На окошке в комнатке вахтеров красовалась табличка:
ВЫПОЛНЯЕМ ПОРУЧЕНИЯ
Виктор крадучись пересек вестибюль и пристегнул велосипед цепочкой к перилам у подножия лестницы.
– Куда это вы с велосипедом, а? Что за манеры! – накинулась на него внезапно возникшая из коридора женщина.
– Вы консьержка?
– Да уж не сладкоголосая дива! Меня зовут Октавия Марсо, я тут на службе, – она ткнула пальцем в сторону таблички. – Вы по какому делу?
– Я репортер. Получил задание написать о скрипаче, чью печальную кончину здесь все оплакивают, о некоем Жоашене… э-э… Можно взять у вас интервью?
Мадам Марсо слегка смягчилась:
– Двое ваших собратьев по ремеслу тут уже побывали.
– Неужели? Из какой газеты?
– Из «Фигаро» и «Матэн». А сами-то вы откуда будете?
– Из «Пасс-парту». Антонен Клюзель к вашим услугам, – уверенно солгал Виктор. – Я подписываюсь псевдонимом Вирус.
– Как, тот самый Вирус?! – восхитилась консьержка. – Я представляла вас этаким плюгавеньким, а вы вполне себе ничего.
– Можно оставить тут велосипед?
– Вам можно, присмотрю. Месье Марсо отправился выполнять поручения, потому что когда этот лодырь Мельхиор Шалюмо позарез нужен, его не сыщешь.
– Мельхиор?..
– Оповеститель, ленивый задохлик. Обычно он у нас перехватывает любовные писульки от артистов их пассиям, сам разносит нам в убыток. И вот сегодня нас этими писульками просто завалили, Шалюмо куда-то запропастился, и мужу пришлось поработать почтальоном, а ему еще в прокат костюмов сбегать надобно.
– Но ведь у Опера́ целый склад костюмов и своя мастерская…
– Так-то оно так, да только администрация жмотничает, на всем экономит, им дешевле взять напрокат, чем новый пошить. Этак все ремесло захиреет. Изготовители париков еще как-то держатся, а прочие… Но что-то я заболталась, совсем забыла про бедного месье Жоашена. Месье Марсо вызывали в городской морг, вот уж он разнервничался, когда его попросили осмотреть скрипичный футляр и опознать покойника. Да что же мы стоим? Заходите!
В комнатке вахтеров мадам Марсо усадила Виктора в кресло. На стене ровными рядами выстроились фотографии музыкальных знаменитостей.
– Прелюбопытная коллекция, – похвалил Виктор. – У вас есть вкус, здесь очень уютно.
– Мило, что вы заметили.
– Расскажите мне об этом скрипаче, Жоашене… Жоашене… ох, запамятовал фамилию.
– Бланден, Жоашен Бланден, но я всегда называла его месье Жоашен. Такой был вежливый, услужливый юноша. Выпить, правда, любил, водился за ним грешок. Но надо сказать, перед выступлением никогда себе не позволял, ни-ни, только после. Превосходный исполнитель, теперь поди найди ему замену. Впрочем, будь ты хоть виртуозом, а коли себя растрачиваешь по пустякам, все прахом идет.
– Что же это значит?
– Вместо того чтобы всецело посвятить себя оркестру, месье Жоашен то домашние уроки давал, то выступал на всяких богемных сборищах за вознаграждение. Разбазаривал талант в каком-то смысле. Не мне его судить, конечно, нам-то с мужем почасовые платят… А еще он сочинял музыку к шансонеткам какого-то стихоплета в духе «ля-ля, лу-лу».
– Э-э… не понял.
– Ну, это ж старье какое, всем известное, уж лет десять как Сюльбак спел в «Эльдорадо»:
Встретил я тебя,Ля-ля, ля-ля,В Опера́ на балу,Лу-лу, лу-лу.
– В общем, они с этим стихоплетом не слишком-то утруждались.
– А этого стихоплета как зовут?
– Вот уж чем никогда не интересовалась! Я лишних вопросов никому не задаю, не из таковских. А в бедного месье Жоашена камень не брошу – он сочинял и серьезную музыку, симфоническую. – Мадам Марсо задумчиво повертела в руках перо, провела кончиком по щеке. – Вот уж беда не ходит одна! Сначала месье Аркуэ богу душу отдал, потом эта девица Вологда прямо на сцене грохнулась, потом месье Жоашен… Закон повторения.
– А от чего умер месье Аркуэ?
– Утоп. Несчастный случай. Вы ж наверняка об этом в газетах читали.
– Да-да, конечно. Мадемуазель Вологда была знакома с господами Бланденом и Аркуэ?
– Оперный мир – одна большая семья, хотя тут все исподтишка друг другу подножки ставят. Этой Вологде многие завидуют по-черному, потому что она, несмотря на возраст, до сих пор собирает вокруг себя толпы престарелых, но состоятельных поклонников, вы меня понимаете. А рядом полно девиц помоложе да попрелестней ее, – доверительно сообщила мадам Марсо.
– Скажите, – перешел Виктор к главному, – вашему мужу не приходилось доставлять пряничных свинок означенным трем особам?
Мадам Марсо смерила его гневным взглядом:
– Тут вам не бакалейная лавка, тут вам Академия музыки! Где вы услышали такую чушь?
– Просто слух прошел…
– Ну букеты – это пожалуйста, ну пралине в крайнем случае, но пряничные свинки!..
– Месье Бланден жил один? – поспешно сменил тему Виктор.
– Не обязательно жить с кем-то под одной крышей, чтобы… ну, вы меня понимаете. У месье Жоашена, как и у всех, были определенные потребности, но он никогда не трепался напропалую о своих увлечениях. К Вологде этой, кстати, он неровно дышал. То есть это я так думаю. Но у Вологды уже был богатый любовник – владелец фотоателье на бульваре Мадлен. Впрочем, это не мешало ей крутить шашни с месье Аркуэ. Однажды я их застала, когда они… Эй, только не вздумайте писать об этом в репортаже! Кстати, почему вы не записываете?
– У меня идеальная память. Спасибо, мадам, честь имею. – Виктор поднялся, но мадам Марсо тотчас сорвалась с места и встала между гостем и дверью.
– Месье Марсо еще нескоро вернется, а я много чего могу вам порассказать. К примеру, прелюбопытные дела творятся в фойе Танца – благодетели наших мамзелек обмениваются заветными адресами. Советую вам потолкаться там в понедельник – самый, так сказать, базарный день. Кто знает, что за интриги у них затеваются, особенно в присутствии этого развратника Мельхиора, который играет роль посредника.
– Мельхиора?..
– Это наш оповеститель, говорила ж ведь. Ну так что? Если хотите, проведу вас туда, когда месье Марсо зазевается, а то строгий он у меня, всё у него по правилам, одна служба на уме – стережет участок, что твой часовой. Младший лейтенант от артиллерии в отставке все ж таки: пароль-отзыв, и дорога в штаб открыта. Как, вы уже уходите?
Мадам Марсо проводила Виктора до дверей.
– Ежели что потребуется – не стесняйтесь меня беспокоить, господин Вирус. И помните: базарный день – понедельник!
Виктор наконец-то вырвался из лап вахтерши и покинул Опера́ с твердым намерением пообщаться с «оповестителем», который наверняка должен знать побольше, чем мадам Марсо.
– Древесницы въедливые? Кто это такие? – Жозеф тщетно делал знаки Кэндзи, моля о помощи, – тесть перебирал каталожные карточки, притворяясь слепоглухонемым.
– Это, молодой человек, представители семейства древоточцев, чьи гусеницы являются ксилофагами. Я уверена, что, если вы хорошенько пороетесь в той куче бумаги, непременно отыщете мне исследование, посвященное сему подотряду разнокрылых. – Пожилая дама в затемненных очках и заношенном до дыр пальто, не снимая галош, прошлась по книжной лавке.
Жозеф помотал головой – ему казалось, что посетительница говорит с ним на иностранном языке.
– Прошу прощения, мадам, но мне в жизни не доводилось встречать въедливых разнокрылых ксилофагов. И читать об их нравах и обычаях тоже.
– Вы меня удивляете! Речь идет о самых обыкновенных ночных бабочках. Зато их гусеницы выгрызают в стволах деревьев длиннющие ходы, целые лабиринты. Если мы будем сидеть сложа руки, наша планета превратится в головку швейцарского сыра! Что ж, придется мне отправиться в музейную библиотеку, поскольку у вас тут, в «Эльзевире», пренебрегают естественными науками.
Колокольчик звякнул – дверь за пожилой дамой закрылась, – и Кэндзи наконец оторвался от каталожных карточек.
– Зять мой, меня вы тоже удивляете! – радостно сообщил он. – Неужто вы не встретили ни одной ночной бабочки? Вы, прославленный исследователь подземных лабиринтов, которыми мы наверняка обязаны въедливым ксилофагам! Вы же облазили тайные ходы вдоль и поперек с нашим третьим совладельцем!
Жозеф разинул рот и опять помотал головой:
– Не понимаю, о чем вы…
– О подземных ходах, которые в народе именуют Катакомбами. Каким-то многоумным антрепренерам взбрело в голову, что это идеальное место для концерта. У вас что, провал в памяти? Забыли, что ходили туда с Виктором слушать Шопена и Сен-Санса в прошлую пятницу, в то самое время, когда вы предположительно должны были заниматься описью библиотеки герцога де Фриуля? Вот уж троица отъявленных лжецов!
– Кто наговорил вам такой вздор? – пролепетал молодой человек.
– Мадам Максимова. Это же она назначила вам рандеву в Катакомбах.
– Ах да… Вот уж доносчица! Она меня разочаровала. Видите ли, мадам Максимова пообещала нам помочь с именами, а поскольку ее трудно застать дома…
