Старец, хотя и не рассказал брату о видении до самой его смерти, чтобы не пресечь его рвения, но всегда повторял:
— Усердно трудись, брат, ибо твои грехи, — как начертанные раскаленным железом.
23. Некий весьма усердный брат, когда творил правило вместе со своим родным братом, его настолько одолевали слезы, что он не в силах был произнести стих псалма. Однажды брат попросил его сказать, о чем он задумывается во время правила, так горестно плача. Тот ответил:
— Прости меня, брат, я всегда во время правила вижу Судию и себя как подсудимого, которого Он спрашивает: «Почему ты грешил?» А я не знаю, что ответить в свое оправдание, смыкаются мои уста, и я забываю стих псалма. Прости, что я огорчил тебя. Если тебе будет так удобнее, пусть каждый из нас творит правило отдельно».
Брат сказал:
— Нет, отче, я совсем не огорчаюсь, но когда смотрю на тебя, думаю, как я ничтожен.
И Бог, узрев его смирение, даровал спасительную скорбь его брата и ему. Постараемся и мы внимать тем из нас, кто плачет, чтобы приобрести такой же дар, что и у того брата.
24. Сказал старец: «Всякий грех, какой ни сотворит человек, бывает вне тела. А совершающий блуд погрешает против собственного тела, ибо из тела исходит осквернение. Так и всякое делание, которое совершает человек, находится вне тела. А тот, кто плачет, очищает собственную душу и тело. Плач, спускаясь свыше, омывает и освящает все тело.
25. Он же сказал: «Разговоры о вере и чтение догматических сочинений иссушает умиление человека и истребляет его. А жития и слова святых просвещают душу, исполняя ее духовных слез».
26. Сказал старец: «Человек, сидящий в своей келье и внимательно читающий псалмы подобен человеку, стоящему снаружи дворца и ждущему царя. А тот, кто молит Бога со слезами, подобен тому, кто, обняв ноги Царя, просит милости у Него, как та блудница (Мк.14,13), и скоро смоет слезами все свои прегрешения.
27. Сказал старец: «Если какой — нибудь человек по природе подвижник, Бог требует от него не иметь пристрастия ни к какой телесной вещи, даже к малому кусочку ткани. Ведь это может сбить его помысел и отвлечь от слушания Иисуса и от плача».
28. Один старец взял своего ученика в город на дело. Там они прожили неделю и видели, как с раннего утра мужчины и женщины ходили на могилы и оплакивали своих умерших до третьего часа. Старец сказал своему ученику:
— Видишь, брат, ради чего они встают? Поверь мне, что, если и мы не будем так поступать, то нас ждет гибель.
Вернувшись в келью, они выкопали себе могилы на некотором расстоянии друг от друга. Каждый день они садились с утра и оплакивали свои души, как оплакивают умерших. И если в утренние часы ученик засыпал на службе, старец окликал его: «Брат, вставай. Горожане уже на могилах занимаются делом».
Однажды брат сказал старцу:
— Авва, ожесточилась моя душа — я больше не могу плакать.
— Разве ты не знаешь, — сказал в ответ старец, — скорбь — как зажженный светильник: если не укроешь его от ветра, он быстро погаснет. Так скорбь гасит обилие яств, ей мешает длительный сон, убивает осуждение и многословие. Проще говоря, всякое плотское наслаждение разрушает скорбь. Итак, кто любит Бога, тот часть всякого своего дела должен посвятить Христу.
— Что это значит, отче? — спросил брат.
Старец переспросил:
— Хочешь знать, как посвящать Христу часть своего дела? Тогда слушай. Когда на стол подадут хлеб из чистой муки, оставь его для другого и ешь хлеб с примесями ради Христа. И если окажется хорошее вино, примешай к нему немного уксуса и пей ради Христа, пившего уксус. И не насыщайся, но вкушай только часть еды, сказав: «А это для Христа». И если будет у тебя мягкая подушка, отложи ее в сторону и положи под голову камень — ради Христа.
Если ты спишь на холоде, терпи и говори: «Другие вообще не спят». Если тебя оскорбляют, молчи ради Христа и говори, что и Его оскорбляли ради нас. Если ты что — то варишь себе, вкуси немного и скажи, что другие достойные люди не видят и хлеба, а я совершенно недостоин и должен есть прах и пепел, а ем вареное. Проще говоря, к каждому своему делу подмешивай немного скорби и живи со смирением, вспоминая, как жили святые, чтобы, когда придет час смерти, мы пребывали в скорби и стеснении, и тем самым обрели успокоение (Лк 16, 25).
Потом старец добавил: «Если ты вышел из своей кельи, направился в путь, но заметил, что твой плач хоть немного ослаб или от слишком хорошей пищи, или по другой какой — то причине, возвращайся скорее и бери на себя прежний подвиг, чтобы плач в тебе возобновился, и ты его уже не утрачивал».
30. Он же сказал: «Если хочешь стяжать скорбь, постарайся, чтобы все твое имущество и вообще все твои вещи были нищенскими, как у наших братьев, сидящих на площади и просящих милостыню».
31. Он же сказал: «Если в тебе нет умиления, знай, что страдаешь тщеславием или сластолюбием. Они и не позволяют душе прийти в умиление».
32. Он же сказал: «Если Бог даровал тебе плач, не думай, что ты совершил что — то великое: не позволяй, чтобы помыслы тщеславия завелись в твоем сердце. Иначе Бог отнимет у тебя слезы, и сердце твое останется жестоким и нераскаянным».
33. Он же сказал: «Если в том месте, где ты живешь, есть могилы, ходи туда постоянно и размышляй о покоящихся там, особенно во времена плотского борения; и когда узнаешь, что какой — нибудь брат отходит ко Господу, иди и оставайся там, чтобы видеть, как душа отделяется от тела. От этого ты обретешь умиление».
34. Он же сказал: «Когда сатана увидит, что Бог милует тебя и дарует сокрушение твоей душе, он придумает дело для тебя в келье, будто бы самое неотложное, говоря: «Сделай сегодня дело, которое уже нельзя не сделать». Или: «Вставай и иди к такому — то, чтобы ему помочь», или другой какой — то благой предлог, якобы для твоего же духовного настроя. Все это он делает, чтобы не позволить тебе оставаться внимательным в келье и вкушать сладость скорби. И если ты разгадаешь коварство сатаны и начнешь хранить себя, внимая молитве и чтению, тотчас жди искушения или от людей, или от бесов. Ибо сатана яростно сражается с человеком тогда, когда он хорошо воюет. Гнев больше всего истребляет сокрушение и смирение души».
35. Он же сказал: «Когда Бог поразил язвами Египет (Исх гл 12), там не было ни одного дома, где бы не плакали. Так если и в нас страх и слово попирают грех, мы не можем прекратить плакать. Плач двойствен: он созидает и охраняет нас. Поэтому мы должны молиться о даровании плача».
Глава 33: О том, что в конце жизни бесы сильнее нападают на человека и потому ему следует быть особенно бдительным
1. Из ПалладияСхоластик из Александрии по имени Евлогий, возлюбивший Бога, отрекся от мира, раздал свое имение, оставив себе немного средств на жизнь, потому что не мог работать. Он стал думать, как распорядиться собой. У него не было желания вступать в монашеское братство, но и не было уверенности, что сможет прожить один. Размышляя об этом, ученый увидел на рынке брошенного всеми калеку без рук и без ног. Только язык у него оставался цел, и он просил милостыню у прохожих. Евлогий, увидев несчастного и умилившись сердцем, помолился про себя Богу и дал обет: «Господи, во имя Твое я возьму к себе этого калеку и буду заботиться о нем до самой смерти, чтобы через него и мне спастись. Дай мне, Господи, терпение на такое служение». Затем Евлогий подошел к калеке и сказал:
— Не хотел ли бы ты, мой господин, чтобы я взял тебя в мой дом и заботился о тебе?
— Ты милостив, — ответил тот, — но я недостоин твоей милости.
Тогда ученый сказал:
— Сейчас я пойду, приведу осла и заберу тебя отсюда.
Увечный согласился с превеликой радостью.
Евлогий привел осла, посадил на него калеку и внес в свой дом. Он помогал калеке во всех его нуждах, мыл его и умащал (мазями), носил на руках и охотно служил ему пятнадцать лет. Затем бес злобно напал на увечного и возбудил в нем безумную ненависть к своему благодетелю. Несчастный стал ругать Евлогия и поносить бранными словами, всячески унижая:
— Ты дармоед! Наверняка стащил чужие деньги! Ничтожный раб, уж точно ограбил своего господина, а теперь хочешь прикрыться мной! Ты меня и домой к себе взял, чтобы прикинуться благодетелем, скрыть свои преступления и хочешь спастись за счет меня!
Евлогий стал успокаивать его:
— Ради Бога, не говори так. Скажи, чем я тебя огорчил, и я исправлюсь.
Но тот с раздражением продолжал:
— Терпеть не могу твоего подхалимства! Отнеси меня обратно на базар! Лучше я буду побираться, чем находиться у тебя!
— Прошу тебя, господин мой, — взмолился Евлогий, — скажи, что тебя так расстроило.
Тот еще больше разгневался и заорал на него во весь голос:
— О чем мне с тобой говорить? Мне нужны слушатели!
