18 Апреля 1935 г.
Цаган Куре
Публикуется впервые
Терпение
В "Добротолюбии" приводится такой пример терпения: "Такого терпения я хочу представить вам два, по крайней мере, примера, из коих один показала одна благочестивая женщина, которая, желая усовершенствоваться в добродетели терпения, не только не бегала искушения, но еще искала, чтобы ее огорчали, и сколь ни часто была оскорбляема, не падала от искушения.
Женщина эта была в Александрии, происходила от знатного рода и в доме, оставленном ей родителями, благочестно работала Богу. Однажды, пришедши к блаженной памяти архиепископу Афанасию, просила дать ей на содержание и упокояние какую-либо вдову из презираемых на церковном иждивении. Дай мне, говорила она, одну из сестер, которую бы я успокоила.
Первосвятитель, похвалив такое доброе намерение женщины и ее усердие к делу милосердия, приказал выбрать из всех такую вдовицу, которая бы превосходила бы всех честностью нравов, степенностью и обходительностью, чтобы желание являть такую щедрость не было подавлено худостию имевшей пользоваться ею и чтобы имевшая являть ее, быв оскорблена злонравием сей последней, не потерпела вреда в вере.
Итак, приняв такую избранницу, она привела ее в дом и стала ей услуживать во всем, но, видя ее скромность и тихость и получая от нее каждую' минуту почет в благодарность за дело своего человеколюбия, она через несколько дней опять пришла к помянутому Первосвятителю и сказала: "Я просила, чтобы ты приказал дать мне такую, которую бы я упокоивала и которой служила бы с полным послушанием".
Он сначала не понял, чего ради такая речь и чего желает эта женщина, и, подумав, что ее прошение по беспечности смотрителя за вдовицами было пренебрежено, не без душевного смущения спросил о причинах такого промедления. Ему сказали, что к ней отправлена честнейшая паче всех вдовица. Тогда он, догадавшись, чего искала та мудрая жена, велел дать ей вдовицу, непотребнейшую из всех, которая всех превосходила бы гневливостью, сварливостью, буйством, болтливостью и суетностью.
Когда нашли и дали ей такую, она, взявши ее в свой дом, с таким же или еще с большим усердием стала служить и этой, как служила первой. В благодарность же за такие услуги получала от нее только то, что та оскорбляла ее недостойною бранью, злословием, поношением и, укоряя ее с язвительным ругательством, роптала, что она выпросила ее у архиепископа не на успокоение, а на мучение и перевела более от жизни покойной к тяжелой, чем "от" тяжелой к покойной. Такие оскорбления предерзкая эта женщина простирала иногда до того, что не удерживала даже и рук, а та — госпожа — усугубляла за это смиренные ей услужения, научаясь побеждать ее разъярения не сопротивлением, но более смиренным себя ей подчинением и укрощать ее неистовство человеколюбивою кротостью.
Такими опытами, утвердившись вполне в терпении и достигши совершенства всей желаемой добродетели, она отправилась к помянутому Святителю поблагодарить его и за мудрый его выбор, и за собственное благодетельное обучение, за то, что он, наконец, совершенно согласно ее желанию назначил ей такую достойнейшую учительницу, непрестанными оскорблениями которой укрепляясь каждодневно в терпении, она достигла самого верха сей добродетели. "Наконец, ты дал мне, Владыко, для успокоений такую, какую именно я желала иметь. А та, первая, своим почтительным ко мне отношением скорее меня успокаивала и утешала, чем я ее".
Этого достаточно сказать о женском поле, чтобы воспоминанием о таком деле не только назидать, но и пристыжать себя; так как мы, если не запрячемся в келии, то терпения сохранить не можем".
Итак, во все века прилагаем этот пример практического познавания терпения. В последних строках заключается и другая постоянная истина. Часто можно замечать, что истинное терпение обнаруживается в скромном обиходе, а не в среде людей, принявших на себе руководительство в разных сферах.
Действительно, в программу так называемых государственных экзаменов следовало бы ввести испытания терпения.
Справедливо мы восхищаемся каждым актом самообладания, проявленным вождями и руководителями. Иногда люди пытаются отнести это несломимое самообладание лишь за счет мужества того лица. Но для такого рода выявлений прежде всего потребуется и терпение, воспитанное в себе в разнообразных к тому упражнениях. Безразлично, будут ли эти испытания сознательно себе назначенными или же они будут восприняты бессознательно из глубин жизни, важно то, что какие бы они ни были, они дадут крепость духу. Они же воспитают и то победное мужество, которое не остановится ни перед одним препятствием.
Говорилось, что в стратегии одинаково изучалась наука как стремительного наступления, так и осадного дела. Это последнее, конечно, требовало особого напряжения терпения. Постоянно указывается, что при длительных осадах войско, как бы от бездействия, легко разлагается, впадает в излишества и делается небоеспособным.
То же самое можно замечать и на всяких прочих действиях, требующих долгого времени. Конечно, для вождя осада не будет бездействием, наоборот, каждая фаза ее будет мудрым достижением. Но для воинов, не посвященных во все предпринятые задачи, может казаться такое стояние лишь тратою времени. В основе будет лежать опять-таки знание или незнание.
Каждое испытание терпения есть действительно один из самых важных опытов. Неиспытанному в терпении разве может быть поручено достижение, которое бы требовало размышления и решения основательного?
Кроме того, каждая нетерпеливость часто будет соприкасаться и с несправедливостью. Вспышка нетерпеливости будет связана с некоторою мерою раздражения, а всякое раздражение уже есть основа несправедливости. В конце концов, каждый раздраженный человек — он уже пришел в это стыдное состояние из-за где-то проявленной нетерпеливости. Из-за нетерпеливости произносится столько стыдных осуждений там, где, может быть, нужно лишь благодарить за бережливость.
Терпеливость не нужно смешивать с медлительностью. Ведь медлительность не считается со следствиями, ею порожденными. Она может погубить целое предприятие своею неподвижностью. Но терпение не есть неподвижность, наоборот, терпеливость будет означать ряд самых разнообразных и разумных действий.
В терпении человек не омертвляется, но постоянно напряжен в нахождении лучших путей, чтобы победить чье-то неразумие или неистовство. Нетерпеливый человек будет и неистовым. А ведь неистов тот, кто не понимает смысла равновесия. В скачках неистовых человек не только впадает в безобразие, но он может стать вредителем, ибо одна степень неистовства непременно породит и следующую конвульсию. Человек может довести себя до пены на губах, до судорог и конвульсий, до позорнейших проклятий. И все это оттого, что когда-то он промедлил опытом терпения. Можно вспомнить, что опытные водители считали знание осадного дела не менее важным, нежели прямое наступление. Они говорили: "Не тот воин, кто умеет лишь рубиться, но тот, кто во всех положениях сохранит ясность и твердость духа и находчиво, терпеливо достигнет следствия через все препятствующие твердыни".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
