Пришла девушка обратно к колодцу и не знала, что ей делать, да с перепугу-то прыгнула она в колодец – задумала сама оттуда веретено добыть. Она тотчас потеряла сознание и, когда очнулась и снова пришла в себя, то увидела, что лежит на прекрасной лужайке, что на нее и солнышко весело светит, и цветов кругом многое множество.
Пошла девушка по этой лужайке и пришла к печке, которая была полнешенька хлебами насажена. Хлебы ей крикнули: «Вынь ты нас, вынь скорее, не то сгорим: мы давно уже испеклись и готовы». Она подошла и лопатой повынимала их из печи.
Затем пошла она дальше и пришла к яблоне, и стояла та яблоня полнешенька яблок, и крикнула девушке: «Обтряси ты меня, обтряси, яблоки на мне давно уж созрели». Стала она трясти яблоню, так что яблоки с нее дождем посыпались, и трясла до тех пор, пока на ней ни одного яблочка не осталось; сложила их в кучку и пошла дальше.
Наконец подошла она к избушке и увидала в окошке старуху; а у старухи зубы большие-пребольшие, и напал на девушку страх, и задумала она бежать. Но старуха крикнула ей вслед: «Чего испугалась, красавица-девица? Оставайся у меня, и если всю работу в доме хорошо справлять станешь, то и тебе хорошо будет. Смотри только, постель мне хорошенько стели да перину мою взбивай постарательнее, так, чтобы перья во все стороны летели: когда от нее перья летят, тогда на белом свете снег идет. Ведь я не кто иная, как сама госпожа Метелица».
Речь старухи поуспокоила девушку и придала ей настолько мужества, что она согласилась поступить к ней в услужение. Она старалась угодить старухе во всем и перину ей взбивала так, что перья, словно снежные хлопья, летели во все стороны; зато и жилось ей у старухи хорошо, и бранного слова она от нее не слышала, и за столом у ней было всего вдоволь.
Прожив некоторое время у госпожи Метелицы, девушка вдруг загрустила и сначала сама не знала, чего ей недостает, наконец догадалась, что просто истосковалась по дому; как ей тут ни было хорошо, а все же домой ее тянуло и позывало.
Наконец она созналась старухе: «Я по дому соскучилась, и как мне ни хорошо здесь у тебя под землею, а все же не хотелось бы мне долее здесь оставаться и тянет меня вернуться туда – со своими повидаться».
Госпожа Метелица сказала: «Мне это любо, что тебе опять к себе домой захотелось, а так как ты мне служила хорошо и верно, то я сама тебе укажу дорогу на землю».
Тут взяла она ее за руку и подвела к большим воротам. Ворота распахнулись, и когда девица очутилась под сводом их, просыпалось на нее дождем из-под свода золото да так облепило ее, что она вся была золотом сплошь покрыта. «Вот это тебе награда за твое старание», – сказала госпожа Метелица да, кстати, вернула ей и веретено, упавшее в колодец.
Затем ворота захлопнулись, и красная девица очутилась опять на белом свете, невдалеке от мачехина дома; и когда она вступила во двор его, петушок сидел на колодце и распевал:
Ку-ка-ре-ку! Вот чудеса!
Наша-то девица в золоте вся!
Тогда вошла она к мачехе в дом, и так как на ней было очень много золота, то и мачеха, и сестра приняли ее весьма ласково.
Рассказала им девица все, что с нею приключилось, и когда мачеха услыхала, как она добыла себе такое богатство, то задумала и другой своей дочке, злой и некрасивой, добыть такое же счастье.
Она свою дочку усадила прясть у того же колодца; а чтобы на веретене у дочки кровь была, та должна была уколоть себе палец и расцарапать руку в колючем терновнике. Затем та бросила веретено в колодец и сама за ним туда же спрыгнула.
И очутилась она точно так же, как прежде сестра ее, на прекрасной лужайке, и пошла той же тропинкой далее.
Пришла к печке, и закричали ей хлебы: «Вынь ты нас, вынь скорее, не то сгорим: мы давно уж совсем испеклись». А лентяйка им отвечала: «Вот еще! Стану ли я из-за вас пачкаться!» – и пошла далее.
Вскоре пришла она и к яблоне, которая крикнула ей: «Обтряси ты меня, обтряси поскорее! Яблоки на мне давно уж созрели!» Но лентяйка отвечала: «Очень мне надо! Пожалуй, еще которое-нибудь яблоко мне на голову грохнется», – и пошла своей дорогою.
Придя к дому госпожи Метелицы, она ее не испугалась, потому уж слыхала от сестры о ее больших зубах, и тотчас поступила к ней на службу.
В первый-то день она еще кое-как старалась переломить свою лень и выказала некоторое рвение, и слушалась указаний своей госпожи, потому что у ней из головы не выходило то золото, которое ей предстояло получить в награду; на другой день она уже стала разлениваться, на третий – еще того более; а там уж и вовсе не хотела поутру вставать с постели.
И постель госпожи Метелицы она постилала не как следовало, и не вытряхивала ее так, чтобы перья летели во все стороны.
Вот она вскоре и прискучила своей хозяйке, и та отказала ей от места. Ленивица обрадовалась этому, думала: вот сейчас на нее золотой дождь просыплется!
Госпожа Метелица подвела ее к тем же воротам, но когда ленивица под ворота стала, на нее просыпалось не золото, а опрокинулся целый котел, полнешенек смолы. «Это тебе награда за твою службу», – сказала госпожа Метелица и захлопнула за нею ворота.
Пришла ленивица домой, с ног до головы смолою облеплена, и петушок на колодце, увидав ее, стал распевать:
Ку-ка-ре-ку – вот чудеса!
Залита девица смолою вся.
И эта смола так крепко к ней пристала, что во всю жизнь не сошла, не отстала.
СЕМЬ ВОРОНОВ
У одного отца было семь сыновей, а дочки-то ни одной, хоть он и очень желал бы иметь дочку; наконец явилась надежда на то, что семья должна будет еще увеличиться, и жена родила ему дочку. Радость по поводу ее рождения была очень велика; но ребеночек-то был и маленький, и хилый, так что родители даже вынуждены были поспешить с крещением.
Отец поскорее послал одного из мальчиков к ближайшему роднику за водою для крещения; и остальные шестеро вслед за посланным побежали, и так как каждому хотелось первому зачерпнуть воды, то оказалось, что кружка упала в воду. Это их так озадачило, что они стояли у воды и никто из них не решался первый вернуться домой.
Подождал-подождал их отец, наконец потерял всякое терпение и сказал: «Верно, они, негодяи, заигрались там, да и забыли о деле». Он стал опасаться того, что, пожалуй, девочка умрет у него на руках некрещеная и в досаде своей проговорил: «А чтоб им всем воронами быть!»
И едва только произнес это слово, как услышал вдруг свист крыльев у себя над головою, глянул вверх и видит – низко-низко летят над ним семь черных воронов. Пролетели и скрылись.
Родители уж никак не могли снять с них заклятия, и как ни горевали об утрате своих семерых, однако же милая дочка их, которая вскоре окрепла и стала день ото дня хорошеть, служила им немалым утешением в горе.
Она и знать не знала о том, что у ней были братцы, потому что родители опасались при ней об этом и упоминать; однако же случилось как-то, что посторонние люди при ней однажды проговорились: дочка-то, мол, и очень у них хороша, а все-таки она была виною несчастия своих семи братьев.
Тогда она была очень этим опечалена, пошла к отцу с матерью и спросила, точно ли у нее были братья и если были, то куда же они подевались? Тут уж родители не посмели от нее скрыть тайну; но сказали, что случилось это по воле судьбы, а ее рождение послужило лишь невольным поводом к тому.
Но девочка каждый день себя упрекала в том, что она загубила братьев, и задалась мыслью, что она должна их избавить от наложенного на них заклятия. И до тех пор она не успокоилась, пока потихоньку не ушла из дому и не пустилась странствовать по белу свету, чтобы разыскать своих братьев и освободить их во что бы то ни стало.
Она взяла с собою на дорогу только колечко от родителей на память, каравай хлеба на случай, если проголодается, кружечку воды для утоления жажды да стулик, на котором бы присесть можно было, утомившись. И пошла, пошла она далеко-далеко – на самый конец света. Пришла она к солнцу; но оно было слишком жарко, слишком страшно, да еще и пожирало маленьких деток.
Поспешно побежала она от солнца к месяцу; но месяц был уж чересчур холоден и тоже смотрел сумрачно и злобно, и, завидев девочку, стал поговаривать: «Чую – пахнет, пахнет человечьим мясом».
Убежала она и от месяца и пришла к звездочкам, которые были к ней и добры, и ласковы, и каждая сидела на своем особом стулике. А как поднялась утренняя звездочка, так она девочке и костылек принесла и сказала: «Коли не будет у тебя этого костылька, не вскрыть тебе будет гору стеклянную, а в стеклянной-то горе и есть твои братья».
Девочка приняла костылек, завернула его в платок и опять шла, шла, пока к стеклянной горе не пришла. Ворота внутрь той горы были замкнуты, и девочка вспомнила о костыльке; но когда вскрыла платок, то увидела, что костылька там нет: она потеряла на дороге подарок добрых звездочек.
Что ей было делать? Хотелось братьев вызволить – и как раз ключа-то к стеклянной горе и не оказалось!
