Мануйлов состоял в распоряжении Штюрмера и исполнял обязанности начальника личной охраны Распутина. Прославился в деле Ржевского – Хвостова. Дела двух арестованных как-то странно сплелись в один клубок с именами Распутина и Вырубовой, что еще больше увеличивало сенсацию. Догадкам и предположениям не было конца. Особенно интриговал всех арест Мануйлова. Директор департамента полиции Климович, ставленник Алексея Хвостова, продолжал политику интриг своего патрона. Угождали Старцу и Вырубовой, Климович в сущности интриговал против них, а также против их друзей: Штюрмера и Мануйлова. Воспользовавшись отсутствием Распутина, он подстроил арест Мануйлова, которого своим непротивлением предал Штюрмер. По плану Климовича, Хвостов, родственник уволенного Алексея Хвостова, договорился о каком-то деле за определенный гонорар. Хвостов принес Мануйлову несколько тысяч рублей, пронумеровав бумажки. Сделка состоялась. Но как только Хвостов вышел из квартиры Мануйлова, туда поднялась сидевшая в засаде полиция. Произведя обыск, нашли помеченные деньги, составили протокол и арестовали Мануйлова. Дальше к расследованию были привлечены показания Хвостова.
Так была осуществлена эта провокация. Штюрмер понял, что арест его чиновника за взятку мог отразиться и на нем, и еще больше ополчился на Климовича, от которого уже давно хотел избавиться. Мануйлова хватил удар, а Климовичу пришлось уйти из департамента полиции после доклада Штюрмера Государю. <…> Но Мануйлов был тесно связан с Распутиным, был своим человеком в нескольких газетных редакциях, знаком с артистическим миром, а главное уже двадцать лет был чиновником Министерства внутренних дел и носил Владимира в петлице, которого действительно заслужил. Не мудрено, что об его аресте говорили все». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 349–351.)
Жандармский генерал-майор А.И. Спиридович с горечью констатировал о моральном и духовном образе Г.Е. Распутина, которое сформировалось в общественном мнении столицы к этому времени: «Образ жизни Распутина в Петрограде давал право смеяться над всеми этими религиозностями, богомольями по святым местам. К этому времени Распутин уже совершенно определился как человек пьющий без удержу. Когда домашние в слезах упрашивали его не пить, он лишь безнадежно махал рукой и говорил: “Все равно не запьешь того, что станется. Не зальешь вином того, что будет”. Махал рукой и снова пил. Больше, чем когда-либо, он был окружен разными женщинами. После ареста Мануйлова его уже никто не сдерживал.
Распутин осмелел как никогда. Среди своих поклонниц и приятелей он высказывался по всем вопросам, волновавшим тогда общество. Годы войны развили его политически. Теперь он не только слушал, как бывало, а спорил и указывал. Спекулянты всех родов окружали его». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 352.)
Такая позиция в деле управления страной вызывала резкую критику на заседаниях Государственной Думы со стороны лидеров «Прогрессивного блока». В частности, 1 ноября 1916 г. Павел Николаевич Милюков заявил: «Мы имеем много, очень много отдельных причин быть недовольными правительством. Но все частные причины сводятся к этой одной общей: к неспособности и злонамеренности данного правительства». С парламентской трибуны он бесстрашно призывал: «Вы должны понять, почему у нас сегодня не осталось никакой другой задачи, кроме той задачи, которую я уже указал, – добиваться ухода этого правительства. Вы спрашиваете, как же мы начинаем бороться во время войны. Да ведь, господа, только во время войны они и опасны. Они для войны опасны… Кучка темных личностей руководит в личных и низменных интересах важнейшими государственными делами… Я вам назову этих людей: Манасевич-Мануйлов, Распутин, Питирим, Штюрмер…» Следующая фраза: «Победа придворной партии, группирующейся вокруг молодой царицы» – была произнесена Милюковым по-немецки для того, чтобы председатель заседания Думы не остановил его и не лишил слова. В речи Милюкова прежде всего, имелось в виду назначение (протеже Распутина) Б.В. Штюрмера председателем Совета Министров. Он выступил с резкой критикой действий правительства, задаваясь риторическим вопросом: «Что это: глупость или измена?»[176].
Последовавший запрет публикации речи кадета П.Н. Милюкова способствовал распространению ее в списках. В конце концов она была напечатана в газетах с большим количеством пропущенных мест, как результат работы цензуры. Эти пропуски в сознании многих граждан заполнялся своим им только созвучным смыслом. Однако по рукам ходили полные списки текста речи без всяких пропусков, а иногда и со своеобразными добавлениями, которых не было на самом деле. Царица обвинялась в принадлежности к «немецкой партии» – сторонникам сепаратного мира с немцами. Обвинение строилось на тезисе, что “ибо сама императрица была родом из Германии”, то среди воюющей против России армии Вильгельма II было немало ее августейших братьев и родственников. Кроме того, в Думе прозвучали прямые обвинения о влиянии Григория Распутина через царицу на государственные дела. Впоследствии многие называли эту речь штурмовым сигналом революции!
Жандармский генерал-майор А.И. Спиридович писал в воспоминаниях: «Вырубовой говорили, что Протопопов сумеет обеспечить Распутину и личную безопасность, и оградить его от нападок Государственной Думы, ведь он там свой человек. Все это Вырубова передавала царице, и та решила, что Протопопов самый подходящий человек для должности министра внутренних дел. А когда Распутин стал сам хлопотать за него, благословил выбор именно его, царица решительно стала на сторону Протопопова, и как раньше настойчиво хлопотала она за Хвостова, так же настойчиво начала она советовать Государю назначить именно Протопопова. Государь, которому при встрече понравился Протопопов, которого советовал ему и Родзянко, но для министерства торговли и промышленности, остановил свой выбор на Протопопове». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 354.)
По воспоминаниям генерала Ю.Н. Данилова о новом руководителе Министерства внутренних дел: «Слухи о предательстве и измене, якобы внедрившихся в верхах, получили дальнейшее обоснование в неожиданном для всех назначении министром внутренних дел А.Д. Протопопова. Это назначение состоялось в середине сентября. Протопопова обвиняли в том, что, будучи председателем думской делегации, посетившей в июне 1916 г. различные государства Западной Европы, он вел в Стокгольме слишком смелые разговоры о мире с немецким финансовым деятелем Варбургом, имевшим якобы какие-то полномочия от германского посланника в Швеции фон Люциуса… Говорили, что эта беседа открыла Протопопову двери в царские покои…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
