Алина молча протянула халат и почувствовала, что все, с нее хватит. Без пол-литра не разберешься, пришла девушка к выводу, и не переодеваясь, вышла за дверь.
«Ну как же я ему это скажу? Он ведь сюда прилетел через океан, но ведь я не виновата, я же его не звала! Но у меня смелости не хватит. Ну как же в тридцать лет можно быть таким глупым? Или влюбленным? Да е-мое, что же он любит?! Во что они все влюбляются? Ведь ни один из них меня не знает, да и кто вообще знает? А вообще нужно ли оно, это знание для любви? Если нет, то, что же тогда мы любим? Даже мой собственный муж не знал меня на самом-то деле, а ведь мы почти три года вместе прожили… Господи, а я-то его разве знала? Если б знала, догадалась ведь, наверное, не отпускать его так, а если б знала, что он способен так со мной поступить, осталась бы я с ним? Какая может быть любовь без доверия?»
Девушка, как во сне, открыла дверь и зашла внутрь. Она прошла к бару, уселась на стул у самой стойки и даже не расслышала вопроса, который ей задали.
— Алина, с тобой все в порядке?
Она еще секунду смотрела в пирамиду бутылок на этажерке позади бармена и только после этого скосила глаза:
— А? Что?
— Назови мне какой-нибудь пирог.
— Чиз-кейк. — ни на секунду не заботясь о смысле вопроса, ответила девушка и, наконец, повернула-таки голову.
Рядом за стойкой сидели барабанщик и тромбонист. Она машинально оглянулась и поняла, что в баре почти никого кроме них не было. Музыка играла какая-то на ее взгляд весьма странная, что-то типа транса, в углу сидели завсегдатаи филиппинцы, бармен вопросительно смотрел на нее.
— Виски и кока лайт. — сказала девушка, а про себя подумала. — «Его тоже зовут Марк, с ним переспала Оливия. Интересно, других имен на корабле не нашлось? Неужели я, и правда, никогда не любила Дамиана по-настоящему по одной единственной причине, что я и знать-то его не знала, равно как и он меня?»
— Вот, что мы забыли! — хлопнул себя по лбу Джош, кидая свою карточку на мокрый стол. — На меня запиши, Марк. Мы перебрали все названия разных десертов, а чиз-кейк забыли. Слушай, у тебя такое странное выражения лица…
— Как мешком пыльным по голове огрели? — продолжила его мысль она. — Привет Бен.
Немногословный тромбонист поднял в воздух бутылку с пивом, как бы замещая этим приветствие. Барабанщик в свою очередь поморщился от прямолинейности переходящей в грубость, так не звучавшей в устах молодой и красивой девушки, которая сидела от него по правую руку, но все же подтвердил:
— Что-то вроде этого.
— Ну, так и есть.
— А я сегодня ходил играть. — укоризненно начал он, — А ты не пришла.
— А я работала. — в тон ему ответила девушка, начиная злиться. И тут ей не было покоя. — У нас инвентаризация, знаешь ли, и я вообще на ногах не стою.
— Да нет, я понимаю. Я просто ходил один кидать.
Алина вдруг опомнилась, он ведь ни в чем перед ней не провинился.
— Извини, пожалуйста. У меня просто голова кругом. Правда, ходил? — улыбнулась она недоверчиво.
— Да. — он, явно, был доволен собой.
У девушки вдруг потеплело на душе, все же что-то хорошее у нее, кажется, получалось.
— Я тобой горжусь. Скоро будешь играть лучше меня! — девушка подмигнула Бену. — Хотя вряд ли, конечно. — добавила она, посмеиваясь, предвидя его следующую фразу.
— Что?! — завопил он, вскочив со стула. — Вот увидишь! Я тебе докажу, что я могу. Однажды приедешь ко мне в Лос-Анджелес, а к тому времени я буду играть не хуже Коби Браянта, и мы с тобой сразимся!
Алина расхохоталась, ее ожидания подтвердились на сто процентов.
— А ты мечтатель.
— А вот посмотришь, — он вдруг заглянул ей в лицо и кивнул. — однажды ты просто не сможешь сказать нет.
Снова что-то такое промелькнуло в его глазах, что Алину тряхнуло как зарядом электричества. Каждый раз под его взглядом она чувствовала, что этот пухлый барабанщик будто видит ее изнутри, читает самое сокровенное и знает то, что ей не подвластно. Она изучающее посмотрела на него, но тут же отвела глаза в сторону, предпочтя снова спрятаться за стеной колкости и напускного безразличия:
— А ты опять пьян.
Он грустно улыбнулся.
— Не пьян, а пью. И что? — в бутылке, которую он держал в руках, почти ничего не оставалось, а на столике стояло уже несколько пустых.
— Могу я спросить, зачем?
— Потому что я несчастлив здесь. Вот зачем. — ни малейшей грубости не прозвучало в его голосе, скорее, только отрешенная усталость. — а вот ты, скажем, счастлива?
Алина отхлебнула виски и задумалась. Море, солнце, опендек, звезды, новые люди, язык, и даже работа. Слишком много мужчин, этот факт ее смущал, но пока еще забавлял. Да, она была счастлива, причем счастлива так, как может никогда не была счастлива с мужем, которого, как ей казалось, она любила всем сердцем.
— Да. Очень!
— Серьезно? — удивился Джош. — Нас погано кормят, вы работаете, как черти, каюты маленькие. Еще и осень уже почти. И ты счастлива?
— Глупости какие. Ни один из перечисленных тобой моментов не может сделать меня несчастной. По-моему это глупо расстраиваться из-за еды. Кормят и ладно. Ты посмотри вокруг. — Джош невольно оглянулся, и девушка смутилась. — Да, нет. Я не имею в виду бар. Я в общем. Ты представляешь мы на корабле. На огромном белом корабле, плывущем посредине Средиземного моря, ты выходишь на палубу и чувствуешь соленый ветер, брызги, видишь звезды и туманы… Да ради одного этого стоит тут находиться! А шторм! Ты когда-нибудь выходил в шторм на палубу?! Это же вообще неописуемо, видеть взбесившуюся стихию, быть в самом центре событий, чувствовать дрожь судна, прижимаясь к стене, когда ветром тебя готово снести в воду и почти невозможно дышать, прячась от волн, но стоять и замирать от восторга… Это ли не счастье? Ты думал о том, сколько людей лишены этого в жизни? И как счастлив ты, имея возможность жить жизнью океана?
Джош, затаив дыханье, слушал ее и описанные девушкой картины проносились у него перед глазами, а девушка между тем продолжала:
— А люди. Джош. Тут встречаются такие люди, которых ты никогда бы не встретил на берегу, артисты, певцы, музыканты, писатели, фотографы… Я столько интересных личностей за всю свою жизнь не встречала.
— Это уж точно. — одними губами произнес барабанщик, откровенно любуясь девушкой, которую задел за живое его вопрос. С сияющими глазами она доказывала ему то, что он знал и чувствовал сердцем, но в тоже время этих причин сейчас ему почему-то было не достаточно.
— А баскетбол? Где еще можно играть посреди моря в баскетбол? А порта? А новые страны? Ты вот сам откуда?
