— Малыш, яви свой истинный облик.
Недоверчивый взгляд ало светящегося глаза с уже заметной чёрной вертикальной прорезью зрачка — и дракончик с места, покладисто взмыл вверх. Вопреки всем законам природы, он быстро и без единого взмаха сверкнувших рьяно надраенной медью крыльев набрал высоту. Невообразимый пируэт — словно бесшумный хлопок — и тут Игл окончательно спрятал голову под крыло.
Ибо из уже чуть выцветшей лазури летнего неба прямо на маленький островок пикировал исполинский дракон. Чистого медного цвета, реальный и настоящий до дрожи, он в последний момент заложил вираж и игриво чиркнул величественно воздетым крылом по берегу с растущими на нём деревьями. И это зрелище, грохот и треск словно спички ломающихся корабельных сосен, разлетающиеся обломки и прибрежные валуны в туче пыли, пуще всяких иных доводов убедили зрителей в том, что драконы всё-таки существуют.
— Никогда не думала, что они столь прекрасны, — зачарованно шепнула Ольча, и Ларка согласно кивнул. Уж куда красивее пикирующего на тебя бомбардировщика.
Расшалившийся Августин хотел устроить ещё какую-то демонстрацию своей силы и всемогущества, и вознамерился было пойти на второй заход. Он даже плюнул ясно-зелёным пламенем на торчащую из берега скалу, и содрогнувшиеся от ослепительной вспышки зрители подумали, что здешние эльфы уж как-нибудь без этой достопримечательности пейзажа обойдутся…
— Нам пора, малыш, — Ларка с сожалением вздохнул и покачал головой. Редкостное зрелище даже для этого мира.
Как ни странно, дракон услышал. Не мешкая он развернулся почти на месте вопреки всем законам аэродинамики и, весело помахивая длинным хвостом, пошёл на посадку. Вода в озерце вскипела и пошла волнами, когда в него не совсем изящно плюхнулась отнюдь не весящая несколько унций туша, и окатила брызгами съёжившихся наблюдателей.
— Прощай, несбывшаяся мечта, — в последнем поцелуе Ларки Велерина не ощутила ни капли страсти — словно уходящий в дальнее и последнее плавание на своём корабле брат.
— Нет, я так не могу! — в голубых глазах волшебницы металось неукротимое пламя.
Она тряхнула головой и решительно шагнула вперёд, к гостеприимно опущенному на истерзанный островок драконьему крылу.
— Я согласна заплатить своей жизнью — но таки побывать на этом вашем полюсе! Если вы боги, я провожу вас…
Принц эльфов судорожно сглотнул и промолчал, но его движение оказалось столь же решительным и красноречивым.
Вот уж… не применить же к ним известные методы убеждения в виде чем тяжёлым по макушке? Да и малышка-домовёнка вцепилась в ногу Ларки с такой силой, что на ум поневоле приходило сравнение с хорошо прихватившимся лейкопластырем.
— Августин, сможешь прихватить на борт грифона — чтоб он сэкономил силы и смог отвезти принца, принцессу и малышку обратно?
Дракон смерил испуганно съёжившегося и в самом деле ставшего чуть меньше Игла пренебрежительным взглядом и даже не соизволил кивнуть, только презрительно пыхнул из ноздри ядовитым дымком. Понятно… этому здоровяку лучший грифон королевских грифонятен даже в качестве закуски перед завтраком маловат.
— Эт-точно, — с интонацией незабвенного товарища Сухова кивнула Ольча, однако судя по её каверзной усмешечке, кое-что эта смазливая межзвёздная (или межмировая?) ведьмочка таки задумала.
И точно — с визгом неси меня! проказница запрыгнула на руки опешившего от такой радости принца. Весело болтая ногами и напевая арию из Аиды, она позволила гордому перворождённому занести себя на спину дракона… впрочем, Велерина оказалась тоже вовсе не неподъёмной чушкой. Куда легче, да и приятнее — чего уж тут греха таить.
— Это за охмурение той королевы, — вдумчиво и сладострастно она принялась на ходу терзать зубками ухо Ларки, а тот всё никак не мог избавиться от своей дурацкой и совершенно счастливой ухмылки. И даже не попытался стряхнуть со спины целую толпу с разудалым гиком промчавшихся по ней сладких мурашек…
Полковник приподнимает голову и с неподдельным интересом вслушивается в буквально-таки полный дикции голос диспетчерши. Как можно что-то разобрать в этом болтающемся под сводами аэропорта неразборчивом звуке, мне неведомо напрочь. Однако мой собеседник удовлетворённо кивает.
— Заканчивается регистрация на наш рейс, успели вовремя. Последний раз спрашиваю…
Вроде и неудобно послать человека — всё-таки старше. С другой стороны, нашему армейскому человеку разухабистые выражения вовсе не в диковинку. И всё же, я ограничиваюсь кивком и демонстративным вздохом. Ну сколько ж можно?!!
Багажа или ручной клади у нас нет, а весь облепленный пластырем и на совесть раскрашенный дочерью блондин за таковую не сошёл бы при всём желании. Потому не удивительно, что Полковник уладил все могущие возникнуть недоразумения с щекастым и красномордым таможенником при роскошных хохляцких усищах всего лишь парой слов — и вот мы уже подтягиваемся к чреву до поры притихшего "Туполева".
— Время там течёт в сотни и тысячи раз быстрее. У вас будет время на адаптацию — на ломку — и на постепенное, хоть и не всегда безболезненное "всплытие" своего эго, — я равнодушно киваю на эти слова.
Да, точно, мон колонель — я просто-таки пропаду без твоих це-у в созданном мною мире! И что б я делал, а? Впрочем, ничего такого я не произношу. Но словно приободрённый моим молчанием собеседник, мельком убедившись, что весьма живописно выглядящий блондин тоже устроился в своём кресле, откидывается на спинку и невинно интересуется:
— Да, а в каких вы отношениях со своим, до поры прячущимся в подсознании зверем? Ведь там будете вы — и в то же время не вы.
И всё же, мой ответ его удивляет. Да просто в прекрасных, Полковник! Глупости то всё, насчёт держать зверя в узде, не давать ему воли… А мой зверь просто лапочка, и мы живём с ним душа в душу. Я вовсе не сдерживаю его, он всё время развлекается снаружи — да мы и есть одно сладостное, неразделимое целое. Вот и сейчас, разве не видно, как мой зверь брезгливо морщит усы от лёгкого запаха авиационного керосина?
— И что же, даже если крепко?.. — Полковник с намёком проводит пальцами сбоку по шее.
Я подтверждаю, что даже в полубессознательном состоянии или на автопилоте мне не нужны тормоза — мой зверь просто настоящий джентльмен. Он не нуждается ни в цепях, ни в узде. Он славный, и ему ничего не приходится стыдиться ни тогда, ни потом.
— Завидую, — с еле заметной грустью роняет мой сосед по креслу и собеседник, когда серебристый недоделанный дракон наконец отрывается от взлётной полосы. — У нас как раз всё и застопорилось из-за неконтролируемого, вырывающегося на свободу бессознательного…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
