вынужден на свой страх и риск отпустить несколько отрядов воинов из северо-иракских провинций домой на всю зиму. Просто счастье, что крестоносцы не прознали об этом, иначе зимнее перемирие могло сложиться иначе[845].
Поразительно, но дни мира позволили врагам чуть лучше узнать друг друга и даже прийти к неким неписаным правилам общения. Например, когда в лагерь крестоносцев прибыло около 300 проституток из Европы, некоторые сарацины незаметно от своего командования прибегали к их услугам. Турки и латиняне делились едой и напитками, обсуждали минувшие схватки. Конечно, чтобы не замечали командиры. В течение всего этого времени Саладин укрепился в мысли, что Акра является ключевым пунктом в его противостоянии с пилигримами. Он провел гигантскую подготовительную работу, дабы весной сломить врага. В лагере латинян также произошли изменения. Убедившись на деле в том, каким мужественным и опытным полководцем является король Гвидо, Конрад Монферратский принес ему оммаж[846].
В начале мая 1190 г. военные действия возобновились. Саладин вызвал войска из Месопотамии во главе со своим сыном аль-Афдалем, а к крестоносцам подошли подкрепления во главе с графом Генрихом II Шампанским (1181–1197), племянником Французского и Английского королей, в количестве 10 тысяч рыцарей и пехоты. Ситуация для сарацин осложнилась еще больше после того, как пришло известие о том, что первая волна крестоносцев — германцы во главе с императором Фридрихом I — уже продвигаются к границам султанских владений. Саладин понял, что ему скорее всего придется сражаться на два фронта. Тем временем латиняне соорудили три больших штурмовых башни, при помощи которых надеялись ворваться в город. Спас положение турок один молодой металлург из Дамаска, сумевший придумать специальный снаряд с «греческим огнем», уничтоживший башни[847].
Все лето прошло во взаимных атаках и контратаках, стоивших соперникам многих жертв. Вследствие жары трупы павших воинов разлагались, создавая пищу для паразитов, и вскоре болезни охватили оба лагеря. От былого дружелюбия не осталось и следа, и теперь нередко мусульмане выставляли трупы павших пилигримов на стены, мочились на них, оскверняли кресты и другие христианские символы[848].
Эпидемия убивала не только солдат: вскоре погибла Сибилла, королева Иерусалима, и двое ее детей, потенциальных наследников титулярного трона. Это событие моментально породило лютую вражду среди предводителей крестоносного воинства. По действовавшему в то время закону королевства, престол должен был перейти в руки второй дочери покойного короля Амори, Изабеллы (1172–1205), вышедшей замуж за Онфруа IV де Торона (1166–1197). Разумеется, женщина не преминула заявить о своих правах. Как ни странно, ее муж не стремился к этому пустому титулу — мягкий, скромный, выдержанный, он напрочь был лишен честолюбия и первым подал голос за Гвидо де Лузиньяна. Разумеется, тот и сам не возражал против того, чтобы сохранить титул за собой. Своим оппонентам де Лузиньян напомнил, что статус короля является пожизненным, а потому никто не вправе лишать его высшего сана, пока Господь не призовет его к Себе. Подвергся соблазну и герой предыдущих сражений маркграф Конрад Монферратский, ради титула соблазнивший Изабеллу и заставивший ее развестись с Онфруа де Тороном ради нового брачного союза с ним. Теперь у маркграфа было две жены: одна в Константинополе, вторая — в лагере у Акры[849].
Тем временем наконец-то до крестоносцев, осевших у осажденного города, дошли слухи о том, что два венценосных соперника отправились в путь. 24 июня 1190 г. Ричард Английский на публичной церемонии в Туре взял в руки посох и суму паломника, Филипп Французский выполнил ту же ритуальную церемонию в Сен-Дени. 2 июля того же года короли встретились в Везеле и договорились делить все доходы от похода поровну. Армии европейских государей не имели еще универсальной формы, позволявшей отличить их от других вооруженных формирований. А потому короли условились, что французы будут носить красные кресты, а англичане — белые. Наконец, 4 июля обе армии двинулись в поход[850].
Едва ли, впрочем, можно было найти более несовпадающие по характерам фигуры, чем Ричард и Филипп. Мягкий, терпеливый и чрезвычайно интеллигентный, но не лишенный коварства, Французский король был шокирован выходками Английского собрата, у которого даже вошло в привычку подшучивать над Филиппом специфическим образом. Зная, что тот не переносит ругательств и грубых шуток, Ричард с громадным удовольствием у него на виду оскорблял священников и постоянно вставлял в свою речь «соленые» словечки. В ответ, в известной степени демонстративно, Филипп Август издал закон, запрещающий брань в любом ее виде[851].
Часть английской армии отправилась на кораблях, но основные силы во главе с королем прошли через Францию и Италию и прибыли в Сицилию, чтобы, не распаляясь, совместно с французами переплыть оттуда в Сирию. Но проблема с фуражировкой заставила союзников отделиться друг от друга, и в сентябре 1190 г. Филипп Август первым приплыл в Мессину. Но когда на остров прибыли англичане, выяснилось, что наступили осенние шторма, и потому поход решили отложить на весну 1191 г., перезимовав на острове[852].
Эта затяжка оказалась роковой. Ричард Львиное Сердце не уставал демонстрировать свое «преимущество чести» по отношению к Французскому собрату, а английские солдаты постоянно затевали ссоры и драки с местными жителями. Несчастный Филипп Август едва успевал умиротворять своих солдат с англичанами. Кроме того, Ричард решил продемонстрировать права на Сицилийскую корону, ссылаясь на то, что его сестра Иоанна Плантагенет (1165–1199), урожденная Английская принцесса, была замужем за покойным королем Вильгельмом II. В настоящее время она находилась в плену у претендента на корону — Танкреда, которому был передан ультиматум: или вернуть королеву в Англию, или деньгами оплатить свое право на королевство. Сицилийский король не стал увеличивать число врагов, а выполнил оба условия. Уже через 5 дней Иоанна присоединилась к соотечественникам, а Ричард получил 1 млн монет.
Однако Английский король будто специально создавал провокации. 30 сентября его солдаты напали и взяли штурмом монастырь Спасителя в Мелиссине, выгнав оттуда монахов и устроив из него казармы для английской армии. Когда сицилийцы попытались отомстить обидчикам, 4 октября 1190 г. англичане устроили настоящий погром, начисто разорив и обобрав Мессину[853]. Хотя Ричард I предотвратил убийства жителей, «права» на грабеж города его солдатами никто не отменял. Как писал современник, Мессина была обобрана до нитки быстрее, чем священник читает мессу. Англичане без стеснения брали все, включая понравившихся им женщин и девушек. Примечательно, что Филипп Французский, увидев над Мессиной английский флаг, потребовал заменить его своим, недвусмысленно напоминая о том, что ему должна принадлежать половина добычи Ричарда Львиное Сердце
