– Я видела свет в лачуге Тюпютахи, - объявила она. - Прежде чем прийти, я изучала склоны Рано Као в бинокль. Старушка, наверное, занимается какими-нибудь таинственными делами, - улыбнулась она. - Скоро пастухи возвращаются со стадами, так что дождемся десяти часов и нанесем ей визит.
Она взяла в руки- несколько фотографий, сделанных с медных табличек, и безапелляционно заявила:
– Они совсем не похожи на идеограммы ронго-ронго, вырезанные на дереве. Боюсь, что старая Тюпютахи поймет в них не больше, чем мы…
– А что бы подарить ей? - спросил Христиан. - Как ты считаешь, Маева? Может быть, кусок ткани?
Девушка хитро рассмеялась:
– Она мечтает о голубых джинсах!
– Серьезно?
– Абсолютно. Она даже неоднократно предлагала обменять мне одну Моаи-тиро [35] на мои штаны.
***
Сразу же после десяти Христиан, повесив через плечо портативный магнитофон и сунув под мышку скатанные голубые джинсы, отправился в компании с юной учительницей к Тюпютахи. Они дружно карабкались на не слишком отвесный склон кратера Рано Као, который был внутри заполнен озером. Дорога, ведущая к жалкой хижине старухи, змеилась между обломками скал. Слева внизу четко выступали контуры двух Моаи, освещенные бледным светом луны. Рядом с их тенями таилась пустота. Вершины холмов Винапу бросали тень, которая ныряла в Тихий океан. Вскоре из-за скал появилась крыша лачуги, а затем и сложенные из грубых камней стены. Через единственное окно, занавешенное изнутри, так же как и через щели в двери, сочился желтый мутный свет, который Маева заметила еще часом раньше, наблюдая в бинокль.
Звук голосов, доносившихся из хижины, заставил их остановиться, проклиная в душе того, кто их опередил.
– Подойдем поближе, - шепотом предложила Маева. - Окно только занавешено, так что нам, может быть, удастся увидеть в щель ее позднего посетителя.
Когда они приблизились метров на пять, голос стал слышен более четко. Они обменялись удивленными взглядами.
– Ты понимаешь, о чем они говорят? - шепотом спросил этнограф.
– С очень большим трудом. Слово здесь, слово там. Это смесь старополинезийского с каким-то другим языком. Смысл многих выражений от меня ускользает. Я слышу этот диалект, если, конечно, это диалект, впервые.
Христиан снял с плеча магнитофон, подключил выносной микрофон и на цыпочках подошел к окну. Поставив аппарат на землю и направив на окно микрофон, он закрепил его камнями, а потом знаком предложил учительнице отступить.
Голос старой Тюпютахи значительно отличался от голоса собеседника. Голос гостя то замирал на некоторых словах, то звучал с каким-то странным шипением. Легкое дуновение воздуха иногда поднимало край занавески. Маева неслышно, медленно продвигалась вперед, а за ней и этнограф. Положив руку на плечо девушки, он, склонив голову, пытался заглянуть внутрь. Вдруг под его пальцами плечо учительницы резко напряглось и вся она конвульсивно задрожала. Ошеломленная увиденным, Маева чувствовала, что у нее вот-вот вырвется крик ужаса. Но Христиан сумел предупредить это, зажав ей рот ладонью.
Глава V
Маева задергалась, но этнограф сжал ее еще крепче, а потом прошептал на ухо:
– Молчи! Ради бога, молчи! “Он” не знает о нашем присутствии, а если ты закричишь, мы пропали…
Мало-помалу она затихла и кивнула головой в знак того, что поняла. Христиан отпустил ее, и учительница, резко повернувшись, прижалась к его груди.
– Бежим, Крис! - пробормотала она, задыхаясь от волнения и страха.
– Нет, Маева. Я хочу понять… Не шевелись…
Он слегка оттолкнул ее, а сам приблизился к окну. Подняв голову, Денуае глянул в щель занавеси. Некто чудовищный слегка переместился и встал в профиль. Это была настоящая карикатура на человека. Длинный профиль с загнутым то ли клювом, то ли мордой. Существо было ростом около двух с половиной метров. Христиан видел только его правый огромный глаз, расположенный где-то на уровне виска. Зобастая шея поднималась над серо-коричневыми чешуйчатыми плечами и была покрыта как бы светящейся эмалью. Слишком длинные руки оканчивались когтистыми пальцами, между которыми растягивалась желтая перепонка. Что касается ног, то они не отличались бы от человеческих, если бы не имели плоских икр и длинных ступней с перепонками, напоминающих ласты.
На монстре не было ничего, кроме небольшой перевязки на шее, с которой свисала четырехугольная коробочка. От покрытой то ли крупными чешуйками, то ли костяными пластинками шеи вдоль позвоночника спускался вниз зубчатый гребень.
Худая, обряженная в сильно поношенное платье, потерявшее свой первоначальный цвет, старая Тюпютахи, тряся седыми волосами, перевязанными какой-то тряпочкой, с явным интересом склонилась над столом. Ее шныряющие глазки внимательно изучали небольшие цветные прямоугольнички, которые разложило перед ней существо. Присутствие этого кошмарного создания, кажется, не вызывало у нее никаких эмоций. Она слушала его тяжелый свистящий голос и следила за тем, как оно передвигает когтем один прямоугольник к другому. Затем старуха собрала прямоугольнички, сложила их стопкой и засунула в щель в стене за этажеркой, на которой стояла щербатая эмалированная кастрюля.
Существо сняло коробочку, висевшую у него на шее, и поставило ее на край стола. Сев на подобие стула, старуха, положив локти на стол, внимательно уставилась на этот предмет. Коробочка испускала голубоватое свечение, наполнившее комнату, и мягко гудела.
Тюпютахи стала напевать с закрытым ртом, восхищенно глядя на четырехугольник. Время от времени она что-то бормотала и снова продолжала свой странный ритуал. Так продолжалось минут двадцать, после чего коробочка перестала гудеть и сияние погасло. Гигант с загнутым клювом забрал четырехугольник и направилось к двери. Тюпютахи тоже вышла из состояния экстаза и поднялась. Существо, обернувшись, бережно поддержало ее под локоть своей когтистой перепончатой лапой.
Христиан и Маева спрятались за крупный обломок скалы. Старуха вышла на порог, осмотрела склон Рано Као и подала знак. Существо, пригнувшись, вышло из низкой двери, обогнуло колдунью и двинулось вниз, блестя в лунном свете чешуей и бросая кружевную тень своим гребнем. Тяжелым и неловким шагом прошло оно едва не в десяти метрах от прятавшихся. Миновав вершину холма, монстр стал спускаться к пляжу Хангапико, примерно в одном километре к югу от лагеря. Силуэт его на некоторое время застыл на уровне воды, а затем в сотне метров от берега появилось светлое пятно. Снизу поднимался странный зеленоватый свет. Тогда чешуйчатый гигант вошел в океан и двинулся дальше, а когда вода достигла груди, нырнул и скрылся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
