– Да. Вы ищете ронго-ронго.
Христиан достойно выдержал этот удар и спокойно выложил на стол три увеличенные фотографии ронго-ронго, обнаруженных в пещере на Моту-Нуи. Тюпютахи долго рассматривала снимки, поворачивая их и так и эдак, потом положила перед собой поудобнее и начала петь вибрирующим голосом.
Этнограф и учительница раскрыли рты. Каким образом старуха могла понимать значение этих идеограмм, отличающихся от известных ронго-ронго на дереве? Ведь только те она и могла знать?
Песня ее была ни на полинезийском, ни на диалекте, которым пользуются жители острова Пасхи. Это было что-то другое, хотя и попадались отдельные полинезийские слова.
– Ну вот, - закончила она, спев выбранные Христианом наугад образцы.
– И ты понимаешь эти ронго-ронго? Ты действительно понимаешь их смысл?
– Да. Мой Аку-Аку вложил его в мою голову.
– В твою голову? - переспросила учительница.
– Да. С помощью такой штуки, - она изобразила пальцами прямоугольник. - Это заблестело и вошло мне в голову. Это легко. Это приятно. Это теперь поет в моей голове.
Маева бросила вопросительный взгляд на Денуае, а тот, чтобы старуха не поняла, ответил ей по-французски:
– Существо показывало Тюпютахи что-то вроде светящегося прямоугольника. Ты в этот момент, испугавшись, пряталась за скалой. Объект испускал голубоватое свечение и, казалось, загипнотизировал старуху. После ощущений, которые она нам сейчас столь наивно описала, можно предположить, что речь идет о каком-то гипнографическом аппарате, об инструменте, способном зафиксировать в ее мозгу песни и даже, может быть, смысл ронго-ронго, найденных нами на острове. Удивительнейшая вещь!
– А ты можешь пересказать нам смысл песни? - обратился он к аборигенке.
– Здесь говорится о каких-то великих делах, - предупредила она, прежде чем переводить идеограмму, а затем начала:
– Т’RUV поднялся очень высоко. Дома упали. Т’RUV все поднимался, а дома опускались вместе с холмами. M’houn ушел вместе с Bagivma; другие были мертвы. Живые пошли к большой земле в сторону восхода, к земле, где жили маленькие дикие люди. Новая жизнь началась для этих M’houn, но затем Т’RUV покрыл горы. Все.
– Спасибо, Тюпютахи. Конечно, - вздохнул этнограф, - все это очень интересно, но позволь спросить тебя об этом исходе. И вообще, кто были эти “M’houn”?
– Люди, - ответила старуха. - Люди, немного похожие на Tangata manu.
– А T’ruv, это Tirouvi? То есть “потоп”? - спросила учительница, которая, конечно, поняла это полинезийское слово.
– Итак, - констатировал Христиан, -эта история начинает приобретать более четкую форму. “Холмы опускались…” Может, там сказано, что их поглощал потоп? Или они опустились в связи с геологическим катаклизмом? Продолжай, Тюпютахи…
– Bagivma, - продолжала старуха, - это шары, которые летают.
– Светящиеся шары? - удивленно воскликнул Денуае. - Но как этот древний текст может сообщать об аппаратах, способных переносить по воздуху людей, пусть даже и отличных от нас, но все же современников потопа?!
– Ты просил меня объяснить ронго-ронго, я тебе и объясняю. Дай мне другие, и я тебе их пропою.
– Завтра я тебе принесу фотографии многих ронго-ронго. Ты можешь держать их у себя столько, сколько нужно, чтобы перевести. А, кстати, твой Аку-Аку придет завтра?
– Manana? Guien sabe? Он приходит, когда захочет.
– Если вдруг он придет, скажи ему, что я хотел бы с ним встретиться, - проговорил он после короткого колебания.
Учительница, услышав эти слова, беспокойно вздрогнула. А старая полинезийка отрицательно помотала головой, не выказывая никакого удивления.
– Он не хочет тебя видеть. Может быть, позже. Он мне сказал об этом перед тем, как ушел.
– Любопытно, - пробормотал этнограф, как бы про себя. - А ты понимаешь, что он говорит? Кстати, на полинезийском или на… современном языке? Или на каких-нибудь других языках?
– Конечно, я его понимаю. Несколько раз разговаривала с ним на испанском. А однажды он принес книги, разложил их на столе, пока мы разговаривали. Они были в сумке из стекла.
– Как это из стекла? Ты хочешь сказать - в прозрачной сумке?
– Да. Но она была закрытая и мокрая. Он разрешил мне их посмотреть. Там были картинки - большие дома, люди, огромные джипы, еще больше, чем у губернатора.
Этнограф нарисовал грузовик в блокноте.
– Такие?
– Да. Такие джипы. А в одной книге были цветные рисунки. Он сказал, что это Рапа-Нуи, но очень маленький, - с пренебрежением проговорила она. - Было еще много других рисунков.
– Может быть, это был атлас? - удивленно спросила Маева. - Где же он взял эти книги?
Старуха усмехнулась своими тонкими губами.
– Он сказал, что… украл их на других островах. Он очень сильный, мой Аку-Аку, - с восхищением уточнила она. - А теперь я устала и хочу спать… - закончила Тюпютахи без перехода.
Этнограф поднялся.
– Завтра мы принесем тебе много фотографий ронго-ронго.
– А подарок?
– И подарок, - пообещал он.
***
Шаги этнографа и учительницы мало-помалу затихли на склоне Рано Као, и тогда из-за одного обломка скалы медленно поднялся чудовищный силуэт. Странное существо повернуло голову в сторону берега, провожая взглядом молодых людей, и его правый глаз при этом горел, как рубин.
Тангата Ману издал нечто вроде кряканья и неуклюже, вперевалку направился к лачуге старухи. Затем заскреб когтями по дереву двери. Старая Тюпютахи немедленно открыла и приняла так называемого своего Аку-Аку с выражением живейшего удовлетворения.
– Входи Коалт-Иоха… Они только что ушли… Я им рассказала все, что ты велел.
Монстр издал глухое ворчание и согнулся, чтобы проследовать за Тюпютахи в ее более чем скромный домишко. Сверкающее тело существа издавало совершенно тошнотворный запах “тухлятины”.
Глава VI
А на острове Моту-Ну и члены экспедиции окружили предусмотрительно оставленный вчера перед входом в пещеру сундучок. Жанна Мансуа поставила портативную машинку на плоский обломок скалы. Археолог Бернар Леруа, встав на колено, склонился над сундучком. Тут же в нижней части ящика засияли восемь лепестков и раздались щелчки, а кулиса задвигалась.
– Эта штука опять начала работать, - ответил он. - Хорошо, что это не адская машинка, а просто фотокамера.
– Да, - подтвердил этнограф. - В этот самый момент некие странные создания, скрывающиеся бог знает где, фиксируют наши лица, склонившиеся над ящиком. Любопытно себя чувствуешь, зная об этом, не правда ли?
– М-м-м… - пробормотала Жанна. - Выходит, что эта штука была предназначена для фиксации тех, кто когда-нибудь откроет камеру, рано или поздно обнаружив ронго-ронго, спрятанные в пещере…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
