вам признателен, если вы ослабите хватку.
— Хорошо, — не отказал ему в любезности дайн. — Вы поняли свою ошибку?
— Да, — выдохнул его светлость и проворчал: — Я связался с вами.
— Хорошо, — повторил Танияр. — Отдыхайте, я иду к жене.
— Вот уж нет, — воспротивился Ришем. — Жена подождет, а я нет. И пусть мои кости хрустят, но дух еще не сломлен.
— Если бы я хотел вас сломать, то сделал бы так…
На этом моменте я отвернулась. Все-таки подобные забавы были мне чужды, и даже в виде учебы смотреть на то, как человеку делают больно, не хотелось. Потому я поднялась на ноги и, сообщив:
— Прогуляюсь до реки, — направилась в сторону берега.
— Не уходи далеко, — произнес мне вслед Танияр.
Обернувшись, я ответила с улыбкой:
— Не волнуйся, любовь моя, дальше реки не уйду. Я всего лишь немного пройдусь.
И, уже не останавливаясь, продолжила путь к спуску, который вел меня к берегу. Постепенно до меня перестали долетать отзвуки голосов мужчин, вернувшихся к прерванному занятию. А еще чуть погодя поворот тропинки и вовсе скрыл их от моего взора. Зато теперь я слышала плеск воды. Правда, от реки меня всё еще отделял кустарник, однако и эта преграда была мною преодолена с легкостью.
Лербед в этом месте был несколько шире, чем при въезде в Тибад, а дальше по течению раскинулось озеро Лакас, к которому, даже если бы мне и пришла такая идея в голову, я не смогла бы добраться и до вечера. Впрочем, я вовсе не горела желанием взглянуть на озеро, рядом с которым раскинулась летняя королевская резиденция. Ни тоски, ни даже любопытства я не испытывала. Пусть и дальше стоит эта восхитительная «Жемчужина», мне она была без надобности.
Коротко вздохнув, я огляделась и, приметив толстый выпиравший корень дерева, подошла к нему. Уселась и, расправив складки юбки, купленной матушкой вместе с теплым жакетом к ней, устремила взгляд на противоположный берег. Кое-где позолота в кронах уже была хорошо приметна, но по большей части деревья еще стояли в своих изумрудных нарядах. И все-таки речные воды уже несли опавшие «кораблики», и от этого зрелища становилось немного грустно, как бывает грустно от сознания, что лето закончилось.
А потом в поле моего зрения попала лодочка, в которой сидели два человека. Один неспешно работал веслами, второй держал в руках удочку. Признаться, зрелище было умиротворяющим, даже милым, пока… Тот, кто сидел с удочкой, неожиданно поднялся на ноги и… с явной яростью выкинул ее в воду.
— С меня довольно этой ереси! — долетело до меня восклицание полное негодования, и глаза мои округлились.
Этот голос я узнала бы из тысячи, до того часто я слышала его за последние годы. Сердце мое испуганно забилось, и я поспешила покинуть насиженное место, чтобы сбежать прежде, чем меня заметят.
— Это была последняя удочка, — меланхолично заметил второй мужчина, которого я также хорошо знала. — Государь, с вашими порывами наша рыбалка утеряла всякий смысл.
— Никакого смысла в этом бессмысленном занятии нет и быть не может, — отчеканил Ивер Стренхетт — государь Камерата и человек, с которым встречаться мне вовсе не хотелось. — Дренг, ты уверял меня, что я почувствую успокоение и просветление, а кроме того испытаю радость, когда дно лодки покроется уловом, но всё, что я ощущаю, — это желание удавить тебя сию же минуту. И вдобавок к этому, на дне лодки нет ни одной даже самой неказистой рыбины!
Проклятое любопытство победило, и я так и не покинула берега, решив подслушать разговор короля с его фаворитом, впрочем, прежде спрятавшись в зарослях ивняка.
— Я говорил… — начал Дренг, но монарх оборвал его:
— Если бы мы стояли на месте, я бы и вовсе взвыл от тоски. Зачем я послушался тебя? Никогда не любил рыбалки.
— Еще бы, — фыркнул Олив. — Если бы за рыбами можно было гоняться по лесу с ружьем наперевес, вы бы обожали рыбалку…
— Вот именно, мой дорогой, — сварливо ответил король и вдруг велел: — Вон неплохое местечко, пристань туда. Я хочу покинуть проклятую лодку и, наконец, ощутить земную твердь под ногами. Меня уже тошнит от воды, рыбалки и от тебя, мерзавец.
Вот теперь я решила, что пора покинуть свое укрытие и предупредить Танияра и Нибо о близости тех, кому видеть нас было не надо… одного из нас. Герцог, как известно, уже управлял своим Ришемом, а не хрустел костями в Тибаде в руках некоего господина Таньера. И я даже осторожно попятилась, чтобы, оставаясь под укрытием кустарника, сбежать раньше, чем причалит лодка, но…
Топот приближающихся лошадей вынудил меня замереть на месте. Я даже дыхание затаила, будто это могло выдать мое присутствие. Впрочем, о себе я особо не волновалась. На мне была маска, менявшая не только облик и цвет волос, но и голос. К тому же я была беременна, и это хоть немного, но уже изменило мою фигуру и походку. В любом случае, подчеркнуть свое положение я была в силах, чтобы даже тень подозрения не коснулась моей истинной личности. Однако причина для волнения была всё та же — Нибо Ришемский. И теперь я отчаянно ругала себя, что сразу не покинула берег, как только узнала короля и его фаворита, да и вообще пошла сюда. В конце концов, я жаловалась, что не вижу мужа, но покинула его, едва мне стало скучно наблюдать за происходящим. Лучше бы уж и вправду занялась книгой Шамхара…
Тем временем мимо ивняка проехали пятеро всадников. Это были гвардейцы, что и следовало ожидать. Разумеется, монарх не мог отправиться на рыбалку только в сопровождении Олива Дренга. И пока государь изнывал от тоски в лодке, верные воины сопровождали его по берегу. Наверняка они были и на той стороне реки.
— Лучше бы мы поохотились, — донесся до меня недовольный голос Ива, когда лодка ткнулась носом в берег. Один из гвардейцев уже спешился и помог подтянуть маленькое суденышко. — Дренг, это последний день последней Малой охоты этого лета, а я вместо того, чтобы провести время с удовольствием, дошел до белого кипения.
Мне захотелось шлепнуть себя по лбу. Ну, конечно же! Королевские охотничьи угодья вклинивались в Тибад неподалеку отсюда. Скорей всего, Нибо и приглядел это местечко, будучи на одной из Малых охот. Оттого и появление монарха было не столь уж удивительным, он и без того находился неподалеку от Лербед, потому и позволил уговорить себя на рыбалку.
— У вас будут еще и осенняя, и зимняя охоты, — отмахнулся Олив, вернув мое внимание. — Порой нужны перемены.
— Те,
