гвоздику, дерево алоэ, камфору, из Индии — великолепную слоновую кость, из Аравии — ладан и финики, со дна Персидского залива — жемчуг[818].
В конце сентября 1183 г. Саладин с большой армией пересек Иордан и захватил Бейсан, направив свои отряды во все стороны, сея панику среди пилигримов. В долине около замка Ла Сефория у Сефорийских источников его ждала довольно большая армия латинян, в которую входили отряды Иерусалимского королевства, Раймунда Триполийского, госпитальеров, тамплиеров, Готье Гарнье Цезарейского, Рено Гарнье Сидонского, Рено де Шатийона и братьев Балдуина и Балиа д’Ибеленов. Чуть позднее к ним примкнули пилигримы герцога Готфрида III Брабантского (1143–1190) и Рауля де Молеона из Пуату. Саладин разбил свой лагерь у Назарета и 1 октября атаковал авангард крестоносцев, которым командовал коннетабль Амори. Но дальнейшего развития сражение не получило: умудренные опытом вожди латинян не стали поддаваться на уловки турок и ушли с поля боя. На прямую атаку султан не решился. Вместо этого Саладин отправился к Кераку, где располагался Рено де Шатийон. Однако известие о приближении войска Раймунда Триполийского заставило его снять осаду Керака. 4 декабря 1183 г. он уже был в любимом им Дамаске. Вскоре было заключено соглашение между Дамаском и Иерусалимом — последний вздох жизни Латинского королевства перед смертью[819].
Во время перемирия султан последовательно пытался подчинить себе остальных турецких правителей, главным из которых был, конечно, Кылыдж Аслан II, резидентировавший в Мосуле. Многим из правителей это не нравилось, Румсельджукид даже пригрозил Саладину, что соберет против него всех вождей Востока. Конечно же, воинственного султана не испугали эти угрозы. Он осадил город и, несмотря на перенесенную тяжелую болезнью, довел осажденный Мосул до такой степени истощения, что Кылыдж-Аслан сам попросил мира в обмен на признание верховной власти Саладина[820].
Как выяснилось, окончание войны с единоверцами было очень своевременным для Саладина, поскольку назревали более значимые события. В конце 1186 г. Рено де Шатийон (опять он!) дерзко напал на проходивший мимо Керака торговый караван, шедший из Каира в Дамаск. Помимо всего прочего, в караване находилась родная сестра Саладина. И хотя девушку не тронули, но Рено нагло сорвал с нее драгоценности и коснулся тела, что для мусульман считается неслыханным оскорблением. Когда пленные напомнили разбойнику суть заключенного соглашения о перемирии, де Шатиньон цинично ответил им: «Так помолитесь своему Мухаммеду, чтобы он пришел и освободил вас!»[821]
Узнав об этом событии, Саладин был вне себя от ярости и потребовал от короля Гвидо де Лузиньяна возместить ему ущерб. Однако Рено, которому король перенаправил это требование, заявил, что лично он не заключал перемирия с мусульманами, а потому волен действовать по своему усмотрению. Это было не только жесточайшим унижением Иерусалимской короны, но и откровенным поводом для начала новой войны. Разве можно было бы предположить, что гордый и могущественный Саладин снесет такое оскорбление?! Хуже всего то, что в преддверии неизбежных военных действий Боэмунд III Антиохийский и Раймунд III Триполийский заключили мирные соглашения с Египетским султаном, фактически оставив де Лузиньяна одного в будущей схватке с могущественным врагом. Хотя в скором времени остальные аристократы Леванта заставили графа Триполи расторгнуть постыдный для пилигрима договор, сам по себе факт подобных дипломатических маневров весьма красноречиво показывает, сколь ненадежными были отношения среди крестоносцев[822]. Далеко не все латиняне, проживавшие в Леванте, горели религиозным огнем, среди них было немало и ренегатов, в том числе и высокопоставленных, перешедших в ислам ради славы и денег или из боязни смерти. Например, знатный тамплиер Роберт Санкт-Альбанский сделался мусульманином и занимал высокую командную должность в армии Саладина[823].
Итак, требования султана (причем вполне справедливые) не были удовлетворены, и очень напрасно, поскольку Саладин не страдал плохой памятью и отсутствием понятий о чести. Всю зиму и весну он собирал войско, поставив перед собой высокую цель — захватить Святой город. В его рядах насчитывалось более 25 тысяч воинов, из которых не менее половины были всадниками. Объединенная армия пилигримов, которую тем временем созывал король Гвидо, была почти вполовину меньше. Перевес мусульман стал еще большим после того, как в мае 1187 г. в верховьях реки Крессон турки уничтожили почти полностью 2-тысячный отряд рыцарей-иоанитов (госпитальеров) вместе с магистром Рожэ де Муленом (1177–1187).
4 июля 1187 г. сарацинам удалось заманить главные силы латинян в ловушку, заставив исполнить безумную затею некоторых их вождей идти к Тиверианскому озеру через каменную пустыню. Дело в том, что буквально накануне описываемых событий турки овладели городом Тивериада, не игравшим, однако, никакой стратегической роли. Но султан верно рассчитал, что пилигримы, влекомые горячими головами, попытаются отбить его. Если бы латиняне дошли до озера, их положение действительно было бы выигрышным — долина и обилие питьевой воды играют в пустыне важную роль. Но для этого следовало несколько дней идти через весьма опасную территорию, где у крестоносцев не было бы ни воды, ни защиты от юрких турецких всадников. Вместе с Крестом Господним, который окружали епископы Акры и Лидды, крестоносцы пошли навстречу своей гибели[824].
Возле холма Рога Хиттина состоялась решающая Хиттинская битва. Сражение длилось почти 7 часов. Мусульмане, приумножая муки латинян, и так страдавших от жажды, подожгли траву, так что колонны рыцарей окутывал едкий густой дым[825]. Хотя крестоносцы демонстрировали чудеса храбрости, несколько раз отбрасывая превосходящих по численности врагов, они потерпели страшное поражение. Святой Крест, сопровождавший пилигримов в походе, достался мусульманам. Погибло около 12 тысяч крестоносцев. Король Гвидо де Лузиньян, Рено де Шатийон, магистр тамплиеров Жерар де Ридфор (1141–1189) и многие другие рыцари попали в плен. Рено де Шатийону Саладин лично отрубил голову, которую затем возили по мусульманским городам[826]. А 230 рыцарей из орденов госпитальеров и тамплиеров, не желавшие перейти в ислам, приняли мученический венец от рук суфиев. Остальные пленные были доставлены в Дамаск, где их продавали за бесценок — столь много их было[827].
Захватить оставшиеся крепости пилигримов в Святой Земле теперь было делом техники. 8 июля 1187 г. султан был уже у стен Акры, а 10 июля город был сдан без боя Жосленом III де Куртене (1134–1200), сенешалем Иерусалимского королевства и титулярным графом Эдессы. Накануне злосчастной битвы он повредил ногу, а потому не мог сесть на коня и не принял участия в сражении. Разумеется, эта трусость не забылась современниками — этого эпизода мы коснемся чуть ниже. Яффу взял штурмом сын Саладина аль-Адиль, вслед за тем подняли белый флаг Хайфа, Цезарея, Арсуф,
