити и привезла сына. В следующие полгода, Накамура покидал Улиси всего несколько раз, когда требовалось его присутствие в столице, и на 1111 день своей координатуры, в соответствие с Хартией, передал эстафету 45–летнему Ашуру Харебу, чья команда из округа Кирибати выиграла конкурс на выполнение правительственного подряда. После выхода в отставку, Накамура занимался тремя вещами: во–первых, семьей и домом, во–вторых, космическим проектом, а в–третьих, культурой.
В его домашних делах не было ничего особенного. Разве что, маленький сад камней — почти точная копия сада при буддистском храме Реандзи в Киото: прямоугольная площадка 30x10 метров, на которой расположены 15 камней, собранные в пять групп. Мода на такие инсталляции в Меганезии пошла именно отсюда (что бы не говорили отдельные экоисторики о похожих инсталляциях в древних полинезийских marae).
Участие Накамуры в суборбитальной эпопее сводилось к поддержанию духа команды и организации рабочих совещаний. Через год, произошло эпохальное для проекта событие. Маленький прототип–дрон, поднятый стандартным стратостатом на 15 километров над Фалалопом, подпрыгнул на сто километров вверх (вот и космос!), и через четверть часа приводнился в лагуне атолла Эаурипик в 500 километрах к юго–востоку от места старта. Ничего особенного: простая метеорологическая ракета покажет такой результат, если ее запустить под углом к горизонту. Но она не умеет переходить от баллистического полета к управляемому полету на пропеллере, вот в чем штука. Еще год — и прототип научился взлетать без стратостата. Затем рейс Улиси — Эаурипик был выполнен в пилотируемом режиме. Так родился новый вид транспорта: «space–scooter»: очень простой и быстрый, довольно надежный и безопасный, но до безобразия некомфортабельный. Новая игрушка для молодых фанатов спортивного экстрима и, разумеется, для армейского спецназа. О приоритете в создании спейс–скутеров написано множество статей и книг, в основном – бестолковых (точно так же, как о приоритете в создании самолетов более века назад).
*********************************
…
36 — РЕТРОСПЕКТИВА.
Дата/Время: 31 января – 12 февраля 21 года Хартии. Место: Меганезия. Округ Тувалу. Атолл Нукуфетау и его воздушное пространство.
*********************************
The Times. «Океания, предсказанная Оруэллом.» Алан Уинтерли, доктор политологии и культурологии Оксфордского университета.
*********************************
Меганезия – это один из многих примеров в истории, когда сравнительно небольшая общность людей, оказавшись под влиянием амбициозных и безответственных лидеров, противопоставляет себя всему цивилизованному миру. Вспомним Аттилу, Чингисхана, Фиделя Кастро и Ким Ир Сена. Они убедили свои народы, что вся цивилизация, все ее организующие институты, являются вредоносными и враждебными. Взгляните на мир через призму этой пропаганды. Вы — один из защитников крепости, осажденной ордой безжалостных врагов. Вражеские силы огромны. Крепость в отчаянном положении, и шанс отстоять ее есть лишь, если каждый, живущий в ней, независимо от природных склонностей, от пола, врожденного состояния здоровья, станет умелым бойцом. Людей начинают готовить к роли солдат с момента рождения. Любая деятельность, которая не имеет военного применения, объявляется саботажем, а любые пацифистские взгляды рассматриваются, как измена родине. Даже если вы – учитель, художник, ученый или фермер, вы все равно, прежде всего, солдат. Общечеловеческие ценности построены на миролюбии и осуждении насилия? Значит, они преступны. Все мировые религии, вся мировая культура, говорят: убийство — грех, а человеколюбие — добродетель? Долой и религии, и культуру. Осажденная крепость создает свой суррогат культуры и религии, который учит: стремиться к миру – преступно, а убить и ограбить чужака – почетно. Такова меганезийская Tiki: псевдо–культурная пропагандистская машина, сметающая любые моральные ограничения на пути эскалации военно–технического потенциала.
Вся социальная практика подчинена идеологии Tiki, а Tiki служит интересам военно–промышленному комплексу. К такой конструкции общества неприменимы термины культурологии или философии, как они неприменимы к физике или механике. Только осознав это, можно понять логику устройства Меганезии и мотивы ее жителей…»
*********************************
…
Эту статью о Меганезии, как о стране–казарме, обитатели которой смотрят на весь остальной мир, как на скопище врагов, и все время готовятся либо к защите, либо к контратаке, Эстер прочла перед поездкой на Нукуфетау. Собственные африканские впечатления о меганезийцах в сочетании с этой статьей, настроили ее так, что она ожидала увидеть на атоллах Меганезии сплошные военные городки (вроде «Pueblo militar» здесь, в Макасо–Мпулу), где идет казарменная жизнь, которую солдаты, по возможности, стараются разнообразить футболом, музыкой и сексом…
…Нукуфетау разбил эти представления на кусочки, стер в порошок и развеял по ветру.
…
Прибытие в аэропорт Мотулало, шумная встреча с родичами Наллэ, всяческая суета в ходе короткого переезда на миниатюрный «шуанговский» островок Мотумуа, шумная веселая болтовня за столом (точнее, за циновкой под огромным, как дом, навесом)… Разумеется, все это смешалось в один вращающийся калейдоскоп. Эстер прилагала огромные усилия, чтобы запомнить имена хотя бы ближайших родичей, и (ах, эта школьная привычка) украдкой записывала на мобайл шпаргалки типа «who is who».
Настоящее знакомство с Нукуфетау началось лишь утром второго дня, когда после завтрака, Наллэ, немного извиняющимся тоном сообщил, что ему надо поработать, поэтому атолл доброй фее покажет толковый человек из числа родичей… У Наллэ, безусловно был кто–то на примете, но никак не 6–летняя племянница Юеле, которая просто случайно оказалась рядом, и заявила: «Конечно, я! Только ты, uakane Nalle, не говори, что я маленькая, а то я обижусь, потому что я уже в этом году иду в школу».
Шеф–инженер почесал в затылке и сделал глазами вопросительное движение: мол, как скажет добрая фея, так и будет. Эстер решительно положила руку на плечо Юеле, дав понять, что не имеет ничего против… Хотя совершенно не понимала, как такой мелкий ребенок может проводить экскурсию по атоллу с лагуной 10–миль по диагонали.
Шуанг кивнул и добродушно–серьезным тоном сказал:
— Значит, так, взрослая девочка Юеле. Давай мы договоримся, что ты покажешь uahine Ester только Темотулото, Фале и Сававе, а на дальние моту ее не повезешь, иначе вы вдвоем опоздаете к обеду, и faahine–upu обоснованно отругает нас, всех троих.
— ОК, — согласилась девочка, — Но в другой раз мы поедем на моту Фунаота, где marae.
— Поедете, если сегодня все пройдет гладко, и вы не опоздаете к обеду, — пообещал он.
— Iri! — восторженно крикнула девочка, — Пошли, Эстер!
— Стоп–стоп, — Наллэ погрозил ей пальцем, — А одеться?
— Ой. Я как раз это и собиралась! – пискнула Юеле и помчалась в детскую.
— Добрую фею я сам одену, — добавил он.
Девочка была голая (здесь, похоже, считали, что детям дома одежда не нужна вовсе), а Эстер уже имела на себе майку и шорты — вроде бы, по здешним понятиям, более, чем достаточно, что тут еще надевать? Оказалось – вот что: маленькая полоска эластичной ткани, вроде браслетика для наручных часов, только вместо самих часов — футлярчик с чем–то вроде короткого фломастера, соединенного с браслетом тонким проводком.
