— Опять ты ставишь меня в дурацкое положение, — сказал он ей после четвертого предупреждения. Несмотря на добродушную улыбку, судя по его горящим глазам, он разозлился не на шутку. — Я хочу, чтобы ты вообще ни с кем не разговаривала. Слышишь, без меня — ни с кем ни слова. Я серьезно, Рэйчел.
— Куда мне идти и с кем разговаривать, я буду решать сама, Митчелл. Ни ты, ни твой брат, ни Сесил, ни Кадм меня не остановят. Слышишь, никто из вашего проклятого рода мне больше не указ.
— Ты же прекрасно знаешь, что Гаррисон тебе этого не позволит, — улыбка внезапно сошла с лица Митчелла, и он даже не попытался ее вернуть.
— Ты выражаешься, как дешевый гангстер, — скептически заметила Рэйчел.
— Но я не шучу. Он не позволит, чтобы через тебя что-то выплыло наружу.
— Господи, до чего же ты инфантильный. Собираешься натравить на меня своего старшего братца?
— Я просто предупреждаю.
— Нет. Ты пытаешься меня запугать. Но не выйдет.
Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, Митчелл спросил:
— Интересно, на чью поддержку ты рассчитываешь, если окажешься в беде? Кроме нашей семьи, у тебя никого нет. Если все обернется против тебя, кроме нас, никто тебе не поможет.
Рэйчел замутило. Смысл слов Митчелла был слишком очевиден.
— Думаю, мне пора домой, — сказала она.
— Ты так раскраснелась, — усмехнулся он, касаясь рукой ее щеки. — В чем дело, детка?
— Я устала.
— Я провожу тебя к машине.
— Хорошо.
— Нет, — сказал он, беря ее под руку и притягивая к себе. — Я пойду рядом с тобой.
Пока они пробирались через толпу, Митчелл несколько раз останавливался, чтобы перекинуться словом-другим с тем или иным знакомым. Не пытаясь строить из себя преданную супругу, Рэйчел, недолго думая, выскальзывала из-под его руки и направлялась к двери, так что ему ничего не оставалось, как следовать за ней.
— Наш разговор не закончен, — предупредил он, едва они оказались на улице.
— Что еще тебе надо? Мне нечего больше тебе сказать.
— Послушай, Рэйчел. У нас с тобой были трудные времена, но это еще не значит, что мы должны сдаваться, послав к черту все, что нас связывало, все, что мы друг к другу чувствовали. Нам нужно поговорить. Правда, нужно, — он легко коснулся губами ее щеки. — Я желаю тебе только добра.
— И поэтому ты мне только что угрожал?
— Даже в мыслях не было. Прости, если тебе так показалось. Мне просто хотелось, чтобы ты взглянула на вещи моими глазами. — (Рэйчел очень надеялась, что в ее взгляде сквозит презрение.) — В настоящее время я лучше тебя владею информацией. Пойми, я лучше знаю, что происходит. И поверь, ты не в безопасности.
— Ничего, я рискну.
— Рэйчел...
— Иди ты к черту, — спокойно ответила она.
Шофер вышел из машины и открыл перед ней дверцу.
— Позвони мне завтра, — сказал Митчелл и, не дождавшись ответа, добавил: — Между нами еще не все кончено, Рэйчел.
— Будьте любезны, закройте дверь, — обратилась она к водителю, и тот исполнил ее просьбу. Раздраженный и вместе с тем несчастный голос Митчелла перестал быть слышен.
2
Когда Рэйчел подъехала к дому и вышла из машины, от кипариса, который рос в декоративном горшке у входной двери, отделилась чья-то фигура. Это был незнакомый молодой человек в очках.
— Миссис Гири? — обратился он к ней. — Мне нужно с вами поговорить.
Этот светловолосый господин был одет, как сказала бы ее мама, в «выходной» синий в крапинку костюм, тонкий черный галстук и начищенные до блеска туфли. Его короткая стрижка делала его строже, но все равно не скрывала его добродушности. Лицо незнакомца было круглым, нос и рот маленькими, а глаза добрыми, но встревоженными.
— Пожалуйста, выслушайте меня, — взмолился он, будто боялся, что Рэйчел не станет с ним разговаривать. — Это очень важно, — и, бросив взгляд на охранника, круглосуточно несущего у дома Рэйчел вахту, добавил: — Я не сумасшедший. Это...
— Что-то не так, миссис Гири? — спросил охранник.
— Это насчет Марджи, — перейдя на шепот, быстро договорил молодой человек.
— Что именно?
— Мы с ней были знакомы, — сказал он. — Меня зовут Дэнни.
— Бармен?
— Да. Бармен.
— Может, вам лучше пройти в дом, миссис Гири? — вновь вмешался охранник. — Я разберусь с этим парнем.
— Нет, все нормально, — сказала она и, обратившись к Дэнни, спросила: — Не хотите продолжить разговор в доме?
— Нет, лучше пройдемся. Пожалуй, это безопасней.
— Ладно. Давайте пройдемся.
Они перешли на другую сторону улицы и двинулись вдоль окраины парка.
— К чему такая конспирация? — спросила она. — Вам ничего здесь не грозит.
— Я не доверяю вашей семье. Марджи говорила, что она сродни мафии.
— Марджи преувеличивала.
— Она также говорила, что из них вы единственный достойный человек. Все остальные гроша ломаного не стоят.
— Приятно слышать.
— Знаете, она вас очень любила.
— Я тоже ее любила. Марджи была замечательной.
— Она рассказывала вам обо мне?
— Немного. Говорила, что у нее есть молодой человек. И очень этим гордилась. Правда.
— У нас так хорошо все начиналось. Ей нравился мой мартини. А я тогда подумал, что таких, как она, можно увидеть только в кино. Понимаете, о чем я? Мне казалось, что она...
— Сама жизнь...
— Именно. Сама жизнь.
— Да уж, Марджи никогда ничего не делала наполовину.
— Да, — подтвердил он, улыбнувшись. — Она была безумно страстной. Таких, как она, я никогда не встречал. Хотя знал многих женщин старше себя, но ни одна из них не была похожа на Марджи. Только не подумайте, что я какой-нибудь жиголо или что-нибудь в этом роде. Нет.
— До чего же замечательное старомодное слово!
— Нет, я не такой.
— Понимаю, Дэнни, — успокоила его Рэйчел. — Вы испытывали к Марджи глубокие чувства.
— Да, и она тоже была ко мне неравнодушна, — продолжал Дэнни, — это я точно знаю, но боялась, что поползут слухи, что ее сочтут неразборчивой. Вы же понимаете, кто она, а кто я. Бармен, да к тому же она меня старше.
— Если вы клоните к тому, чтобы я держала язык за зубами, то на этот счет можете не волноваться. Распускать сплетни о вашей связи я не собираюсь.
— О, я знаю, — сказал он. — Правда. Она доверяла вам. И я тоже.
— Тогда чего же вы хотите?
Прежде чем он ответил, они успели пройти несколько шагов.
— Я написал ей несколько писем, где упомянул о наших развлечениях. Чисто физических, — он подергал себя за усы. — Очень глупо. Но меня порой так переполняли чувства, что я не мог удержаться, чтобы не излить их на бумаге.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
