Наверное, в первые часы и дни после ареста Лаврентия Павловича Серову было сильно не по себе, как и другим руководителям МВД.
Никита Петров:
— Другой заместитель министра внутренних дел Герой Советского Союза генерал армии Иван Иванович Масленников застрелился, видимо боясь последовать за Берией. Серову, похоже, объяснили, что у него проблем не будет.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КГБВ январе 1954 года во исполнение постановления ЦК КПСС «О серьезных недостатках в работе партийного и государственного аппарата» был создан Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР.
Окончательное решение было принято 10 февраля президиумом ЦК. На этом заседании была рассмотрена записка МВД, в которой отмечалось, что структура министерства громоздка и «не в состоянии обеспечить на должном уровне агентурно-оперативную работу». Поэтому предлагалось выделить оперативно-чекистские управления и отделы из МВД и на их базе создать Комитет по делам государственной безопасности при Совете министров СССР, пишут историки Александр Кокурин и Никита Петров.
Сразу было решено, что оперативные подразделения, которые передадут из МВД в КГБ, будут сокращены на двадцать процентов. Президиум постановил «принять в принципе проект постановления ЦК о выделении из МВД органов государственной безопасности». Детали документа доработала комиссия в составе секретарей ЦК Николая Николаевича Шаталина и Михаила Андреевича Суслова, министра внутренних дел Круглова и его первых заместителей Серова и Константина Федоровича Лунева.
13 марта появился Указ Президиума Верховного Совета об образовании КГБ. Хрущев вывел партаппарат из-под постоянного контроля спецслужб. Он вообще не хотел усиления чекистского ведомства, поэтому оно не стало министерством, а получило второразрядный статус госкомитета. Впрочем, роль и влияние КГБ определялись не его формальным статусом.
Председателем КГБ в тот же день был назначен генерал-полковник Серов. Через год ему присвоили звание генерала армии, 25 августа 1955 года в честь пятидесятилетия наградили еще одним орденом Ленина.
Первым заместителем председателя был назначен Константин Лунев, профессиональный партийный работник. Он учился в Промышленной академии и Текстильном институте и много лет работал в Московском обкоме партии, последняя должность — заведующий административным отделом. На следующий день после ареста Берии его перебросили в МВД.
Генерал армии Филипп Денисович Бобков, который всю жизнь прослужил в КГБ, вспоминал, что вскоре после создания комитета Хрущев приехал в Центральный клуб имени Дзержинского и выступил с большой речью — она продолжалась больше двух часов — перед руководящим составом органов и войск КГБ.
Никита Сергеевич говорил, что роль контрразведки раздута, что нет необходимости держать такие большие штаты. Он предложил сократить аппарат госбезопасности, превратить комитет в обычное общегражданское министерство, отказаться от воинских званий, а то в Москве и так полно генералов…
После первого секретаря выступил Серов:
— Вы убедились, насколько товарищ Хрущев глубоко знает нашу работу и насколько четко, предельно ясно дал указание по агентурно-оперативной работе и по всей работе. Вот что значит человек громадного ума и большой практики. Ведь многие из вас также работают по десять — пятнадцать лет, а иной раз скатываются на всякие глупости. Поэтому вы должны четко, ясно продумать, вспомнить все указания, которые были даны товарищем Хрущевым.
Руководству КГБ было предписано «в кратчайший срок ликвидировать последствия вражеской деятельности Берии в органах государственной безопасности и добиться превращения органов государственной безопасности в острое оружие нашей партии, направленное против действительных врагов нашего социалистического государства, а не против честных людей».
Начались ликвидация райотделов, сокращения в городских и областных отделах и управлениях. Чекистов частично переводили в милицию, частично увольняли. Воинские звания сохранялись, но отменялись льготы. Это вызвало недовольство аппарата. Начальство пугали разговорами о том, что разочарованные сотрудники органов госбезопасности станут объектом вербовки со стороны иностранных разведок.
После войны в органы в большом количестве брали офицеров-фронтовиков — людей, привыкших выполнять приказы и сражаться с врагом. Понемногу стал расти образовательный уровень работников госбезопасности, большинство которых раньше даже школу не заканчивали.
За два года Серов уволил из КГБ 16 тысяч человек «как не внушающих политического доверия, злостных нарушителей социалистической законности, карьеристов, морально неустойчивых, а также малограмотных и отсталых работников». Две тысячи убрали из центрального аппарата, 40 человек лишили генеральских званий.
«Заменены почти все руководящие работники главных управлений, управлений и отделов центрального аппарата, — говорилось в одном из документов. — На эти должности более 60 человек направлены ЦК КПСС с руководящей партийной и советской работы».
Расставание со старыми кадрами шло трудно.
Бывший первый секретарь Московского горкома партии Николай Григорьевич Егорычев рассказывал мне:
— У меня в школе была любимая девушка, и я дома у нее бывал. Ее отец в Гражданскую командовал полком у Тухачевского. Его вслед за маршалом посадили и расстреляли. За что? Он сказал: «Я не верю, что Тухачевский — враг народа. Когда Сталин клялся у гроба Ленина, он много сказал хорошего, но ничего не выполнил…» Когда я уже в хрущевские времена был вторым секретарем МГК КПСС, она ко мне пришла и говорит:
— Моего отца не хотят реабилитировать.
— Почему?
— Не знаю.
Егорычев запросил через госбезопасность дело и посмотрел. Оказывается, вопрос о реабилитации попал к тому же самому следователю, который вел его дело…
Филипп Денисович Бобков пишет, что в 1954 году на заседании парткома в КГБ они рассматривали персональное дело некоего генерал-лейтенанта Жукова. В 30-х годах он был начальником дорожно-транспортного отдела НКВД на Западной железной дороге. В 1937-м или 1938-м на угольном складе станции Орша была раскрыта «шпионская группа, работавшая на Польшу». По делу арестовали около ста человек (сто шпионов на одном складе угля!), многим из которых были изменены фамилии с добавлением шипящих, что делало их похожими на польские, это придавало достоверность доказательствам шпионажа в пользу Польши. Серов предполагал назначить Жукова зампредом КГБ в одной из республик. Но назначение не состоялось, Жукова исключили из партии и лишили генеральского звания.
Генерал-лейтенант Вадим Алексеевич Кирпиченко, который всю жизнь прослужил в разведке, пишет в своей книге, что Серов, небольшого роста, быстрый в движениях, не мог долго сидеть на одном месте. Любил сам водить иномарки по Москве. Говорили, что внешне и по характеру он похож на Суворова, это Серову очень нравилось.
С назначением Серова в КГБ у оперативного состава исчез страх за свою жизнь. Но разведчики, которых он вызывал к себе, поражались его неосведомленности во внешней политике, небогатому словарному запасу. Иностранных языков он не знал.
«Во время многочисленных совещаний, заседаний и собраний актива, — вспоминает Вадим Кирпиченко, — Серов громил и разоблачал Берию и его окружение, то есть занимался привычным ему делом — все время надо было кого-то разоблачать, клеймить позором „врагов народа“ и призывать к повышению классовой, революционной и чекистской бдительности. Одновременно выдвигались требования соблюдать законность и партийные нормы в работе.
Когда кампания по разоблачению Берии и чистке чекистских рядов от его единомышленников несколько утихла, Серов начал заниматься и делами разведки, которые находились в запущенном состоянии вследствие волюнтаристских действий Берии. Руководители отделов разведки стали получать какие-то осмысленные указания по работе, началось заново формирование резидентур, поиски сотрудников на роль резидентов…»
По мнению историков, Серов провел большую чистку архивов госбезопасности в первую очередь от наиболее одиозных материалов, компрометирующих партию и правительство. Те, кто осенью 1954 года сидел во внутренней тюрьме КГБ на Лубянке, рассказали потом, что нельзя было открыть окно — такой шел дым. Во дворе жгли секретные бумаги.
Несколько дней машинами вывозили документы из архива Московского горкома партии, которым прежде руководил Хрущев. Занималась этим созданная в секретномпорядке группа, состоявшая из сотрудников секретариата Серова, и новое руководство спецотдела (архивы) КГБ, переведенные на Лубянку из аппарата ЦК КПСС.
В результате исчезли документы, которые свидетельствовали о причастности Хрущева к репрессиям. Поэтому Никита Сергеевич и решился подготовить и произнести знаменитую антисталинскую речь на XX съезде. Помимо его очевидного желания сбросить груз прошлого и освободить невинных людей, эта речь играла и сугубо прагматическую роль — подрывала позиции его соперников: Маленкова, Молотова, Кагановича, чьи подписи на расстрельных документах сохранились.
