Начинается что-то вроде спасательных работ. Тамм передал нам, чтобы мы обязательно завтра подняли лагерь IV как можно больше кислорода, часть может понадобиться тем, кто находится выше нас. По графику мы с Валерой должны были завтра сделать то же самое, но с возвращением в III лагерь, куда к этому времени поднимутся Ильинский и Чепчев. Теперь этот план может поломаться. Все теперь зависит от того, как сложатся дела у первых двух связок.
Валера хочет дойти до IV лагеря не пользуясь кислородом, я думаю идти по самочувствию, хотелось бы пересечь 8-тысячную отметку не пользуясь кислородом. Одно обстоятельство сильно меня беспокоит — очень много снега выпало на скалы. Они буквально засыпаны снегом. По кулуарам и крутым участкам сходят лавинки.
По радиосвязи Тамм добавил, что наша связка не должна спускаться завтра обратно в лагерь III, так как сюда должны завтра спуститься Володя с Эдиком и двойка сопровождения. III лагерь более 6 человек вместить не может. Сюда же поднимутся Эрик с Сережей, получится как раз 6 человек. Так что соединиться нашей четверке не удастся.
5.05.82 из утренней радиосвязи узнали, что обе верхние связки благополучно спустились в лагерь V, причем Турке-вич и Бершов успели даже ночью побывать на вершине и помогли первой двойке добраться до лагеря V. Сегодня все четверо должны спуститься в лагерь III. У Мысловского и Балыбердина серьезное обморожение конечностей.
Выхожу из лагеря III около 10 часов. Валера обещает выйти через полчаса. Кругом холодное царство снега. Чистых скал почти не видно, только под нависшими скальными карнизами нет снега, остальное все им завалено. Утро довольно ясное, но вот омрачает количество выпавшего снега. Сажусь на рюкзак около палаток, стряхивая с подвешенных на перилах кошек снег и не торопясь надеваю их на ботинки. Поверх ботинок надеты утеплительные чехлы, специально изготовленные в Москве.
Снизу ветер гонит облака, и туман часто сокращает видимость. Иногда между точками закрепления веревок 40–50 м., перила вытягиваются, зацепов и уступов, чтобы поставить ногу в кошке, под снегом не видно. Приходится идти не очень технично, часто подтягиваюсь на руках. Чтобы поставить ногу, расчищаю снег со скалы рукавицами, нахожу подходящий выступ, ищу наиболее экономичный способ подъема, и так почти на каждом шагу.
Прошел 200 м. перил, теперь пошли крутые стенки по 10–15 м. с небольшими зацепками. В кошках их надо проходить не останавливаясь, так как негде поставить обе ноги или хоть одну так, чтобы отдохнуть, перевести дыхание. Так постепенно преодолел 10 перильных веревок, думаю, что пересек 8-тысячную отметку.
Остановился на радиосвязь уже около 14:00. Тамм передает обстановку наверху, сообщает, что Иванов и Ефимов сегодня благополучно достигли вершины и начали спуск. Скоро я должен встретить спускающихся Туркевича, Балыбердина, Мысловского и Бершова.
Ко мне сверху по перилам спустился Миша Туркевич. Поздравляю его с победой. Он рассказывает:
— Если бы мы не оказали помощь Балыбердину и Мысловскому, они бы просто там медленно замерзли, погибли бы. На этом бы все и кончилось.
Подходит Сережа Бершов:
— Эдик так и не вышел из четвертого лагеря. Говорит, что, пока не выспится, никуда оттуда не пойдет. Сколько я его ни уговаривал, он не реагирует.
Видимо, Эдик на пределе или за ним. Зато Володя держится молодцом. Вот он в 20 м. выше нас, спускается по перилам. Расстаюсь со счастливыми украинцами. Пора включать кислород, 8000 м. уже позади; надевая маску, включаю минимальную подачу -0,5 литра в минуту — и иду дальше. Надо торопиться. За 4 часа я прошел 10 веревок, впереди еще 6–7, то есть около 3 часов работы. Пока выходил на радиосвязь, за разговорами с ребятами прошло около часа. В общем, до темноты времени осталось мало. А скалы здесь посерьезнее, чем сразу выше лагеря III. Надо постараться до 18 часов подняться в IV лагерь.
Подошел снизу Валера. Я ухожу выше. Поздравил Балыбердина и дальше. Здесь одна стена круче другой, с кислородом темп увеличился, но несущественно — все так же трудно работать в кошках на сложных скалах.
Выхожу на очередную стенку — наверху у крюка стоит Эдик Мысловский. Поздравляю его сквозь частое, срывающееся дыхание. Он просит дать ему какие-нибудь рукавицы, так как его хорошие запасные улетели. Он стоит в разорванных голубых шерстяных варежках с обмороженными пальцами. Я предлагаю ему мои запасные варежки из собачьей шерсти домашней вязки, но он не может достать сам их из моего рюкзака. Я не могу снять здесь рюкзак, так как сам буквально вишу на крюке ниже Эдика. Ногу некуда поставить. Прохожу дальше вправо по узкой скальной полочке, подвешиваю на крюке рюкзак, достаю варежки, несу Эдику. Тот, по-моему, с удовольствием их надевает, и мы расстаемся. На все это уходит еще полчаса. Тороплюсь, но темп увеличить не могу: чем дальше идешь, тем тяжелее рюкзак, а высота около 8200. В 18:00 нахожусь на 15-й веревке. Выхожу на радиосвязь. Базу не слышу, Зато на связь выходит Валера Хомутов. Сообщаю обстановку, прошу перенести радиосвязь на 19:00. Иду дальше. Довольно крутая скала, в нижней части немного нависает над снежным гребешком, упирающимся в нее. Скалы по-прежнему сильно заснежены.
В средней части стенки у меня неожиданно слетела кошка с левого ботинка. Скала здесь крутая, стать обеими ногами негде. Кошка лежит на маленьком выступе, я ее придерживаю левой ногой, чтобы она не упала вниз совсем. Зависаю на зажиме и с трудом достаю кошку, держу ее левой рукой, на правой подтягиваюсь и вылезаю на узкую заснеженную полочку, рюкзак большой и мешает надеть здесь кошку. Левая нога скользит. Нет, здесь кошку не надеть-слишком узкая полка. В ушах грохочет сердце, слышу только свое хриплое, со свистом дыхание. Скала так заснежена, что с одной кошкой еле выбираюсь на следующий 2-метровый выступ.
С удовольствием обнаружил, что это уже гребень. Надеваю кошку, выпрямляюсь и вдруг вижу в 15 м. от себя палатку лагеря IV.
6.05.82. С выходом не торопимся. Сегодня надо пройти всего 10–12 перильных веревок до лагеря V. Спал неплохо. Но во сне, видимо, пытался отдышаться от приступа кашля, дважды срывал маску и потом засыпал без нее. Погружаясь в сон, понимаю, что оставляю включенным баллон, драгоценный кислород уходит через сброшенную маску. Так хочется спать, что с трудом заставляю себя найти рукой лежащий рядом баллон и выключить подачу кислорода. Под утро проснулся, снова надел маску, включил кислород, но кажется, что в ней труднее дышать.
Начинаем собираться. Я заправляю примус, разжигаю его, начинаю топить лед. В 8:30 в нашу палатку влез Валентин Иванов. Он уже спускается из лагеря V, где он с Ефимовым ночевал после штурма. Валя рассказывает, что без кислорода трудно спать на 8500 и он с Сергеем начали спускаться, как только рассвело. Поздравляем его с победой, долго разговариваем. Валя оставил мне фляжку на 300 грамм для воды — она как раз помещается в карман пуховки. Просил ее сохранить: это подарок его жены.
