Крейсер “Олег” с поврежденным в Кронштадте цилиндром, стянутым обоймой, мог по нужде идти 18 узлов, с тревогой, однако, за целость машины.
Крейсера “Светлана”, “Аврора”, “Урал” и “Алмаз” могли иметь также 18-ти узловой ход, причем “Алмаз”, как всегда, рисковал бы целостью своих паровых труб.
Крейсера “Жемчуг” и “Изумруд” могли делать короткие переходы по 20 узлов при огромном расходе масла.
Крейсера “Дмитрий Донской” и “Владимир Мономах” имели предельную скорость 13 узлов.
Наиболее тихоходные транспорты “Иртыш” и “Камчатка” доносили о неспособности держать ход более 10 узлов, но донесения эти не оправдались исследованиями флагманских механиков.
В бою головные броненосцы имели от 9 до 10 узлов хода, крейсера же имели переменные хода от 9 до 17 узлов».
Но почему?
«Вопрос 33. Почему на эскадре держали в бою такой небольшой ход?
Ответ. Принимая во внимание, что во 2-м отряде броненосцев “Наварин” не мог развивать более 12-ти, а 3-й отряд имел предельную скорость в 111/2 узлов, головные броненосцы в сомкнутом строю не имели права держать более 10 узлов[273].
По ходячему ныне мнению, бой мог принять другой оборот, если бы броненосцы разной подвижности не стремились держаться соединенно, а распределены были на отдельно действующие отряды. Я не согласен с таким мнением».
Внесем ясность
Чтобы не возвращаться больше к вопросу о возможном раздельном маневрировании 2-й эскадры в бою, так же как и к вопросам о том, что
— 4 новых русских броненосца с неясно каким ходом должны были «броситься» на заведомо превосходящую в скорости японскую эскадру,
— о «талантливых тактических маневрах», которые так любят обсуждать Прибои с разными порядковыми номерами, дополним предыдущий ответ Адмирала строками его собственноручного письма к редактору «Нового времени», написанного в ответ на очередную профанацию в этом печатном органе, продолжавшем свою неутомимую работу «на пользу своего крысиного царства» Н.Л. Кладо.
Письма, опубликованного в отрывках в № 5 «Морского сборника» в 1913 году, семь лет спустя после написания.
Дело в том, что с нового 1906 года приказом Морского Министра адмирал Рожественский и его офицеры были лишены права на защиту от газетной и прочей клеветы. Действие этого приказа растянулось почти на сто лет. Воспроизведем текст этого письма, поскольку, повторим: «Нет более безопасного средства сохранить для потомства интересные документы, как печатный станок»[274].
О пользе многоотрядности и раздельного маневрирования
Письмо адмирала Рожественского редактору «Нового времени»{246}
16-го января 1906 года
Многоуважаемый Александр Егорович.
…В сегодняшнем (10719) номере «Нового Времени» г. N. приводит следующий отзыв по поводу Цусимского боя из книги французского капитана Daveluy (уроки русско-японской войны):
«Построение русских в двух неравных колоннах было неудобоуправляемо, насколько возможно себе представить. В довершение несчастья адмирал находился не с той стороны, откуда неприятель нанес свой первый удар.
А между тем при наличности инициативы можно было выйти из затруднительного положения: как только Того начал свой поворот (поперек пути русской линии), левая русская колонна могла развернуться влево, тогда как четыре лучших броненосца, составлявших правую колонну, могли броситься на передовые корабли японцев. Тогда последние были бы атакованы с двух сторон».
Г. N. вполне присоединяется к этому отзыву и прибавляет, что на мне лежал долг использовать скорость четырех лучших броненосцев, отделившись от восьми товарищей и устроив японцам род обходного сюрприза.
Я печатно заявил, что наши броненосцы первыми открыли огонь в бою 14-го мая и были к моменту открытия огня в одной колонне[275]…
Чтобы оценить совет г. N., безразлично, где находились четыре наших быстроходнейших броненосца — в голове ли остальных восьми, или спрятавшись за ними от неприятеля.
Этим четырем быстроходнейшим следовало броситься на голову еще более быстроходных японских, а остальным восьми русским броненосцам надлежало начать развертываться влево в тот момент, когда замечено было, что японцы начали свой поворот поперек пути русской линии, чтобы лечь на курс, параллельный ей.
Г. N., кажется, твердо установил, что в такой момент головной из восьми менее быстроходных русских броненосцев шел курсом NO 23° и мог видеть головного из разворачивавшихся японцев румба на два, а может быть, и более впереди траверза, в расстоянии около 40 кабельтовов или, если угодно, в большем. Пусть он, вооружившись чертежными инструментами, изобразит рекомендуемое французом развертывание влево восьми русских броненосцев с максимальною для них в строю 11-узловою скоростью.
Ему станет ясно, что развертывания нельзя кончить ранее, чем все двенадцать японских кораблей, развивающих хотя бы 16 узлов, выправятся на избранном курсе и обрушатся на выскочивший вперед отряд четырех быстроходнейших русских судов, быстро удаляющийся от восьми их товарищей, пытающихся исполнить план, рекомендуемый г. N. под диктовку французского писателя.
Развертывание хвоста русской эскадры могло бы принести пользу, но лишь при уверенности, что голова этой эскадры не уйдет от такой помощи, то есть не воспользуется своей быстроходностью.
Я полагаю, что если Вы будете добры рассказать г. N. содержание этого письма, которого я не имею права печатать, то последующие заметки «Нового Времени» будут более обдуманы.
Простите за причиняемое Вам беспокойство и примите уверение в моем глубоком уважении и преданности.
3. Рожественский.Нынешние поборники «теории многоотрядности и раздельного маневрирования» к чертежным инструментам могут смело добавить интеллектронную мощь «Пентиумов» и «Макинтошей». Соединение современной оргтехники с циркулем и линейкой, возможно, произведет благотворный сдвиг в их взглядах на русскую военно-морскую историю.
А мы вернемся к окончанию ответа адмирала Рожественского на вопрос 33.
В единстве — сила
«Двенадцать японских броненосцев действовали в сомкнутом строю, сосредоточивая свой огонь в первом периоде боя последовательно на головных из числа наших наиболее быстроходных броненосцев, которые все же при этом получали некоторую поддержку следовавших за ними мателотов.
Если бы четыре или пять наших броненосцев, развив свою предельную скорость, отделились от своих слабых товарищей, то японские броненосцы, имея возможность развить скорость большую, чем наши лучшие ходоки, держались бы своего образа действий и лишь в более короткий промежуток времени одолели бы сосредоточенными силами цвет нашей эскадры, чтобы затем шутя догнать и побороть покинутых.
Единственно правильной тактикой 2-й эскадры для нанесения сколько-нибудь чувствительного вреда японским главным силам было соединенное действие наших броненосных отрядов, возможно тесный строй и только захождение по мере надобности концевого отряда для действия из фронта или пеленга, хотя бы и неправильного, по хвосту забегающей в нашу голову японской броненосной эскадры.
Но и этот заходящий фланг не должен был отрываться от прочих судов линии.
Так вот, для того чтобы наша эскадра могла при настойчивом добром желании сохранять тесный строй и чтобы концевые, форсируя ходом, могли исполнять захождение, не разрывая строя, голова этого строя должна была бы иметь отнюдь не более 10 узлов».
Отметим для интересующихся, что изложенные выше взгляды адмирала Рожественского на оптимальное построение своих броненосцев в эскадренном бою вполне совпадают со взглядами адмирала Макарова на эскадренный бой[276].
Почему 2-я эскадра была введена в бой не в таком порядке…
Ответ Адмирала
«Вопрос 34. Почему эскадра была введена в бой не в таком порядке, чтобы все суда могли сосредоточить наисильнейший огонь по одной цели (рапорт капитана 1-го ранга Озерова)? Почему, несмотря на это, был сделан сигнал сосредоточить огонь на головном неприятельском корабле?»
