Артикул 17. Российская империя возвращает Блистательной Порте все Архипелагские острова, под ее зависимостию находящиеся…
Артикул 18. Замок Кинбурн, лежащий на устье реки Днепра с довольным округом по левому берегу Днепру и с углом, который составляет степи, лежащие между рек Буга и Днепра, остается в полное, вечное и непрекословное владение Российской империи.
Артикул 19. Крепости Еникале и Керчь, лежащие в полуострове Крымском, с их пристаньми и со всем в них находящимся, тож и с уездами, начиная от Черного моря и следуя древней керченской границе до урочища Бугак и от Бугака по прямой линии кверху даже до Азовского моря, остаются в полное, вечное и непрекословное владение Российской империи.
Артикул 20. Город Азов с уездом его и с рубежами… вечно Российской империи принадлежать имеет…
В результате удалось урегулировать важнейшие составляющие черноморской проблемы. И хотя до полного ее разрешения было еще далеко, уже то, чего удалось достичь в 1774 г., серьезно способствовало экономическому развитию России, укреплению ее обороноспособности, а следовательно укрепляло и национальную государственность страны.
В целом, с военной точки зрения, победу Российскому государству в этой войне принесло осуществлявшееся в течение всей войны (хотя и не без проблем) стратегическое взаимодействие между русскими войсками на Дунае и в Крыму, флотом в Архипелаге и Азовской флотилией на Азовском и Черном морях.{1137} При этом, основываясь на приведенном выше анализе, непосредственный вклад Азовской флотилии Алексея Наумовича Сенявина в эту победу можно признать важнейшим. 10 июля 1775 г., в первую годовщину празднования Кючук-Кайнарджийского мира, А.Н. Сенявин получил звание полного адмирала. Это была справедливая оценка заслуг как флотилии, так и его самого в Русско-турецкой войне 1768–1774 гг.
Глава V.
На других фронтах морской войны против Турции 1768–1774 гг.
Военные действия в Архипелаге
Рассмотрев в предыдущей главе военные действия Азовской флотилии на Азовском и Черном морях и затронув проблемы взаимодействия с другими военно-морскими соединениями русского флота (Балтийским флотом в Архипелаге и Дунайской флотилии на Дунае) в войне 1768–1774 гг., теперь попытаемся проанализировать их подробнее. Это тем более важно, что такого анализа до сих пор не проводилось, в то время как все три соединения впервые в истории русского флота пытались взаимодействовать, и хотя координация часто заставляла желать большего, но подобный подход оказал значительное влияние на исход войны. Наконец, не менее важно сравнить организационные и военные аспекты указанных процессов с историей создания и деятельности Азовской флотилии.
Вначале проанализируем военно-морское искусство русского флота в Архипелагской экспедиции. 4 ноября 1768 г. в присутствии Екатерины II на заседании Совета было рассмотрено предложение Г.Г. Орлова. Оно заключалось в предложении, «не можно ли послать под видом вояжа в Средиземное море несколько судов и оттуда учинить диверсию неприятелю, но чтоб сие сделано было с согласия английского Двора».{1138} Уже через два дня, на следующем заседании Совета (6 ноября), императрица «благоволила объявить свое соизволение об учреждении экспедиции, которая должна с сего числа план в действо производить».{1139} Совместными действиями флота и сухопутных сил предполагалось отвоевать у Турции острова Греческого архипелага и оттянуть туда значительную часть турецкой армии с основных театров военных действий.
Таким образом, целью Архипелагской экспедиции стало отвлечение части турецких сил с главного театра войны, нанесение удара по противнику с тыла, используя национально-освободительное движение народов Балканского полуострова и выступления греческих повстанцев против Турции. Предполагалось, что с приходом сил флота на Средиземное море десантные отряды совместно с греческими повстанцами овладеют полуостровом Морея (Пелопоннес), который должен был служить базой для средиземноморских сил.
Энтузиазм Г.Г. Орлова и Екатерины II в отношении Архипелагской экспедиции поддержал А.Г. Орлов, совершавший осенью 1768 г. поездку в Италию. Случайна была эта поездка или нет, сейчас определить практически невозможно. Но А.Г. Орлов быстро включился в игру. Вскоре он писал Г.Г. Орлову: «Я здесь нашел много людей единоверных, которые желают быть под командою нашей и служить в теперешнем случае против турков». Одновременно он написал и Екатерине II, спрашивая, не соблаговолит ли она «употребить его к службе Отечеству вместе с православными греческими и славянскими народами».{1140} В ответ 29 января 1769 г. последовал рескрипт Екатерины: «Мы сами уже, по предложению брата вашего генерал-фельдцейхмейстера, помышляли об учинении неприятелю чувствительной диверсии со стороны Греции как на твердой ея земле, так и на островах Архипелага, а теперь, получая от вас ближайшее известие, и паче еще утверждаемся в сем мнении. А потому, будучи совершенно надежны в вашей к нам верности, в способности вашей и в горячем искании быть Отечеству полезным сыном и гражданином, охотно соизволяем, по собственному вашему желанию, поручить и вверить вам приготовления, распоряжения и руководство всего сего подвига».{1141} Вскоре А.Г. Орлов получил 500 000 руб. на нужды дела, а 3 июня Екатерина пожаловала его генерал-аншефом.{1142} Верховное же командование над морскими силами А.Г. Орлову было поручено рескриптом от 11 августа 1769 г.{1143}
Между прочим, отвечая на рескрипт Екатерины от 29 января 1769 г., А.Г. Орлов также поддержал идею о посылке эскадры. Он, в частности, писал: «Эскадра наша, от восьми до десяти линейных кораблей, и на которых войск наших посажено будет, великий страх причинит туркам, если достигнет до наших мест; чем скорее — тем лучше. Слыша о неисправности морской турецкой силы, о слабости их с сей стороны, надежно донести могу, что оная не только великие помехи причинит им в военных приготовлениях, поделает великое разорение, но нанесет ужас всем магометанам, кураж и ободрение православным и более страшна им быть может, нежели все сухопутное войско».{1144}
Тем временем, на Балтике весной 1769 г. началась подготовка эскадры, получившей затем название «обшивной». Такое название вызвано тем, что корпуса всех ее судов были обшиты снаружи дополнительным рядом досок с прокладкой из овечьей шерсти, чтобы подводную часть не источил морской червь, как это произошло с «Надеждой Благополучия». Вот что писал по этому поводу один из крупнейших военно-морских историков дореволюционной России В.Ф. Головачев: «Нам уже известно было, что в океанском плавании водяные черви очень скоро истачивали подводную часть судов и приводили в негодность многие бортовые доски, а потому и положено было, сверх обыкновенной корабельной обшивки, состоявшей из толстых досок, на всю подводную часть наших экспедиционных судов наложить вторую обшивку. Эта вторая обшивка должна была состоять из дюймовых досок, положенных на первую обшивку по просмоленному войлоку».{1145}
66-пушечный линейный корабль «Св. Евстафий Плакида». Типовой 66-пушечный русский линейный корабль периода 1731–1772 гг., отличившийся в Хиосском сражении. Показана бизань трапециевидного типа 66-пушечный линейный корабль «Трех Иерархов». Типовой 66-пушечный русский линейный корабль периода 1731–1772 гг., отличившийся в Хиосском сражении (был флагманским кораблем А.Г. Орлова) и активно служивший в Архипелаге до конца войны. Показана четырехугольная полная рю-бизаньОднако еще до В.Ф. Головачева А.С. Кротков указывал: «Многие офицеры, участвовавшие в Архипелагской экспедиции, находили случай замечать различные улучшения на иностранных судах и доносили Коллегии о своих замечаниях… что корабли следует обшивать двойною обшивкою на просмоленной бумаге и обжигая наружную сторону второй обшивки. Вторая обшивка употреблялась уже в русском флоте, и корабли, отправленные в 1769 г., имели двойную обшивку».{1146} Более того, А.С. Кротков даже попытался разъяснить, как она действовала: «Способ предохранения подводной части кораблей заключался в том, что между первой и второй обшивкою были положены шерсть и толченое стекло; черви, проточив вторую обшивку, доходили до стекла и шерсти и первую обшивку не трогали. Но это было только в том случае, если вторая обшивка, источенная червями, не отваливалась, а раз она отваливалась, то отваливалась и шерсть и толченое стекло, и черви имели доступ точить первую обшивку».{1147} Очевидно, что вторая обшивка могла защищать корабли сравнительно недолго, требуя в то же время немалых трудов и средств.[151] Тем не менее, для нас важен именно сам факт установки второй обшивки на подготавливаемой к походу в Средиземное море эскадре, поскольку он, свидетельствуя об использовании опыта плавания фрегата «Надежда Благополучия», дает основания считать, что подготовка действий в Средиземном море началось еще до того, как Г.Г. Орлов официально предложил их в ноябре 1768 г., что отмечалось нами в первой главе.
