или четыре раза. Он сделал это за один дубль. Мы расспросили обо всем режиссера Алана Тейлора.
– Майкл
Майкл: Один из самых безумных трюков, которые я когда-либо видел, был во время съемок эпизода «Кеннеди и Хэйди», где вы перевернули машину.
Алан: Это было потрясающе, потому что все получилось с первого дубля. Оператором был Алик Сахаров. Помните его? Отличный парень, который теперь стал режиссером.
Майкл: Я никогда его не забуду. Сколько раз перевернулась машина, четыре, так?
Алан: Она перевернулась, наверное, четыре раза, а потом в процессе редактирования переворотов стало еще больше, потому что мы умножили несколько таких кадров. Но каскадер выполнил все за один дубль.
Майкл: И как вы это сделали?
Алан: У нас было по меньшей мере пять камер, и некоторые из них были расположены в точках, где, предположительно, предстояло приземлиться машине. Это был внедорожник, едущий со скоростью сорок миль в час, который должен наклониться, перевернуться, скатиться с насыпи и остановиться в лесу. То, как это проделали, выглядело совершенно удивительно. В кузове находилась пневматическая пушка, которая через клапан выстреливала в землю поршнем, за счет чего автомобиль подбрасывало вверх. Каскадер находится во внедорожнике в клетке, он убирает руки с руля и нажимает на кнопку, которая запускает механизм. В результате машина попала куда надо и приземлилась точно в цель, пролетев мимо всех камер.
В итоге внедорожник рухнул на землю. Это момент, когда ты думаешь: «Ладно, очень круто, но не убили ли мы кого-нибудь?» Затем из окна машины высунулась рука каскадера с поднятым вверх большим пальцем.
Съемка наших последних сцен была очень эмоциональной. Но должен сказать, что по-настоящему я понял это только в июне 2007 года, когда в эфир вышла финальная серия. Эту ночь мы никогда не забудем.
– Майкл
Майкл: Помнишь ночь выхода в эфир последнего эпизода? Мы – человек десять – собрались вместе в Голливуде, штат Флорида, в Seminole Hard Rock. Это была особенная ночь.
Стив: Ты, я, Джим, Артур Дж. Наскарелла, Лоррейн, Джон Вентимилья, Стив Ван Зандт, Тони Сирико. С нами были Илен С. Лэндресс и наш адвокат Роджер Хейбер. За нами прислали частный самолет, и мы все полетели во Флориду.
Майкл: Когда мы прилетели, нас ждала красная дорожка, которую окружало не меньше десяти тысяч человек, к чему мы были совершенно не готовы. Казалось, она просто не кончалась. Это было безумие. Я никогда не видел ничего подобного.
Стив: Даже Стив Ван Зандт, который, очевидно, видел подобное с группой Спрингстина, удивился: «Ни хрена себе». Он был впечатлен. Мы прошли по красной дорожке через все казино, и люди выстроились в очередь, кричали и подбадривали нас.
Майкл: В тот вечер мы со сцены отвечали на вопросы. Потом в девять часов был эфир, и мы пошли в отдельную комнату. Зрители собирались смотреть серию на телевизоре с большим экраном. Вот тогда-то меня и осенило. В середине эпизода я понял, что больше не буду работать с этими людьми. Целая глава в моей жизни закончена. Вот мои друзья. Мы прошли вместе через многое. Пережили браки, разводы, рождения детей, смерти, награды, битвы за контракты, болезни – и отлично повеселились. Теперь все это подходило к концу. Когда я смотрел последний эпизод, меня поразила эта мысль.
Стив: Чего еще не знают зрители – Джим купил всем часы. Очень дорогие Kobold. Он заказал их для всех членов съемочной группы и актеров. Сорок человек получили золотые часы с гравировкой «Сопрано – 1997-2007 – покойся с миром. – Спасибо Джей Джи». Наверное, он потратил полмиллиона баксов.
Майкл: Он был щедрым парнем. Я очень дорожу этими часами.
* * *
Стив: Давай поговорим о последней серии. О концовке. Мы уже беседовали об этом с Дэвидом Чейзом. Помню, когда эпизод закончился, я был в замешательстве. Я читал сценарий – кто-то подсунул мне копию, и я знал, чем все завершится, в сценарии было написано: «Экран темнеет», но когда я это увидел, то все равно растерялся. Думаю, Джим тоже.
Майкл: О, все были в замешательстве.
Стив: Ты знал заранее?
Майкл: Однажды, когда я оказался в комнате сценаристов, может быть, больше чем за год до финала, то спросил Дэвида, какой ему видится концовка. Не помню, что именно он ответил в плане развития сюжета, но в конце, по его словам, экран становится черным. У него это было в голове задолго до финала.
Так что ты думаешь, Стив? Что происходит после того, как экран становится черным?
Стив: Я думаю, что Тони Сопрано жив-здоров и живет в Нью-Джерси. Вероятно, он счастлив.
Майкл: Когда они закончат есть, он оплатит чек и пойдет домой?
Стив: Ты видел то, что видел. Ничего не случилось. Я думаю, что парень из серии «Только члены» просто отвлекал внимание. Наверное, Дэвид нагнетал напряжение. Когда мы говорили с ним, он утверждал, что Медоу, паркующая машину, была просто молодой девушкой, пытающейся поставить тачку на стоянку. На мой взгляд, Тони спокоен, именно это видит зритель.
Майкл: Я только что пересмотрел серию, готовясь к нашему подкасту. Я не видел ее со времен нашей общей встречи в Hard Rock, когда мы были там все вместе. Долгие годы я думал, что Тони умирает и мы видим последние мгновения его жизни перед тем, как его застрелит парень, посланный Филом Леотардо. Как говорит Бакала: «Ты никогда не увидишь, как это произойдет».
Но теперь я не уверен. После разговора с Дэвидом мне кажется, что это спорный вопрос. Я сказал Дэвиду, что это как книга; когда вы доходите до последнего предложения, книга завершается. Никаких вопросов о том, что там произойдет после окончания книги, не возникает. Это конец истории. Возможно, она не такая полная, как хотели читатели, и не предлагает того финала, какой им нужен, но это все. Тут мы не видим его смерти, значит, он не умер.
И конечно, «Сопрано» тоже жив. Как поется в песне, звучавшей в сериале, «фильм никогда не кончается, он продолжается и продолжается, продолжается и продолжается». Когда в 2014 году мы вдвоем с Винни Пасторе начали наш тур Talking Sopranos, то были ошеломлены тем, как возродился интерес к сериалу. Когда мы выступали в Мельбурне, в Австралии; более 2,500 человек пришли послушать наш рассказ о сериале и ответы на вопросы аудитории.
Так что раз этой книгой – да и вообще всем на самом деле – мы
