— Кто? — резко спросила Барбаросса, — Кто он?
— Сторожевой голем, с которым ты свела знакомство на Репейниковой улице. Знаешь, сторожевые големы глупы, как консервные банки, но их упорству могут позавидовать многие демоны. Наверняка тот увалень до сих пор ковыляет по городу в поисках тебя.
Плевать, подумала Барбаросса, плевать на него. В ее жизни и без того образовалось достаточно проблем, чтобы ее заботил снедаемый местью ржавый калека.
— Ссать я хотела на него, — резко бросила она, — На него, на городской магистрат и на господина бургомистра в том числе.
Бригелла хихикнула.
— Узнаю Красотку, — кивнула она, — Даже под шкурой «Сучьей Баталии» ты остаешься самой собой. Центнер презрения, пфунд никчемной отваги — и ни на гран здравого смысла. Знаешь, Панди потому и отказалась от тебя. Вовсе не из-за твоей связи с Котейшеством и твоей присяги Вере Вариоле. Она вовремя поняла, что держать в ученицах вспыльчивую суку, не видящую ничего за пределами той точки, которую может достать кулаком, то же самое, что жонглировать бомбой с подожженным фитилем. Рано или поздно ты погубила бы вас обеих. Она была мудра, наша Панди.
Да, подумала Барбаросса, ощущая как мысли делаются податливыми и влажно хлюпающими, точно кверфуртский торфяник под ногой. Пандемия была мудрой разбойницей, именно потому в ее честь сложили столько миннезангов. Она укрывала эту мудрость за показной лихостью, но это была лишь работа на публику, отвлекающая внимание от ее истинного характера, как ярко расшитый плащ отвлекает внимание от прячущегося под ним стилета.
Однако даже эта мудрость не спасла ее, в конце концов Панди вынуждена была сбежать из Броккенбурга, наплевав на все, в том числе на свою репутацию и…
Бригелла некоторое время молча смотрела на нее, будто бы чего-то ожидая, потом сокрушенно покачала головой.
— Во имя всех адских дверей, Красотка, иногда мне кажется, что твоя собственная черепушка — что-то вроде этого заброшенного дома, туда никогда не наведываются мысли. Я уже сказала тебе достаточно, чтобы ты смогла сообразить. Любая другая ведьма на твоем месте уже прикинула бы хер к носу и все поняла без подсказок. Но ты…
Я и поняла, подумала Барбаросса. Просто не хотела признаваться, не хотела думать, что…
— Это ты была новой ученицей Панди.
Бригелла кивнула — с явственным одобрением. Точно преподаватель из университета, выжавший наконец из скудоумной школярки ответ на поставленный вопрос об алхимических реакциях.
— Ну вот, не так уж ты и безнадежна. Сообразила наконец. Впрочем, я бы не стала употреблять слово «ученица», — Бригелла мягко улыбнулась, — Скорее, напарница. Компаньонка. Наше с Панди сотрудничество было устроено немного другим образом, чем ваше. Впрочем, сути это не меняет. Да, мы работали вместе — уже после того, как она отказалась от твоих услуг. И работали чертовски неплохо, у меня была возможность хорошенько отшлифовать свои миннезанги. Мы обчистили немало домов в Броккенбурге. Пока не наткнулись на тот чертов домик на Репейниковой улице…
Они сидели друг напротив друга, разделенные горящей лампой и двумя шритами[13] пустого пространства. И чем-то еще, подумала Барбаросса. Воздух между ними потяжелел, будто был пронизан адскими энергиями, сделался плотным и густым, как ядовитый воздух в предгорьях. В нем не было чар — она могла бы поклясться в этом — но было что-то другое, недоброе и опасное.
Слишком спокойно держится, подумала Барбаросса. Последние две минуты, делая вид, что слушает болтовню Бри, она изучала обстановку, пытаясь понять, не скрыты ли здесь ловушки, нарочно расставленные «шутовкой» на случай их задушевной беседы. Адский сигил под слоем пыли, спрятанный под тряпьем клинок… Ни хера не было. Может, в своих пышных плундрах Бригелла прячет пистолет? Крохотный терцероль[14], загодя заряженный и взведенный? Отлитая из серебра пуля весом в какой-нибудь лот[15] легко могла бы вышибить душу из тела, но Бригелла должна быть чертовски уверена в себе, если думает, что успеет достать его и выстрелить прежде чем «Скромница» или «Кокетка» врежутся ей в грызло. Два шрита расстояния, разделявшие их, оставляли ей весьма мало времени для маневра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Сильно болит? — участливо спросила Бригелла.
— Что?
— Ты истратила больше часа из отведенного тебе срока, значит, он уже должен был дважды предупредить тебя. Цинтанаккар. Он точен, как часы на здании городского магистрата. Что это? Ожог? Язва? На каком языке он общается с тобой? Досадно, — серые глаза Бригеллы, кажущиеся в свете коптящей лампы палевыми, мигнули, — Досадно, что я не увижу этого. По какой-то причине он укрывает увечья от посторонних глаз. Как многие гениальные скульпторы и творцы, предпочитает трудится в тишине и безвестности, ваяя очередной свой шедевр.
Цинтанаккар. Это слово было ей незнакомо, но стоило Бригелле его произнести, как Барбаросса ощутила накатившую изнутри дурноту. Это было похоже на… На миг она ощутила себя вельзером, существом со стиснутой стальными обручами головой, мыслящим не сполохами-мыслями, а образами, сплетающимися из ничего и стремительно тающими.
Шершень, ползающий в складках тяжелого бархата.
Умирающий младенец, скорчившийся в колыбели.
Хруст лопающихся костей.
— Что такое Цинтанаккар? — резко спросила Барбаросса, поддавшись вперед. Произнесенное ее губами слово оставило на языке привкус несвежего мяса, — Отвечай, иначе, клянусь, изувечу тебя так, что не признают даже в Геенне Огненной!
Бригелла улыбнулась, нимало не напуганная угрозой. Она и сидела как прежде, в спокойной позе, рассеянно поигрывая своей трубочкой, будто и не замечала грозящей ей опасности.
— Ах, Красотка… Какая же ты нетерпеливая! Я же как раз рассказывала о том, как мы с Панди наткнулись на его обиталище. Что же мне, оборвать историю на самом интересном месте?
— Рассказывай! — приказала ей Барбаросса, — И поживее, чтоб тебя!
[1] (нем.) Остерландский диалект, распространенный в Саксонии.
[2] Доппельзольднеры (нем. Doppelsöldner) — солдаты, сражающиеся в первой шеренге и получающие двойную плату.
[3] Двойная кираса — кираса с плакартом поверх нагрудника, служащим для защиты нижней части торса.
[4] Бургиньот (бургонет, бургундский шлем) — распространенный до XVII-го века европейский шлем, скругленный и снабженный защитным козырьком.
[5] (нем.) Дословно — «Черный граф».
[6] «Берлины» — распространенное в XVII-м веке название для каретных «стоячих ресссор» — по месту мануфактур, их производящих.
[7] Здесь: около 75 км.
[8] «Кожаные» пушки (легкие полевые орудия) получили распространение в шведской армии начиная с 1627-го года, их изобретателем считается немецкий полковник Мельхиор фон Вурмбрандт.
[9] Морген — дословно «утро» — старогерманская мера площади, обозначала участок, который можно в одиночку распахать за первую половину дня, обыкновенно от 0,25 до 1,22 га.
[10] Здесь: примерно 10,2 т.
[11] Стефан Цвейг (1881–1942) — австрийский драматург и писатель.
[12] Бочче — античная игра с мячом, распространенная на территории Священной Римской империи.
[13] Здесь: примерно 1,6 м.
[14] Терцероль (от ит. Terzuolo — ястреб) — миниатюрный дульнозарядный пистолет с кремневым или капсюльным замком, распространенный в XVII–XIX веках.
[15] Лот — старогерманская мера веса, равная 1/32 пфунда, 14,6 гр.
Глава 13
— Не беспокойся, — Бригелла вновь лукаво улыбнулась, — В твоем распоряжении еще порядком времени. Шесть часов, не так ли? Вполне достаточно времени, уверяю тебя, чтобы выслушать эту историю. К слову, ты и сама уже являешься ее частью, хоть и не подозреваешь об этом. Но я позабочусь о том, что если об этом когда-нибудь будет сложен миннезанг, в нем прозвучит и твое имя… Дом на Репейниковой улице. Я первая обнаружила его. Сперва следила несколько дней — с почтительного расстояния, разумеется. Сама знаешь — мазала тайком сажей порог, оставляла в дверном створе травинку, чтобы определить, как часто хозяин выбирается наружу… Потом навела справки. Заглянула в окна, обследовала улицу. Хороший домишко, он мне сразу понравился. Запущенный, но не развалюха, внутри еще теплилась жизнь, пусть и жалкая, едва копошащаяся, запертая в теле дряхлого старика, целыми днями не вылезающего из кровати. Мы с Панди любили такие дома. Ни стражи, ни охранных чар, ни бдительных хозяев — наилучшие дома для работы! Полчаса труда — и сотня-полторы гульденов добычи. Отставные вояки любят сохранять на память всякую рухлядь — табакерки, шпоры, инкрустированные самоцветами сабли… «Камарилья Проклятых» научила меня не только ловко сплетать вирши, но и кропотливо собирать информацию, как бы та ни была рассеяна в воздухе. У меня есть пара знакомцев из магистратских клерков да и еще кое-какие знакомства, я быстро узнала, что господин фон Лееб — старик и домосед, кроме того, согласно магистратским записям, ему полагалась из казны недурная пенсия — пятнадцать гульденов в месяц. Игра стоила свеч! Я поведала обо всем Панди, и она тоже загорелась этой мыслью. Дело обещало быть верным. В следующий раз она наведалась к дому старикашки уже сама, под покровом ночи. Покопалась в замке, в считанные минуты раскусив стерегущего дом демона и выведав его имя. Черт, ловко же у нее это получалось! У нашей Панди была чертова уйма талантов, некоторыми из которых она щедро делилась с нами, ее компаньонками, другие же предпочитала хранить при себе…
