сильнее сжимаются на моей талии, казалось бы, уже до невозможности близко прижимая к себе.
– Мой дом пока что здесь, – говорю так же тихо, будто кто-то может нас подслушать. – В столице мне некуда возвращаться.
– Что значит, некуда? А я? Ева, я в любом случае собирался тебя забрать у твоей бабушки, как только примчался из Швейцарии. Уже планировал, что ты переедешь ко мне, так что не выдумывай!
– И все равно, тут баба Зоя и деда Ваня, и я разобью им сердце, если сейчас уеду.
– А если не уедешь, разобьешь его мне.
– Ты вернешься, – улыбаюсь, прекращая наш спор поцелуем в нос. – Я же знаю, что ты уладишь все первоочередные дела и вернешься ко мне, – заползаю на мужчину верхом, припадая к улыбающимся губам. Плавлюсь от его смелых прикосновений и умеющих так осторожно ласкать рук, когда костяшками пальцев пробегают по позвонкам и замирают на попе.
– Но рано или поздно нам все-таки придется решить, как жить дальше и где, – выгибает бровь Дам. – Я не смогу без тебя, снежинка. Я чокнусь, зная, что ты тут, а я там.
– Ты все равно хотел забрать отель, значит, тебе…
– Не буду я этого делать! – резко прерывает меня Дам, заставляя поднять на него удивленный взгляд.
– Что? Почему?
– Потому что это твое дело, – смягчается его тон, – я же вижу, что тебе это нравится, Ева. У тебя глаз горел, когда ты рассказывала об отеле, и если ты хочешь, я помогу, – обхватывают мое лицо его широкие ладони. – Мы поднимем его на такой уровень, что вашим конкурентам и не снилось.
– Но?
– Но я не буду забирать “Лагуну” под свой холдинг.
– Почему?
– Потому что я хочу, чтобы она была целиком и полностью твоя. Как завещали родители. Я научу тебя всему, что сам знаю, любой вопрос, любая помощь, в том числе и финансовая, все что угодно, снежинка. Я хочу, чтобы ты занималась тем, что тебе по-настоящему доставляет удовольствие. Хочу, чтобы ты была счастлива.
– Ну вот, – шепчу я, чувствуя, как к глазам снова подступают слезы, – я сейчас снова буду реветь.
– Нельзя реветь, – смеется Дам, в одно мгновение меняя наше положение и нависая сверху, как скала. Целует в ключицу и прокладывает неторопливую дорожку из поцелуев к груди. Так волнительно и нежно, прикусывая кожу и тут же касаясь языком, зализывая “раны”.
–Ты опоздаешь на самолет… – смеюсь вмиг охрипшим от прилива возбуждения голосом, зарываясь пальчиками в темных волосах и нервно ерзая, прижатая к матрасу мощной мужской фигурой.
– Не опоздаю. А улететь без десерта не могу...
И да, Дам был прав, мы не опоздали.
И да, я поехала вместе с водителем, нанятым отелем, провожать его в аэропорт.
Я никогда не любила прощания, потому что сердце саднит, слезы застилают глаза, и сказать не можешь ни слова. А в нашем случае я еще и рук отцепить не в состоянии. Они просто физически отказываются его отпускать! Как повисла обезьянкой на мощной мужской шее, так и все, хоть с ним в самолет иди. Но не могу… у меня появились новые обязанности, которые я не могу бросить просто так, по щелчку.
– Позвони, как долетишь! – прошу, молча глотая слезы, обнимая его за шею что есть сил.
– Обязательно и не раз.
– Я буду очень-очень скучать! – шепчу, целуя в шею, в подбородок и добираясь до губ. Тягуче-сладко с тяжелым вздохом. Ну, почему нам надо снова расставаться? Ну, почему жизнь так несправедлива?
– Ох, снежинка, режешь без ножа.
– Всего два часа между нами, ерунда же, ну… – не знаю, кого из нас я больше пытаюсь успокоить, себя или его?
– Не удивляйся, если я сегодня днем решу рабочие вопросы и снова вернусь, – смеется Дам, поглядывая на часы. – Надо идти, малышка.
Нехотя, но приходится отстраниться, сложив руки за спиной, чтобы они снова не поползли в его сторону. Еще один взгляд в любимые глаза, тяжелый вздох разочарования от того, что так быстро пролетели сутки с момента встречи, и покорное повиновение судьбе.
Я чуть отступаю, шмыгнув носом.
– Не реви, поняла меня? – хмурит брови Дам, заставля-таки разулыбаться. – И готовь своих бабу Зою и деду Ваню к знакомству с женихом, через пару дней вернусь с кольцом! – говорит, а я чувствую, как на мои щеки наплывает румянец. О предложении-то я совершенно успела позабыть.
– Думаю, они будут только рады, – говорю чистую правду.
– Все, я ушел! – отступает мой красавец спиной с зажатым в руке пиджаком. – Я уже соскучился! – весь такой взъерошенный, волосы торчат во все стороны, щеки не бриты, а глаза задорно блестят. В них столько нежности, счастья и такая безграничная теплота, что хочется утонуть.
– Иди уже, – смеюсь, смахивая слезы со щек, махая на прощание ладошкой.
– Ухожу, – кивает Дам, бросив взгляд на стойку регистрации, но все-таки, не удержавшись, в пару размашистых шагов возвращается, срывает с моих губ жадный ненасытный поцелуй, выдыхая мне в губы сокровенное:
– Я люблю тебя, снежинка, – и сообразить не успеваю, как вкладывает в мою ладонь ту самую деревянную снежинку, что подарил на наш волшебный Новый год. А потом один взгляд глаза в глаза, задорное подмигивание хитрого кота, и он, крутанувшись, быстро уходит прочь, очевидно, пока совсем не передумал улетать.
Я сжимаю в ладони деревяшку, прижимая ее к сердцу, и еще какое-то время молча провожаю Дама взглядом, устремив его в широкую спину, так соблазнительно обтянутую белой рубашкой. Мысленно успокаиваю себя тем, что в этот раз у меня хотя бы есть его номер. Я могу в любой момент набрать, чтобы услышать любимый и уже такой родной голос с волнующей все фибры моей души хрипотцой.
Черная полоса наших отношений закончилась, теперь никто и ничто не сможет нас друг у друга забрать! Безоговорочная вера друг в друга должна была рано или поздно снова соединить две наши дорожки, и вот… я счастлива, как никогда!
Когда Дам скрывается из виду, я разворачиваюсь и иду в сторону ожидающей меня машины.
Сажусь, и водитель без вопросов везет меня домой к ба и де.
Я не спала всю ночь, но не чувствую усталости, только приятную легкость во всем
