— И твоя подготовка все бы испортила. Неужели ты этого не понимаешь? Все должно было быть абсолютно достоверно.
— Черт бы тебя побрал, мой милый, между прочим, это моя жизнь, и ты поставил ее на карту!
Макоумер снова пожал плечами:
— Ставки очень высокие, Атертон. Высочайшие, я бы сказал. Когда ты стал членом «Ангки», то дал согласие играть по ее правилам, вспомни.
Лицо Готтшалка постепенно обретало нормальный цвет, но он все еще не мог переварить полученную информацию:
— Я не желаю, чтобы впредь происходило что-то подобное, надеюсь, ты это понимаешь? Где гарантия, что ты не устроишь такой же спектакль в день моей инаугурации?
— У тебя есть такая гарантия, Атертон. Мое слово. В январе, когда ты на глазах всего мира будешь приносить присягу на верность Конституции Америки, в окрестностях Нью-Йорка уже начнет действовать отряд террористов. Их целью станет место захоронения радиоактивных отходов. К тому времени мы оба будем знать, какое именно. Они пошлют правительству ультиматум и свои требования, угрожая расконсервировать хранилище, и вот тогда ты начнешь действовать. Ты бросишь против них мобильную группу по борьбе с терроризмом. Преступники будут уничтожены, и ты получишь полную свободу действий. Мы двинемся против наших врагов... Вначале никто и не поймет, что Америка начала наступление на всех фронтах: ни ты, ни я не хотим мирового ядерного пожара, — он засмеялся. — В конце концов, мы же не безумцы. Но блокировать влияние России на страны третьего мира, сместить геополитическое равновесие в сторону максимальной безопасности Америки — это мы обязаны сделать...
— Это не гарантия. Дел, это всего лишь твои благие намерения. Мне нужно нечто большее, — помолчав, негромко сказал Готтшалк.
Голова по-прежнему гудела, снова начались боли в груди. Сердце, его сердце! При мысли о том, что пуля наемного убийцы могла бы пробить бронежилет, его едва не стошнило. Мгновенная остановка сердца. Помертвевшее лицо, как у Джона Холмгрена. Смерть. Готтшалк словно видел себя со стороны.
В глубине души он догадался, что Макоумер каким-то образом причастен к внезапной смерти губернатора. Обычно он гнал эту мысль подальше, не позволял ей выбираться из тайника подсознания. Что бы там Макоумер не затевал, ему было плевать на его планы. Осведомленность в его делах связана с риском для жизни, это как вирус, поразивший организм — он растет и размножается, пока не сожрет человека. Готтшалк не желал пачкаться во всей этой грязи. Мне нужен пост президента Америки, вот и все, думал он.
— Я требую гарантий, — кулаки его непроизвольно сжались. Тоже мне счастье стать президентом, подумал Готтшалк, если в любой момент тебя могут подстрелить, как куропатку!
— Атертон, — мягко проговорил Макоумер, — позволь мне напомнить, что ты не вправе что-либо требовать.
— Да? — глаза его сверкнули. — Интересно, что бы ты делал без меня?
— Ты же не откажешься от своего единственного шанса стать президентом, я слишком хорошо тебя знаю, Атертон. Власть, вот к чему ты всегда стремился.
— Черт побери! — воскликнул Готтшалк. — Я требую пересмотра нашего соглашения!
Макоумер резко наклонился к нему и схватил за лацканы больничного халата:
— Я устрою тебе пересмотр соглашения, сукин сын! Его условия будут такими же, какие я предложил твоей бывшей любовнице, мисс Кристиан.
— Кэтлин? — слабым голосом произнес Готтшалк и изумленно поглядел на Макоумера. — Что ты знаешь о Кэтлин, ее нашли?
— Нет. И никогда не найдут. Она на дне Гудзона.
— Мертва? — прошептал Готтшалк. — Она мертва? Что?.. — на лице его появилось выражение смертельного страха.
— Именно. Morte[26]. Получила по заслугам, которые в ее случае были не столь уж и впечатляющими, в отличие от твоих, Атертон. Ты был полным идиотом, позволив ей подслушать разговор с Эллиотом.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь?
— Она узнала дату, болван. Она узнала про тридцать первое августа. Она приехала в Нью-Йорк, чтобы проникнуть в «Ангку». Лично я считаю, что она намеревалась использовать полученную информацию для того, чтобы контролировать тебя и, следовательно, влиять на твои действия. Она заставила бы тебя бросить Роберту и заняла бы ее место. К счастью для всех нас, я разгадал ее план.
— Ты! — задохнулся от гнева Готтшалк. — Боже, ты убил ее!
Макоумер наклонился и прошептал ему на ухо:
— Она добилась пересмотра соглашения, можно внести изменения и в договор с тобой, Атертон. На тех же условиях. В любой момент, как только пожелаешь.
Атертон Готтшалк дрожал от ярости и страха. Он молчал, в отчаянии глядя на белоснежную стену палаты.
* * *
До возвращения в участок Туэйт решил не торопить события, собрать спецгруппу можно и позже, спешка ни к чему. Войдя в кабинет, он увидел у своего стола Айвори Уайта. В руках у него была светло-зеленая папка, в которых обычно хранятся дела по убийствам.
— Что там у тебя?
— С возвращением, — ухмыльнулся Уайт. — Мы все...
— Да, да, знаю, благодарю, сейчас упаду на колени и заплачу, — перебил его Туэйт, уже успевший наслушаться добродушных колкостей коллег в вестибюле участка. — Прибереги цветы и поздравления для кого-нибудь другого.
— Слушаюсссь! Ссэрр! — Сделал серьезное лицо Уайт. — Без вас здесь творилось черт знает что. Подстрелили кандидата в президенты от республиканской партии, а Борак и Эндерс что-то уж слишком быстро нашли убийцу.
Легки на помине, подумал Туэйт, увидев выходящих из лифта Борака и Эндерса. Сейчас они направлялись в их сторону.
— Я уже все знаю, — буркнул Туэйт.
«Тайм» напечатал гневную передовицу, где заклеймил неэффективность службы государственной безопасности, обязанной бороться с международным терроризмом, особенно если террористы наглеют и начинают действовать на территории Америки. Следом выступила «Вашингтон пост» особо акцентируя внимание читателей на том факте, что покушавшийся использовал советский автомат АК-47. И «Тайм», и «Ньюсуик» посвятили покушению несколько разворотов, рассказав заодно о мировой — «пандемической», как они ее называли, — реакции на акт международного терроризма. А прошлым вечером телепрограмма «60 минут» посвятила всю передачу, что совершенно нехарактерно для канала новостей, проблеме международного терроризма, завершив показ кадрами, снятыми у собора Святого Патрика.
В действительности же через восемь часов после покушения Атертон Готтшалк стал национальным героем Америки, его имя было у всех на устах — казалось, он навеки завоевал любовь американцев. Последний опрос общественного мнения, проведенный нью-йоркским отделением Си-би-эс, показал, что политический рейтинг Готтшалка взлетел на недосягаемую высоту: более 76 процентов американцев разделяли его позицию, а данные службы Гэллапа свидетельствовали о том, что цифра эта неуклонно растет.
— Ну надо же, — улыбнулся Борак, — ты пропустил самое интересное.
— Как дела, Дуг? — поинтересовался Эндерс.
— О'кей, — с беззаботным выражением лица соврал Туэйт.
— Надо же, — не обращая ни на кого внимания, продолжал Борак, — этот, мать его, Готтшалк стал прямо Христом-Спасителем. А, хотя, что в этом удивительного? Гаденыш оказался абсолютно прав. Произошло именно то, о чем он предупреждал. И вот что я вам скажу: этот парень будет куда лучше управлять страной, чем тот говнюк, который сидит в Овальном кабинете сейчас.
— Если я не ошибаюсь, — заметил Эндерс, — ты голосовал за Лоуренса.
— Ну и что? — В голосе Борака появились агрессивные нотки. — Тогда он вызывал у меня симпатию, — он поднял указательный палец вверх. — Вся штука заключается в том, что этот сукин сын, похоже, знал, что на него готовится покушение и был готов к нему, — он покачал головой.
— Одна из самых авторитетных служб опроса общественного мнения.
Туэйт насторожился. Он понимал, что Борак не случайно сменил тему: сейчас он явно намеревался обсудить телефонный звонок, благодаря которому они мгновенно вышли на убийцу.
— Ты, конечно же, не записал разговор на магнитофон? — спросил Туэйт.
Борак отрицательно покачал головой:
— Очень странный звонок, мать его.
— Значит не записал, — резюмировал Туэйт. — А, между тем, все, что для этого требовалось, элементарное выполнение служебной инструкции.
Борак отвлекся от размышлений, глаза его сверкнули:
— А ну, повтори, что ты сказал?
— Я сказал, что тебе следовало записать разговор на пленку. Борак криво усмехнулся:
— Тоже мне, умник выискался! Я что, псих, по-твоему? Откуда, мать твою, я мог знать, что это окажется такой важный звонок?
— Он прошел по каналу 911, ведь так? — невозмутимо заметил Туэйт. — А все звонки по этому каналу подлежат записи. Или ты забыл инструкцию?
Борак угрожающе двинулся на Туэйта, но между ними встал Эндерс.
