— Женат или холост? — спросил он у Матти.
— Не женат я, но уже пять лет как помолвлен. И у нас уже трое детей.
— И почему же вы до сих пор не обвенчались? — допытывался судья.
Молчание, воцарившееся за этим вопросом, нарушил председатель муниципальной комиссии той же волости, откуда Матти был родом:
— Этот Матти забыл пройти конфирмационную школу, оттого его союз с этой Ийотой и остался нескрепленным, но все равно Матти хорошо заботится о семье, по правде говоря, лучше, чем этот убитый Меттяля, семье которого волость бывала иногда вынуждена помогать.
Председатель комиссии и прибыл в уездный суд именно для того, чтобы защищать права детей Меттяля. Матти и Меттяля были из одной волости.
Но сегодня вечером, ничего худого не подозревая, они все в полной мере вели ту жизнь, которая была им предназначена.
* * *
Этим вечером Салонен все же отправился в деревню. Сперва он читал, пока не дошел до места, где можно было прервать чтение, загнул уголок страницы и сунул книгу в карман висевшей на стене куртки, которую носил по будням. Матти сварил кофе — сегодня была его очередь. Меттяля настойчиво продолжал угощать всех из бутылки, он шатался по плоту и время от времени подходил к своей лошади. «Лошадь — вот кто ленивому деньги зарабатывает!» — говорил он и беспричинно тыкал кобылу под брюхо и в чувствительные места кулаком так сильно, что она противно ржала и немного подскакивала. Но тогда ему казалось, что надо еще сильнее ударить ее по крупу. Меттяля был в кураже. Вскоре он внезапно прыгнул в одну из лодок, так яростно оттолкнул ее при этом, что она успела почти достичь берега, прежде чем он взялся за весла. Затем видели, как он подымался, пошатываясь, по береговому откосу к домам. Совершенно глухой, известный своим усердием дед шел ему навстречу, собираясь проверять верши. Между ним и Меттяля завязался уморительный разговор, к которому мужчины на плоту прислушивались с удовольствием.
— Верзила чертов! — сказал Нокиа, и в этот миг глаза его странно блеснули. Затем и он отправился в деревню. Матти отвез его на другой лодке.
Луна взошла и некоторое время смотрела, как развиваются события этой воскресной ночи.
18
Меттяля просто несло неведомо куда, никакой ясной цели у него не было. Его тянуло за деревню, туда, на бедняцкий надел. Там жизнь такая же, какую вел он постоянно в отдаленном уголке своей родной волости. Во дворе были старик и старуха, оба в морщинах, и куча ребятишек разного возраста, которые, увидав незнакомого верзилу, уставились на него, разинув рот и ковыряя в носу указательным пальцем правой руки; большим пальцем левой ноги они ковыряли между пальцами правой. Там Меттяля и застрял, время от времени пытаясь с важным видом затянуть песню, которую смутно помнил еще с той поры, когда очень неуклюже женихался с Сантрой, своей нынешней женой… «Славный был у парня танец с чужою невестою — да-а». Хозяин избы вышел было во двор, и вид у него был суровый, но стоило ему заговорить с Меттяля и увидеть его бутылку, как все уладилось. Меттяля успел зайти в две или даже три избы, прежде чем водка у него кончилась, и тогда он устремился обратно «на побережье». Он использовал это слово, как и другие отдельные слова большого мира. Он утверждал, будто однажды побывал в Америке, и обещал всем, что поедет туда снова, поскольку Старый Свет, похоже, не может как следует прокормить своих жителей… И затем он немного погорланил песню.
Покинув двор, в который он заходил напоследок, Меттяля, растянувшись во всю длину, разлегся на зеленой травке. Лежа, он негромко хрипел что-то вроде песни. Со двора послали мальчишку взглянуть, не случилось ли чего. Мальчишка с опаской подкрадывался к лежащему мужчине. Меттяля слышал это, но не менял положения и не открывал глаза, однако заговорил с мальчишкой:
— Принеси-ка мне оттуда, из ключа, водички! Ты ведь получил только что от меня марку — вот и принеси!
— Да в чем я принесу-то?
— Твое дело, только давай быстрей, неси воду, ради бога!
Мальчишка испугался и побежал обратно во двор, откуда мать его уже сама шла навстречу сыну и, услыхав от него, о чем твердил пьяный, вернулась, взяла ковшик и затем безо всякого колебания зачерпнула воды из источника и отнесла лежащему, чтобы тот утолил жажду.
Странное беспокойство бродило в дурной крови Меттяля в эти выходные дни. Пока он лежал, ему снова вспомнилось, что он не сходил домой. Надо было бы, но… «Пойдем-ка еще куда-нибудь… туда, на побережье… Нет, это конечно не Култаранта[25], и не Пиппурираннико[26] и не Берег Слоновой Кости, но пойти туда все-таки придется… Славный был у парня танец с чужою невестою — да-да…»
19
Салонен тоже пошел прогуливаться по деревне; на молодом гладком лице — отсвет какого-то упоения. Он весьма льстиво, на городской манер заговаривал с встречавшимися ему девушками, не пытался сразу дать волю рукам, называл барышней, и когда кланялся, длинные пряди волос свисали вниз. Он откидывал их и приглаживал пятерней, встряхивая головой, чтобы волосы легли красиво, как прежде. Затем он уже шел дальше. И еще он заговорил очень дружелюбно со старой, некрасивой бабой. И когда старуха вроде бы намекнула, что она, мол, совсем бедная, парень дал ей пятерку. Старуха в первый момент немного опешила, но затем улыбнулась растроганно и пошла своей дорогой. Водка Меттяля немного кружила парню голову.
Затем Юрьё Салонен сел на ступеньки какого-то амбара, потому что там сидела девушка в праздничной одежде, и он подошел поболтать с нею. Болтали обо всякой всячине, девушка спросила совсем по-мужски, сколько плотов еще может быть на подходе в верхнем течении. Когда парень нагнулся к ее уху и шепотом о чем-то спросил, девушка ответила нарочито громко:
— Зависит от того, сумеешь ли попросить как следует!
Эта была не особенно красивая девушка с грубоватой кожей и плоским, широковатым лицом, и от нее несло парным молоком. Салонен крепко обнял ее за талию. И тут же из избы вышел какой-то мужчина.
— Уж не твоя ли она зазноба? — спросил Салонен.
— Ну хотя бы немного и была — там и на двоих хватит, — ответил мужчина и принялся всовывать папиросу в мундштук. Все же видно было, что он немного нервничает, а девушка, похоже, относится к нему с почтением. Мужчина задержал на девушке долгий взгляд, и она ушла, а он тогда заговорил по-другому, более свойски:
— Так оно и есть, тут ты почти угадал — а при деньгах ли ты, приятель?
Луна еще не начинала опускаться, пожалуй, она еще поднималась, когда на плотах стали собираться, чтобы пуститься в путь. Матти Пуоламяки тоже побывал на берегу, он с благоговейным выражением лица разглядывал ржаное поле у ближайшего берегового откоса, изучая, в каком состоянии созревающие на нем колосья. Он посеял дома немного ржи и всю весну тревожился по поводу ночных заморозков. До его дома отсюда было не так уж далеко, и можно было предположить, что и там погода такая же. Пуоламяки относился ко всему немного наивно. Ему по какой-то причине очень нравилось работать на сплаве, и он трудился тут как безумный, так что даже вартесманны были им довольны. Он еще от отца услышал это слово — «вартесманн» — и всегда им пользовался, хотя другие сплавщики говорили «начальник» и «десятник». А этого нынешнего «начальника» они называли просто «пяток», поскольку одной кисти у него не было по запястье.
20
Воскресным вечером на двор Телиранты прикатило еще одно авто. Оно не успело остановиться, как оттуда уже помахала тонкая мужская рука с часами на запястье. Арвид узнал руку своего знакомого. Это был Ханну.
— Я же обещал, я же обещал! А теперь мы отправимся в этот городок… как его?.. Там сегодня помолвка…
Ханну наконец выпрыгнул из своего лимузина и почтительно подошел к старой хозяйке, которая в этот момент случайно оказалась единственным находившимся во дворе представителем живущего тут семейства.
— Не увозите его сейчас ни на какие «кошачьи крестины», ему и здесь наверняка весело, — сказала старая хозяйка и попыталась подняться, чтобы стоя приветствовать нового гостя.
Уже появилась и Хелка. Она была знакома с Ханну — с того же самого бала, когда познакомилась с Арвидом, во время зимнего сезона в столице.
— О поездке куда-нибудь и речи быть не может, пока гость даже не присел в доме. А у тебя как раз ужин поспевает. И надо же было этой Мартте отправиться туда, в Сюрьямяки, корову лечить. — У старой хозяйки было свое направление мыслей. Ведь и тот, второй сплавщик был немного пьян… Впрочем, по той стороне они не шастали. Уж вы никуда сейчас-то не уезжайте, — добавила старая хозяйка.
— Поедем, если только и меня примете в вашу компанию, — сказала Хелка.
— Тогда и говорить не о чем, — ответил господин Ханну. — Загвоздка лишь в том, как разделить пополам барышню Хелку — машины-то две.
