Когда Красная армия вступила на территорию Польши, поляки испытывали смешанные чувства. Они были благодарны за освобождение от немцев, но с учетом опыта 1939 года боялись, что Сталин не даст им возможности жить так, как они хотят. И их опасения оправдались. Поэтому многие подпольные организации в Польше не хотели сдавать оружие, а некоторые даже пытались сопротивляться, прежде всего отряды Армии Крайовой, которая хотела восстановить довоенные границы Польши и вернуть эмигрировавшее правительство в Варшаву.
Сталин же принял решение, что право на существование имеет только Польша, которая станет союзником Советского Союза, поэтому на территории Польши проводились массовые «оперативно-чекистские мероприятия» с целью уничтожить все структуры, связанные с правительством в эмиграции, и боевые отряды, которые сражались против немцев.
Этим занимались подразделения СМЕРШ и части НКВД, которые были переброшены на польскую территорию. Они разоружали отряды польского Сопротивления, поляков арестовывали или вывозили на советскую территорию. Тех, кто не хотел сдавать оружие и сопротивлялся, уничтожали. Причем речь шла о людях, которые с 1939 года мужественно сражались с немцами и воспринимали Красную армию как союзника.
Серов докладывал Берии из Виленского округа: «Вчера, в 20 часов, были собраны в районе деревни командиры бригад и батальонов Армии Крайовой якобы для смотра их командующим фронта. Всего собралось 26 офицеров, из них: 9 командиров бригад, 12 командиров отрядов и 5 штабных офицеров польской армии. На наше предложение сдать оружие офицеры ответили отказом, и лишь когда было объявлено о применении оружия, офицеры разоружились».
Войска НКВД, офицеры СМЕРШ действовали в Польше крайне жестоко. Член военного совета 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Константин Федорович Телегин 21 ноября 1944 года вынужден был распорядиться: «Имели место случаи приведения приговоров к высшей мере наказания за незаконное хранение оружия и за враждебную деятельность против ПКНО и Красной армии — публично перед польским населением. Считая такую меру крайним исключением, предлагаю впредь расстрелы публично за подобные преступления проводить только после особого, в каждом отдельном случае, разрешения Военного Совета фронта».
Серов перебирался из города в город, докладывая Берии о чистке в Вильнюсе, Варшаве, Лодзи, Познани… Он предложил изымать радиоприемники, чтобы поляки не могли слушать передачи лондонского радио. Этого не делали даже немцы.
Люди Серова охотились на лидеров подполья. В первую очередь было приказано захватить последнего командующего Армией Крайовой бригадного генерала Леопольда Окулицкого.
Окулицкий после поражения Польши в войне с Германией перешел на подпольное положение и стал организовывать отряды Сопротивления. В январе 1941 года его арестовало львовское НКВД. В августе, когда Германия напала на Советский Союз, его освободили, чтобы он принял участие в формировании польской армии. Он был начальником штаба в армии генерала Андерса, которая была была сформирована на территории Советского Союза, но переброшена на Ближний Восток.
В середине 1944 года по решению эмигрантского правительства генерал Окулицкий был переброшен на оккупированные земли. Он стал заместителем командующего Армии Крайовой, участвовал в Варшавском восстании. После поражения восстания возглавил Армию Крайову.
Гестапо его не поймало, а оперативники НКВД легко заманили Окулицкого в ловушку. Ему и другим руководителям подполья сообщили, что с ними желает встретиться для переговоров «представитель командования 1-го Белорусского фронта генерал-полковник Иванов». Это был псевдоним Серова.
Полякам передали, что «генерал Иванов» имеет особые полномочия от Сталина для ведения переговоров, а после переговоров им предоставят самолет, чтобы они могли вылететь в Лондон и согласовать свои действия с правительством в эмиграции. Причем советское командование гарантировало польским участникам переговоров полную безопасность. Они имели наивность поверить этим обещаниям.
Серов 27 марта 1945 года докладывал Берии: «Нами установлено, что эти лица пришли одни без охраны и оружия, заявив оставшимся, что они едут по деловым вопросам к военному командованию. Одновременно с этим они предупредили о необходимости явки на „совещание“, где они тоже будут присутствовать. Таким образом, их исчезновение не вызовет подозрения».
Полякам сказали, что сначала им надо вылететь в Москву, а оттуда они уже отправятся в Лондон. В Москве их поместили во внутреннюю тюрьму НКВД. И сразу же стали готовить суд над «организаторами диверсий против Красной Армии».
Британское правительство просило Москву объяснить, куда делись все эти люди. Молотов ответил британскому послу: «Советским властям не поручалось вести переговоры с представителями; польского правительства в Лондоне… Советские органы, перегруженные срочной работой, не имеют возможности заняться в настоящее время проверкой разного рода сообщений относительной арестов в Польше тех или иных поляков…»
Однако вся эта история стала изестна и вызвала бурю возмущения среди поляков, не ожидавших такого вероломства от союзников по совместной борьбе с фашистской Германией.
Ставленник Москвы генеральный секретарь Польской рабочей партии Владислав Гомулка, которого Сталин поставил во главе страны, в апреле 1945 года подписывал в Москве договор о дружбе. Оя все-таки задал Сталину вопрос о судьбе арестованных. Гомулка наш стаивал на том, что НКВД действовал незаконно и арестованные должны быть переданы польским органам безопасности. На что Сталин сказал:
— Они стреляли в наших.
Гомулка попытался возражать:
— Они приказывали стрелять не только в ваших, но в еще большей степени в наших людей.
И Сталин — так, во всяком случае, много позже рассказывал Гомулка — сказал:
— А может быть, вы и правы. Глупец Серов, уберу его.
Серова действительно перевели в Германию, но репрессивная политика на территории Польши продолжалась.
Над арестованными поляками в Москве организовали суд. Всех приговорили к различным срокам тюремного заключения. Большинство потом освободили по просьбе польского правительства — все это были известные в стране люди. Трое, в том числе генерал Окулицкий, по официальным данным, умерли в советской тюрьме.
В 1944–1945 годах в лагерях и тюрьмах НКВД сидело 27 тысяч поляков.
В 1946 году правительство социалистической Польши наградило его орденом Виртути милитари IV степени. В 1995-м президент Польши Лех Валенса отменил этот указ.
ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА29 мая 1945 года за «образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и достигнутые при этом успехи» по представлению Жукова Серов был удостоен звания Героя Советского Союза.
Вместе с Жуковьш они вошли в Германию и вместе там остались. Жуков возглавил советскую военную администрацию в Германии. Политическим советником к нему был назначен заместитель министра иностранных дел Андрей Януаръевич Вышинский.
Серов 2 мая был утвержден заместителем командующего 1-м Белорусским фронтом по делам гражданской администрации, а через месяц он стал называться заместителем Главноначальствуюшего советской военной администрации в Германии по делам гражданской администрации.
Одновременно Серов оставался заместителем наркома внутренних дел и руководил оперативной работой органов НКВД на территории оккупированной Германии. В июле он из комиссаров госбезопасности второго ранга превратился в генерал-полковника.
Многолетний начальник разведки Восточной Германии генерал-полковник и заместитель министра госбезопасности ГДР Маркус Вольф вспоминает, что Серов всегда был в мундире и в буквальном, и в переносном смысле этого слова. Серов сформировал структуры госбезопасности в Восточной Германии и назначил представителей госбезопасности во всех округах ГДР.
Один из создателей космической техники академик Борис Евсеевич Черток, ближайший сотрудник Королева, вспоминает, как в начале октября 1946 года советских ученых, которые приехали в Германию изучать немецкие ракеты «Фау-2», собрал генерал-полковник Серов.
Серов попросил составить списки немецких специалистов, которых есть смысл отправить в Советский Союз, чтобы они там продолжили свои работы. Лишних не брать — только тех, кто нужен.
— Мы разрешаем немцам брать с собой все вещи, — сказал Серов, — даже мебель. С этим у нас небогато. Что касается членов семьи, то это по желанию. Если жена и дети желают остаться — пожалуйста. Если глава семьи требует, чтобы они ехали, — заберем. От вас не требуется никаких действий, кроме прощального банкета. Напоите их как следует — легче перенесут такую травму. Об этом решении ничего никому не сообщать, чтобы не началась утечка мозгов.
