Подходит момент «стыковки». Ребята уже совсем близко. Северный склон уходит на несколько километров в Тибет, где работает сейчас американская экспедиция, которая в случае нашего срыва сможет найти что-нибудь от нас возле своих палаток в начале маршрута.
Но мы уже около знакомого, добитого мной на подъеме скального крюка и уходящей от него в темноту тонкой нити веревочных перил. Ребята прошли выше этого места и теперь медленно подходят к нам. Без кошек им нужно быть предельно осторожными, хотя крутизна здесь и небольшая. Когда они подошли, появились спокойствие, уверенность в благополучном исходе штурма.
Я закрепляю нашу веревку, по ней спускается на всю длину Серега, за ним Мысловский и Балыбердин. Потом они принимают с нижней страховкой. Местами приходится использовать старую, очень тонкую чужую веревку. Хорошо, что на подъеме мы добили все старые крючья и связали перебитые и протертые места. Был риск, и немалый, но иначе не спустишься, а ждать и медлить нельзя. Мороз усиливается, поднимается ветер, луна уходит за горизонт, за облака, а мы никак не можем обойти этот бесконечный жандарм, выйти на сравнительно простой гребень, передохнуть. Мысловский все время скользит, повисает на веревке. Кошки надевать негде, да и некогда. Я упираюсь изо всех сил, чтобы меня не сдернули.
И вот мы на сравнительно ровном участке. Теперь до лагеря V путь только по гребню, никуда не сворачивая, но Эдик идти отказывается. Сел, свесил ноги в сторону Непала, говорит, что ему и здесь хорошо. Оказывается, у него кончился кислород, и Серега отдает ему свой последний баллон с остатками кислорода. Я в это время надеваю на ребят кошки. Через каждую пару минут приходится отогревать руки, кожа пристает к металлу, и вся процедура занимает у нас около получаса.
Теперь нужно как можно быстрее спуститься в лагерь V, потому что Серега остался без кислорода и может поморозиться, если мы задержимся.
Сейчас я иду впереди, выбираю путь. Серега несколько раз просит не спешить; я забываю, что темп у него теперь не тот. Двойка следует за нами в связке: Мысловский — впритык к Сереге, а Володя замыкает. Иногда на крутых стенках мы организуем для них перила, чтобы им легче было спускаться.
Луна прячется, настает полная темень. Лезу в пуховку за фонариком, который дал мне Ефимов перед выходом наверх. Прохожу участки метров по 10 и потом подсвечиваю ребятам. Собираемся вместе и опять начинаем все сначала. Каждый ожидает своей очереди идти, терпеливо замерзая, — других вариантов нет. Хорошо, что гребень сравнительно простой. Всех колотит от холода. Так движемся около часа. Эдик жалуется на холод, у него прихватило руки, а о своих запасных рукавицах я забыл, да и доставание их из рюкзака отнимет много дефицитных минут. Скоро должен быть лагерь.
Даже небольшие участки Эдик проходит с трудом, медленно, жалуется, что Володя его держит, не выдает веревку. Начинаем ругать Володю, но тот говорит, что веревка свободна. Оказывается, для Эдика это просто возможность для передышки, которые каждый раз затягиваются. Серега уговорами, силой и матом с трудом ликвидирует подобные задержки.
Сейчас главное-не проскочить, найти место, где нужно свернуть с гребня влево. Уже несколько предложений уйти с гребня было на похожих участках, а сверни мы не там — исход один: в такой ситуации уже не выпутаться никому.
Я хорошо помню то место. Вправо, на север, уходит пологий снежный склон, на — котором при подъеме была видна чья-то старая, но еще хорошо сохранившаяся палатка. А влево спускается ссыпной скальный склон, по которому лежал наш путь наверх. Не обращая внимания на предложения ребят, не споря, высвечивая фонариком путь, иду вниз. Местами в снегу встречаю наши следы и радуюсь такой встрече, как маяку, который указывает путь к теплу, к дому. Для идущих сзади остаются мои следы и свет фонаря, повернутого в их сторону при очередной моей остановке. Тогда идти начинают они. Серега верит, что я не заблужусь, а остальные полагаются на нас.
Рассвет наступает мгновенно. На востоке из облаков в зелено-голубом свете высвечиваются гиганты Гималаев.
Наш путь к лагерю V заканчивается. Я последним покидаю Западный гребень, закрепив на айсбайле веревку для ребят, по которой они проходят оставшиеся метры до начала перильной веревки, ведущей к палатке, а из палатки уже доносятся крики ребят.
Радости не было конца. Нас втянули в палатку, где тепло и есть питье, можно посидеть и отдохнуть несколько минут не двигаясь. Теперь Иванов и Ефимов засобирались на гору. У них тоже появился шанс. В 2-местном пространстве палатки поместилось 6 человек. Хорошо, что мы накануне расширили площадку под палаткой. Но долго так продолжаться не могло. Мы вытесняли потихоньку готовую к штурму двойку на улицу.
Связались с базой. Двойке дают «добро» на выход. В это время разуваем ребят, растираем им руки и ноги, даем таблетки, поим чаем. Эдику, видимо, не избежать ампутации пальцев на руках-они почернели и не гнутся. Непривычно держать такую руку-не верится, что эта рука живого человека. После порции таблеток и выпитого чая ребята засыпают. Эдику предварительно делаю укол в ягодицу.
Через пару часов расталкиваем ребят. Здесь кислороду только для них, и нам нет смысла сидеть, нужно терять высоту. Расшевелить их удается с большим трудом. Надеваем на них ботинки, кошки, опять поим чаем.
Бершов уходит вниз первым топтать дорогу, откапывать перила. Все занесено снегом. Следом отправляю Эдика, отдав ему свой лепесток для спуска по веревке. Как он будет своими пальцами заправлять в него веревку- пока загадка.
Когда мы спустились сюда, Балыбердин все рвался пойти снова вверх — забрать оставленные вещи. Мы напрасно уговаривали его, он был неумолим. Теперь же, после двухчасового сна, даже не вспомнил о них.
Заклеив перцовым пластырем палатку, которую мы прожгли только что, тоже ухожу вниз. Замыкает Володя.
Острые, как ножи, гималайские снежные гребни, по которым нам нужно идти, тянутся до самого лагеря IV. Серега виден далеко внизу. Выходя из кулуара на гребень, он соскальзывает по заснеженному склону, но повисает на перилах. Теперь нужно быть еще более осторожным и аккуратным, чтобы не наломать дров.
5.05.82. Лагерь IV.
Погода сегодня весь день плохая — сыплет снег, задувает ветер. Снизу к нашей двойке интерес минимальный, даже не спросили, когда точно мы взошли на вершину. Сейчас все озабочены состоянием Мысловского и Балыбердина. Бэл начал отходить, бодрится.
Мы опять кипятим чай, уже в который раз за этот выход. Обговариваем тактику спуска в лагерь — III; это нужно осуществить загодя, потому что сюда поднимается двойка Валиев-Хрищатый и мы им не должны мешать. Они поднимаются, чтобы осуществить свою мечту.
