Амарта, не теряя уверенности в своих силах, вскинула жезл, как тут в ее зеленых чарующих глазах мелькнуло что-то живое, естественное, что-то ставящее ее в одну черту с простой смертной женщиной. Выражая презрение к ее гипнотической магии, Марк в упор глянул в ее глаза.
…То естественное, что светилось в них, оказалось жгучей ненавистью. Не той родовой ненавистью извечно враждующих рас, которую излучали на него глаза даймонов, а горькой, человеческой. Боль. Обида. Жажда возмездия. Взгляд ненависти несчастной женщины, устремленный на жестокого врага, исковеркавшего ее жизнь.
— Я проклинаю тебя, Седьмой миротворец! Ха-а-айма К-а-а-ата-а-ара!
Марк мгновенно почувствовал, что это означает. Он вдруг с ошеломляющей ясностью понял, что только он один услышал слова этого заклинания, как и в тот раз, когда Амарта наслала на него смертельное заклятие у мелисской таверны. Тогда его прикрыл жуткий незнакомец. Сейчас его спасти было некому.
Но тут спасительная мысль, парадоксально подсказанная самой Амартой, вспыхнула в голове Марка одновременно с наконечником колдовского жезла.
— Я прощаю тебя, Амарта!
Миг летящего заклятия показался вечностью. Время будто остановилось, застыло по приказу некой могущественной силы, пребывающей над схваткой. Вдохновляющая мысль наполнила разум дивной чистотой. Он простил врагу свою смерть. Всего одно мгновение он смотрел на Амарту не через ее внешность, характер, или злодеяния. Всего на один миг он поднялся на неподвластную разуму высоту. Но в этот миг, с этой высоты он видел не черную колдунью, а женщину. Просто женщину с ее вечной непостижимой тайной.
…Заклятие ударило по мечу, но на этот раз не вырывало его из рук. Соскользнув с лезвия, темное облачко ушло высоко вверх, описало дугу и со стремительной скоростью понеслось обратно к Амарте. Блеснули изумленные, широко раскрытые глаза. Сбив ее с ног, заклятие швырнуло колдунью через зал и впечатало спиной в стену. Амарту спасла настенная толстая шкура какого-то некогда могучего животного.
— Да будет проклят… — поднимаясь с пола, прошептала Амарта, но оставила фразу незаконченной.
Ноги ее подкосились, она снова упала. Легионеры, ошеломленные падением госпожи, бросились к ней.
— А ну стой, ведьма! — заревел Харис и двинулся на нее с угрожающе поднятыми руками. Лицо его застилала кровь, он уже не владел собой.
«Харис, остановись. Не делай этого!» — хотел закричать Марк, побуждаемый каким-то необъяснимым наитием. Но миг секундного просветления быстро прошел. На Марка обрушилась долгая и жестокая реальность. И она уже побуждала кричать совсем иное: «Убей ее, Харис! Она ответит за Ортоса!»
Автолик освободился наконец от цепей и громко крикнул:
— Харис, погоди! Пусть откроет темницу!
Но странствующий рыцарь уже прыгнул как голодный барс на добычу. Прыгнул и сцепился с легионером, пришедшим на помощь своей хозяйке. Сшибившись лбами, они откатились к дверям, терзая друг друга.
Медленно, тяжело ступая, словно ноги были отлиты из бронзы, Марк пошел вперед, выставив меч. Противодействие черной магии пожрало все силы, отняло способность трезво рассуждать и чувствовать. В голове стучал ритмичным молотом долг: «Я должен заставить ее открыть темницу. Я должен…»
Амарта поднялась. Черные волосы были растрепаны, щеки горели. Она была не готова произносить заклинания, и вовсе не по причине отсутствия жезла. В ее прекрасных зеленых глазах не было ни мистического блеска, ни тьмы, предшествующей черно-магическим заклятиям. Лишенные всякой магической окраски, они слезились раненой ненавистью. Боль. Обида.
— Ты мечен кровью. Твой меч в крови, — слетело с ее уст. — Ты, ты безжалостный убийца, ты исчадие зла! Все равно твое Проклятие найдет тебя, оно никого не щадит, никого!
Как она ни старалась удержать яростные слезы, они брызнули из ее глаз. Она зарыдала.
Взор Марка потемнел. Он погрузился в глубокую-глубокую тьму. Он увидел каменный дом в лесу, увидел какую-то алхимическую комнату со всякими магическими предметами и сосудами. Он стоял там, в тошнотворном дыму, а вокруг вспыхивал огонь, лопались склянки.
Он опустил глаза. На полу сидела в порванном платьице черноволосая девочка, прижимая руки к груди. Детские ярко-зеленые глаза глядели на него со смертельным испугом. Марк почувствовал себя до тошноты мерзко. Кто он? Почему он так пугает этого ребенка?
…И его взгляд упал на выставленный перед собою меч. По лезвию медленно стекала кровь. Настоящая человеческая кровь. Кровь!
Марк мотнул головой, сбрасывая наваждение, навеянное невесть чем. Никаких чар он не чувствовал. Видение могло быть чем угодно, но не действием магии.
Колдунью прикрыли двое легионеров с длинными зазубренными кинжалами наголо. В этих лицах Марк прочитал готовность биться насмерть за свою хозяйку — наваждение странным образом восстановило в нем способность рассуждать и чувствовать. Но сдвинуться с места он не мог.
У дверей все еще шла драка. Харис сжимал и сжимал одной рукой горло хрипящего легионера, а другой едва удерживал руку противника. Легионер впился пятерней ему в лицо и двумя пальцами выдавливал глаза.
— Довольно!
Короткий и чувствительный удар ноги Автолика отбросил легионера от Хариса. Стальной наконечник стрелы из натянутого лука уставился на Амарту. Двое легионеров вскинули кинжалы для броска.
— Бой окончен, Амарта. Никто не выиграл, никто не проиграл, — сухо проговорил Автолик.
Видимо, колдунья была в оцепенении, подобно Марку, но легионеры рассуждали здраво. Ими владело чувство спасти госпожу, а не выиграть драку. Прикрывая Амарту своими телами, они спешно увели ее в потайную дверь. Вслед за третьим легионером, потрепанным Харисом, и четвертым, поднявшимся с обломков стола, каменная дверь сомкнулась.
Автолик бешенно затряс Марка за плечи, выводя из шокового состояния.
— Что стоишь? Круши темницу, пока не поздно!
— А? Да, да! — закричал Марк и ринулся на решетчатые двери.
Решетка рухнула при первом ударе меча, зазвенев вниз по лестнице. Марк даже не подумал, что она могла быть заколдована. Но магической защиты то ли не было, то ли что-то разрушило ее при ударе. Сырые каменные ступени вели в кромешную глухую тьму.
— Свет во тьме светит! — шепнул Марк, и Логос вспыхнул ярким огнем. — Автолик, ждите меня… ждите нас!
Он побежал вниз, перескакивая через три ступени, рискуя свернуть себе шею. Казалось, уходящим по спирали ступеням не будет конца, но вскоре на большой глубине подземелья Марк уткнулся в толстые дубовые двери. Они оказались прочней предыдущих: сырое дерево поддавалось слабо, Марк, как взбесившийся дровосек, рубил и рубил, с каждым ударом прорубая узкие щели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
