Девочка была голая (здесь, похоже, считали, что детям дома одежда не нужна вовсе), а Эстер уже имела на себе майку и шорты — вроде бы, по здешним понятиям, более, чем достаточно, что тут еще надевать? Оказалось – вот что: маленькая полоска эластичной ткани, вроде браслетика для наручных часов, только вместо самих часов — футлярчик с чем–то вроде короткого фломастера, соединенного с браслетом тонким проводком.
— У Оруэлла за всеми наблюдал большой брат, а здесь – маленький, — и Наллэ весело подмигнул, — Это местный коммуникатор, чтобы ты не терялась.
— А как им пользоваться? – спросила Эстер.
— Мелкая тебя научит. Не буду лишать вас обеих этого удовольствия.
«Мелкая» уже скатывалась по лестнице. Ее «одежда» состояла из точно такого же браслета – и все. Наллэ удовлетворенно кивнул и сказал:
— Вот теперь, девушки, я за вас спокоен. Но, пожалуйста, не опаздывайте к обеду.
Экскурсионное транспортное средство (местный аналог детского автомобильчика), разумеется, было лодкой. Яркая овальная штучка из пластика, немного похожая на калошу, и достаточно большая, чтобы кроме ребенка туда мог влезть один взрослый. Видимо, этот транспорт считался полностью безопасным. Единственным его явным недостатком была медлительность (он двигался со скоростью человека, бегущего трусцой). Впрочем, с позиции безопасности, это было, как раз достоинство…
В тот момент Эстер и подумать не могла, что Юеле станет ее гидом по Нукуфетау на целую неделю. В этом прослеживалась понятная логика. Кому–то надо было развлекать vahine Наллэ, а точнее — присматривать за ней, т.к. она (вот, проблема) совершенно не адаптирована к особенностям атолловой жизни. Сам Наллэ приехал для серьезного бизнеса, и в течение дня занят. У других взрослых — тоже дела, у подростков — учеба и флирт, им тоже некогда. А 6–летний ребенок – как раз подходит на роль гида: уже не совсем маленький, но еще ничем не занят, и все равно целый день гуляет туда–сюда. Почему бы этому ребенку не поиграть с vahine своего любимого дяди Наллэ? Если бы Эстер хоть намеком дала понять Наллэ или кому–то из его взрослых родичей, что такой гид ее не вполне устраивает – они сами бы занялись этим, и Наллэ чаще выкраивал бы время в течение светового дня (а не только вечером, после работы). Но оказалось, что Эстер чувствует себя комфортно именно с таким маленьким гидом. С Юеле у молодой американки не возникало психологических проблем вроде боязни вызвать недоумение или показаться глупой, или задать некорректный вопрос. Кроме того, для Эстер было очень ценным то, что девочка (в отличие от взрослых) не «фильтровала» информацию. Она сообщала все подряд, не задумываясь о тактичности и тому подобных взрослых глупостях. Эстер, со своей стороны, готова была выслушивать от девочки некоторые вещи, которые не потерпела бы от взрослого. Так, 25–летняя американка из Феникса (Аризона) и 6–летняя меганезийка с Нукуфетау (Тувалу) нашли друг друга…
Знакомство с атоллом за пределами Мотумуа («фамильного» островка Шуангов) для Эстер началось с соседнего Темотулото, до которого на детском аквамобиле было не более четверти часа хода.
— Остров! – радостно объявила Юеле, когда они пристали к клочку суши размером с 3 футбольных поля, — Здесь школа, я в нее пойду в этом году.
— Остров? Школа? — удивленно переспросила Эстер, глядя на единственное сооружение, похожее не на школу, а на эллиптический купол открытого 2–ярусного детского кафе.
— Ага! – подтвердила девочка, успевшая спрыгнуть в воду и закрепить причальный фал транспортного средства к столбику на маленьком бамбуковом пирсе, и уточнила, — Это только базовая школа, а потом я пойду в среднюю школу, которая на Сававе. Там еще колледж, я тебе все покажу, но сначала мы посмотрим все здесь. Тут недалеко поле с актиниями, но они жгучие, их не надо трогать. Зато там живут самые красивые рыбки. Они дружат с актиниями и не боятся быть яркими. Это все по дороге на Сававе, на тот большой остров, который вон там (девочка махнула рукой дальше на северо–запад).
— Большой остров, — повторила Эстер, выбираясь на пирс (она помнила карту атолла и знала, что пара островов Сававе и Фале образуют группу всего километр в диаметре).
— Да, там город, и настоящая каменная ратуша с часами, — продолжала Юеле, хватая американку за руку и направляя к группе странных карликовых пальм около «школы».
— Я видела эту ратушу на фото, — сказала Эстер, — кстати, откуда она у вас?
— Foa захотели, чтобы у нас были часы, где зубчатые колеса, а не процессор, — пояснила девочка, — Колеса большие и никуда, кроме ратуши, не лезут. Такие часы делали дикие европейцы, давным–давно. Камень у нас, конечно, нормальный, синтетический, легкий, чтобы проще строить. А дикие европейцы строили из тяжелого, потому что дураки.
Удивленная словосочетанием «дикие европейцы», американка поинтересовалась:
— Откуда ты знаешь про европейцев?
— Отовсюду, — ответила Юеле, — А ты про них не знаешь? Они живут на континенте к востоку от северной Атлантики, того океана, который не наш. Еще сто лет назад, они были почти совсем дикие. От них было много проблем. Сейчас они стали более–менее хорошие, они бывают у нас в гостях. А сто лет назад они только воевали и строили из камня большие штуковины для своего бога. Он у них был один, очень злой, и хотел, чтобы они всех это… Ну, слово такое есть… Только я его забыла…
В этот момент они подошли к карликовым пальмам, и Эстер увидела в глубокой тени, между длинными листьями, огромные белые с нежно–розовым оттенком, цветы.
— Какая красота. Что это?
— Это tumutiare, — сообщила девочка, — Такая специальная цветочная пальма. Ее сделали для того, чтобы у нас были цветы любви, как в сердце Гавайики, на Таити и Раиатеа.
— Сделали?
— Ага. Сделали из генов. Гены — это такие штучки с программами, как надо расти. Если хочешь найти парня for make–love, то берешь такой цветок и вставляешь за ухо. Но нам пока не надо. Ты уже нашла Наллэ, а мне еще рано. Так что не будем их брать. Давай я лучше покажу тебе школу, только мы посмотрим снаружи, чтобы не мешать.
…
При всей непохожести, купол действительно оказался школой. Сквозь широкие проемы было видно, что дети за футуристическими круглыми пластиковыми столиками что–то делают на ноутбуках, а на больших экранах идет что–то, имеющее отношение к учебе. Эстер обратила внимание на то, что дети достаточно часто встают с мест и занимают какое–то более удобное для себя положение: сидя на столе, или на полу по–турецки, и держа ноутбук на коленях. Взрослый персонаж (видимо, учитель) не обращал на это внимания. Он ходил между столиками, иногда задерживаясь, видимо, для ответов на вопросы, или чтобы что–то проверить в записях на ноутбуках… Один учебный фильм Эстер смотрела минут 5, подойдя вплотную к условной границе «аудитории». В начале она решила, что это — геометрия, и этот фильм показывает свойства треугольников на примерах с парусами. Но потом на экране появилась простейшая векторная схема сил, действующих на парусник, и Эстер подумала, что это, наверное физика, хотя, с учетом возраста учеников (им было лет по 9) и свойства треугольников и вектора им проходить было рано… Она хотела дождаться появления на экране каких–нибудь формул, чтобы, все–таки, понять, что это за предмет, но тут Юеле дернула ее за руку.
— Скоро перерыв, и все начнут бегать. Давай поплывем на Сававе. То красивое поле с актиниями, оно по дороге. Одежду можешь положить в лодку. Она никуда не денется.
— Мы поплывем без лодки? – уточнила Эстер.
— Ага. Лодку оставим здесь. До Сававе 300 метров, а оттуда до Фале — 100. Зачем лодка?
Американка, с сомнением, покачала головой (пожалев, что не взяла купальный костюм).
— Вообще–то, я привыкла быть в одежде. Тем более, мы же пойдем в город.
— Если ты про карманы, где деньги, то они не нужны. Атолл не очень большой, все всех знают. Наши покупки просто запишут на счет Наллэ, ага?
— Нет, не в этом дело. Я просто привыкла быть в одежде.
— Eo! — удивилась девочка, — И в обуви тоже? Знаешь, в обуви совсем неудобно плыть.
— Обувь я, пожалуй, действительно, оставлю, — решила Эстер.
Потом, пройдя мимо школы и спортивной площадки (похоже, для мини–футбола и для настольного тенниса), они вышли к северо–западной оконечности Темотулото. Отсюда открывался замечательный вид на Сававе, Фале и несколько крохотных пятачков суши посреди предстоящего маршрута. Вернее, даже не суши, а омываемых выступов рифа.
— Надевай и поплыли, — сказала Юеле, протягивая американке очки для дайвинга (точно такие же очки уже красовались на лице у девочки, придавая ей слегка гротескный вид).
Минут через 5, когда Эстер уже успела порадоваться, что шорты и майка не стесняют движений, и что увлечение бассейном в колледже (ах, как давно это было!) позволяет плыть, не отставая от 6–летней океанийки, как та внезапно сообщила: «Вот тут поле актиний, можно нырять!» — и нырнула. Глубина здесь была три человеческих роста, и американке пришлось с непривычки приложить все усилия, чтобы оказаться у дна. Ей удалось лишь несколько секунд полюбоваться странными существами, похожими и на перевернутых медуз, и на яркие цветы, а затем недостаток воздуха заставил ее всплыть. Выскочив на поверхность, и жадно глотая воздух, она огляделась. Юеле нигде не было. Сколько прошло времени с момента, когда она нырнула? Полминуты? Наверное, около того… Теперь уже, видимо, около минуты. Это слишком долго для 6–летнего ребенка!
